ру Еропкину, - пусть будут и русские архитекторы! Страдая, как патриот, за
национальное поругание России, он выдвигал только русское юношество (а немцев
- не нужно, хватит!).
лась в Волынского, как в мужика здорового, а потому Бирона в Митаву отправят
- выдохся! Говорили, что его место при дворе в чине обер-камергера займет Во-
лынский... Кто радовался, кто пугался. Герцог в злости оскорбленной долго
грыз себе ногти, его красивые глаза заволакивали слезы.
ню подлую пустил по городу Остерман... Ха-ха! Не дурак же Волынский, чтобы
мне дорогу у трона переступать...
няло планами новыми:
должны источаться русла управления Россией...
говорить бедственно... Господа Сенат, неужто затворены уста ваши? Ежели Каби-
нет виной тому, что Сенат придавлен, то, значит, власть Кабинета надобно со-
вокупить с властью Сената и коллегий, - совместная, глядишь, и породится ис-
тина!
поступиться долею своей власти. Остерман же - никогда! И сейчас, прослышав о
замыслах Волынского, он предупредил его тагхонечко:
рю на тебя иной раз, так думаю: чего ты с ней по ночам делаешь? Зато вот нам,
радеющим до нужд разных, много еще чего надобно... Мы, русские, так и знай,
до всего жадные!
Сената и коллегий (всех за один стол рассадил). Коллегиальность - смерть для
Остермана и всех бюрократов! Остерману легко было в одиночку справляться с
лодырем Черкасским; пожалуй, поднатужась, смял бы он и Волынского. Но когда
противу него вставала плотная, крикливая стенка русских сенаторов и президен-
тов коллежских, он... поплакивал.
образован в защиту правосудия надзор прокурорский за деяниями власть имущих.
Где он теперь? Не вижу надзора за грехами нашими. Почему, по смерти Ягужинс-
кого и Анисима Маслова, никто даже рта не раскрыл, чтобы замену им приискали?
сенаторы "неблагочинно сидят, и когда читают дела, имеют между собою партику-
лярные разговоры и при том крики и шумы чинят... Також в Сенат приезжают
поздно и не дела делают, но едят сухие снитки, кренделей и рябчиков..."
рор Сенату наичестнейший. Слышал я, матушка, что желаешь ты Соймонова гене-
рал-полицмейстером сделать. Разве можно такого человека, каков адмирал, на
разбой бросать? Вот из него как раз прокурор хорош получится...
ки, суровый страж законности, Федор Иванович оказался на своем месте. И каж-
дый, в ком билось русское сердце, мог лишь приветствовать небывалый взлет
карьеры Артемия Волынского и Федора Соймонова...
ее лесов и угодий дедовских, пастбищ и гор, жалел зверье, птицу и рыбу. Само-
учка, до всего опытом доходящий, Артемий Петрович очень много сделал, чтобы
сберечь уничтожаемое от людей бессовестных. Ему хотелось: пусть все цветет,
живет и множится на пользу потомству... Таков уж он был, сложное дитя века
своего! Бабу волосатую вроде за зверя дикого считал, в заточении содержа ее,
а человека желал со зверями сдружить... Карьерист не станет о птахах да зай-
цах сердцем болеть, - только гражданин и патриот способен страдать за природу
родины!
такое? Перед ним обнаружился загадочный простор. Никто тебя не толкает, никто
не сдерживает. Двери, ведущие к царице, вдруг оказались перед Волынским отк-
рытыми.
нет, Остермана нигде не было...
гемы Остермана.
терпеливо выжидал случая к мести, - так заядлый пьяница мечтает о празднике,
чтобы напиться во искупление тяжких дней вынужденной трезвости... Пропуская
Волынского впереди себя, Остерман словно подзадоривал его двигаться и дальше:
"Я не стану более тебя сдерживатьстремись!" Это был коварный преднамеренный
расчет. Много позже историки проделали научный анализ обстановки, в какую по-
пал тогда Волынский; их вывод был страшен! Остерман оказался гениален в своей
интриге... По сути дела, он ведь ничего не сделал. Он только отошел с дороги
Волынского, не мешая ему приближаться к престолу. Остерман знал, что возле
престола, охраняя его, Волынского будет поджидать Бирон! И если герцог хотел
раздавить Остермана руками Волынского, то Остерман придумал новый вариант
схватки: пусть сам герцог Бирон раздавит Волынского... Остерман напоминал
сейчас опытного хищника, который заманивает охотника в первобытную чашу, что-
бы там, в родимом для него буреломе, где не светит солнце, вцепиться в охот-
ника мертвой хваткой.
шагнул в них, еще не ведая, что за ними клубилась туманами черная пропасть
гибели...
возмужала в баталиях - училась побеждать! В эту кампанию цзль была ясная: по-
бедой убедительной внушить страх противнику, чтобы впредь ни Турция, ни Авс-
трия, ни Франция не сомневались в справедливости русских требований. Что бы
ни говорила Европа, но России в Крыму быть, на море Черном ей плавать! Пос-
ледним санным путем фельдмаршалы разъехались по своим армиям: Миниху - идти
на Бендеры, Ласси - брать Крым снова...
русской ученый грек Павел Захарович Кондоиди, еще до Киева не добрался, как
пришлось ему из санок в коляску пересесть. На окраине Чернигова зашел врач во
двор постоялый, а там солдаты щи с солониной ели, у каждого был закушен в ру-
ке крендель анисовый. А на лавке врастяжку лежал солдат под тряпьем.
чи-прохвосты, вот и валяется где придется...
dum possis surgere. Mens agitat molen<12>.
библиотеке князя Дмитрия Голицына, я пытан по указу царскому за то, что знал
многое из того, чего простолюдству знать нельзя. Ныне же при армии состоять
обязан, где мне бывать до скончания веку в чинах самых высоких - чинах сол-
датских!
рюльники производили. Эти вот цирюльники, бывало, ноги инвалидам пилили, по-
лагаясь на волю божию, даже гвоздем в ранах ковырялись, пули извлекая... Се-
менов с усмешкою битого сатира признался Кондоиди, что, кроме "Салернских
правил", ничего из медицины не знает.
казывал одинаковое число ребер у мужика и бабы... Но ведь Библия учит, что
Ева из ребра Адамова сотворена бысть. Уж не значит ли сие, что у мужа одним
ребром меньше, нежели у жены евонной?
карствами; велел названия их прочесть, и Емельян прочел их внятно, потом ло-
патку фарфоровую в руки взял.
лись, зато спина еще в струпьях, а ноги имели следы пытки огненной. - Я тебя,
цукина цына, вылецу, - сказал врач. - И в доцентуру цвою возьму...
ду стол ему накрывал. Вольноотпущенника такое лакейство ничуть не оскорбляло,
и был Емельян почтителен с врачом и услужлив ему, как раб верный. Служить
ученому - не барину прислуживать!.. Павел Захарович первым делом обучил Семе-
нова, как надо зажимать сосуд кровеносный у человека, когда его оперируют.
Артерии людские были скользкими и юркими от биения пульса, словно горячие
червяки. Семенов держал их в пальцах, наблюдая, как раскрывалось перед ним
внутреннее естество человека. Сосуды перевязывали женским или конским воло-
сом. Шинами служила шкура угрей морских, способная к тому же кровь останавли-
вать. А опытные воины сами на поход пыльцою от сосны или елки запасались -
для присыпания ран свежих. Разрубы сабельные солдаты, как правило, деревенс-
ким медом смазывали...
чуму в море Черное; достаточно одной крысе сбежать из трюмов на берег цвету-
щий - и чума уже в Молдавии. А оттуда, сусликом степным переплыв через
Днестр, чума становилась главной гостьей на пиру смертном в компаненте армии
Василенко Иван
Курылев Олег
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Мурич Виктор
Березин Федор