Чтение 70–й страницы книги ~Новая модель вселенной~

его подлинность. К сожалению, отрицая чудесное, он сам делает несколько довольно
наивных заявлений. Например, признаёт возможность 'механического устройства,
скрытого в канате', которое выпрямляет канат с тем, чтобы мальчик мог на него
взобраться. В другом месте он говорит о фотографировании 'фокуса с канатом',
причём на снимке, якобы, можно было рассмотреть внутри каната бамбуковую падку.
В действительности же, если бы удалось обнаружить внутри каната механическое
приспособление, это было бы ещё большим чудом, чем 'фокус с канатом', как его
обычно описывают. Я сомневаюсь, способна ли даже европейская техника разместить
такое приспособление внутри довольно тонкого и длинного каната; а ведь оно
должно ещё выпрямить канат и позволить мальчику взобраться на него. Где мог
достать такое приспособление полуголый индийский фокусник - совершенно
непостижимо! 'Бамбук' внутри каната ещё интереснее. Возникает естественный
вопрос: как свернуть канат кольцами, если в нём находится бамбук? Автор довольно
интересного обзора индийских чудес оказался здесь в весьма щекотливом положении.

Но рассказы о чудесах факиров - непременная часть описаний впечатлений от Индии
и Цейлона. Не так давно мне довелось увидеть французскую книжку; её автор
рассказывает о своих недавних приключениях на Цейлоне. Нужно отдать ему должное:
он превращает в карикатуру всё, что излагает, и при этом вовсе не претендует на
серьёзность. Он описывает другой 'фокус с канатом', виденный в Канди, на сей раз
с некоторыми вариациями. Спрятавшись на веранде, автор не был загипнотизирован
'факиром' и потому не видел того, что видели его друзья. Кроие того, один из них
снял всё представление кинокамерой. 'Но когда мы этим же вечером проявили
плёнку, - пишет автор, - на ней ничего не оказалось'.
Самое забавное - то, что автор не понимает самую чудесную сторону своего
последнего утверждения. Но его упорство при описании 'фокуса с канатом' и
'массового гипнотизма' (т.е. как раз того, что не существует) весьма характерно.

Говоря о гипнотизме, необходимо упомянуть о самогипнозе.
Возможности самогипноза также сильно преувеличены. В действительности,
самогипноз без помощи искусственых средств возможен лишь в очень малой степени.
Вызывая в себе некое пассивное сосотяние, человек может ослабить то
противодействие, которое оказывает, например, логика или здравый смысл, и
целиком подчинить себя какому-нибудь желанию. Это допустимая форма самогипноза.
Но самогипноз никогда не достигает формы сна или каталепсии. Если человек
стремится преодолеть какое-то сильное внутреннее сопротивление, он прибегает к
наркотикам. Алкоголь - одно из главных средств самогипноза. Роль алкоголя как
средства самогипноза ещё далеко не изучена.
Внушение необходимо изучать отдельно от гипнотизма.
Гипнотизм и внушение постоянно смешивают; поэтому место, занимаемое ими в жизни,
остаётся не вполне определённым.
На самом же деле внушение представляет собою фундаментальный факт. Если бы не
существовало гипнотизма, в нашей жизни ничего бы не изменилось, зато внушение
является одним из главных факторов как индивидуальной, так и общественной жизни.
Если бы не существовало внушения, жизнь людей приобрела бы совершенно иную форму
и тысячи известных нам явлений просто не могли бы существовать.
Внушение может быть сознательным и бессознательным, намеренным и ненамеренным.
Область сознательного и намеренного внушения чрезвычайно узка по сравнению с
областью внушения бессознательного и ненамеренного.
Внушаемость человека, т.е. его склонность подчиняться внушениям, бывает самой
разной. Человек может целиком зависеть от внушений, не иметь в себе ничего,
кроме внушённого материала, может подчиняться всем достаточно сильным внушениям,
какими бы противоречивыми они ни были, а может оказывать внушениям некоторое
противодействие, по крайней мере, поддаваться внушениям только определённого
рода и отвергать другие. Но даже такое противодействие наблюдается довольно
редко. Обычно человек целиком и полностью зависит от внушений; вся его
внутренняя структура (равно как и внешняя) создана и обусловлена преобладающими
внушениями.
С самого раннего детства, с момента первого сознательного восприятия внешних
впечатлений человек подпадает под власть намеренных и ненамеренных внушений.
Определённые чувства, правила, принципы и привычки внушают ему намеренно; а
способы действия, мышления и чувства, идущие против этих правил - ненамеренно.
Последние внушения действуют благодаря склонности к подражанию, которой обладают
все. Люди говорят одно, а делают другое. Ребёнок слушает одно, а подражает
другому.
Способность к подражанию, свойственная как детям, так и взрослым, значительно
усиливает внушаемость.
Двойной характер внушений постепенно развивает двойственность и в самом
человеке. С самого раннего возраста он привыкает к тому, что ему необходимо
выказать те мысли и чувства, которых от него в данный момент ожидают, и скрыть
то, что он действительно думает и чувствует. Такая привычка становится его
второй натурой. С течением времени он, также благодаря подражанию, начинает в
равной степени доверять обеим сторонам своей психики, которые развивались под
воздействием противоположных внушений. Их противоречие друг другу его не
беспокоит, во-первых, потому что он не может видеть их вместе; во-вторых, потому
что его способность не тревожиться по поводу жтого противоречия тоже ему
внушена, ибо никто не обращает на это внимания.
Домашнее воспитание, семья, старшие братья и сёстры, родители, родственники,
прислуга, друзья, школа, игры, чтение, театр, газеты, разговоры, высшее
образование, работа, женщины (или мужчины), мода, искусство, музыка, кино,
спорт, жаргон, принятый в своём круге, обычные шутки, обязательные увеселения,
обязательные вкусы и обязательные запреты - всё это и многое другое суть
источники новых и новых внушений. Все эти внушения - неизменно двойные, т.е. они
создают одновременно то, что необходимо показывать, и то, что следует скрывать.
Невозможно даже представить себе человека, свободного от внушений, такого
человека, который действительно думает, чувствует и действует так, как он сам
может думать, чувствовать и действовать. В своих верованиях, взглядах и
убеждениях, в своих идеях, чувствах и вкусах, в том, что ему нравится и не
нравится, в каждом своём движении, в каждой мысли человек связан тысячью
внушений, которым он подчиняется, даже не замечая этого, внушая себе, что это он
сам так думает и сам так чувствует.
Подчинениевнешним влияниям до такой степени пропитывает всю жизнь человека, его
внушаемость настолько велика, что его обычное, нормальное состояние можно
назвать полугипнотическим. Известно, что в некоторых ситуациях, в некоторые
моменты внушаемость человека может возрастать ещё больше, так что он доходит до
полной утраты независимого суждения, решения или выбора. Эта черта особенно
приметна в психологии толпы, в различных массовых движениях, в религиозных,
революционных, патриотических и панических настроениях, когда даже кажущаяся
независимость индивида совершенно исчезает.
Всё жто, вместе взятое, создаёт одну сторону 'внушённой жизни' человека. Другая
сторона находится в нём самом: во-первых, в подчинении его так называемых
сознательных (т.е. интеллектуально-эмоциональных функций) влияниям и внушениям,
исходящим из так называемых бессознательных (т.е. не воспринимаемых умом)
голосов тела, бесчисленных затемнённых сознаний внутренних органов и внутренних
жизней; во-вторых, в подчинении всех этих внутренних жизней совершенно
бессознательным и ненамеренным внушениям рассудка и эмоций.
Первое, т.е. подчинение интеллектуально-эмоциональных функций инстинктивной
сфере, довольно подробно рассмотрено в литературе по психологии, хотя большую
часть того, что написано по этим вопросам, следует принимать с крайней
осторожностью. Второе, т.е. подчинение внутренних функций бессознательному
влиянию нервно-мозгового аппарата, почти не изучено. Между тем, именно оно
представляет огромный интерес с точки зрения понимания внушения и внушаемости
вообще.
Человек состоит из бесчисленных жизней. Каждая часть тела, выполняющая
определённую функцию, каждая ткань, каждый орган, каждая клетка - все они имеют
свою особую жизнь и своё особое сознание. Эти сознания существенно отличаются по
своему содержанию и функциям от интеллектуально-эмоционального сознания,
известного нам и принадлежащего всему организму в целом. Но это сознание никоим
образом не является единственным. Более того, оно не является ни самым сильным,
ни самым ясным. Только благодаря своему положению, так сказать, на границе
внутреннего и внешнего миров, оно обретает господствующую позицию и возможность
внушать свои идеи затемнённому внутреннему сознанию. Отдельные внутренние
сознания постоянно прислушиваются к голосу рассудка и эмоций. Этот голос
привлекает их, подчиняет своей власти. Почему? Это может показаться странным,
если учесть, что внутренние сознания зачастую более тонки и остры, ноьоин живут
в темноте, внутри организма. Мозговое состояние представляется им гораздо более
сведущим, чем они, поскольку оно направлено во внешний мир. И вся эта толпа
живущих во тьме внутренних сознаний непрерывно следит за жизнью внешнего
сознания, пытаясь ей подражать. Головное сознание ничего об этом не знает и
обрушивает на них тысячи разнообразных внушений, которые нередко противоречат
друг другу и оказываются бессмысленны и вредны для организма.
Внутренние сознания похожи на провинциальную толпу, которая прислушивается к
мнениям жителей столицы, подражает их вкусам и манерам. То, что говрят 'ум' и
'чувство', то, что они делают, чего хотят, чего боятся, немедленно становится
известным в самых отдалённых и тёмных уголках сознания, и, конечно, в каждом из
них всё это объясняется и понимается по-своему. Совершенно необязательная,
парадоксальная идея мозгового сознания, которая случайно 'пришла в голову' и так
же случайно забудется, воспринимается как откровение какой-нибудь соединительной
тканью, которая, естественно, переделывает её на свой лад и начинает 'жить' в
соответствии с этой идеей. Желудок можно совершенно загипнотизировать
бессмысленными вкусами и антипатиями чисто 'эстетического' свойства; сердце,
печень, почки, нервы, мышцы - все они могут так или иначе подчиняться внушениям,
бессознательно посланным им мыслями и эмоциями. Значительное число явлений нашей
внутренней жизни, особенно нежелательные явления, фактически зависят от этих
внушений. Существование и характер этих тёмных сознаний объясняет заодно и
многие явления в мире снов.
Ум и чувство забывают об этой толпе, которая слушает их голоса, или вообще
ничего о ней не знают и часто говорят чересчур громко, когда им лучше было бы