чувствуя, что беззащитен. Трус кричит: "Река уносит меня!" Смелый чувствует
свои мускулы и плывет.
других за ошибки и жалуется, что враг слишком силен.
не можем... -- сказали ему.
им.
человека.
него.
заспорили: так очевидно для одних было улыбающееся лицо, а для других --
спящий лев.
вожатый, ваятель, мыслитель придает им форму. Формы все одинаково
достоверны.
относительно жизни... Утром на поле боя ты видишь, что войско твое ничтожно
по сравнению с армией противника. Разве в твоей власти изменить ход битвы?
факты -- время. Если я озабочен, чтобы моя картина мира восторжествовала, я
должен печься, чтобы время ей шло на пользу. Я не изменю того, что свершится
к вечеру, но завтрашнее дерево вырастет из моего семечка. А оно есть уже и
сегодня. Создавать не означает тотчас воспользоваться уловкой, которую тебе
подбросил случай и благодаря которой ты победишь. У твоей победы не будет
будущего. Созидание не морфий, что избавляет от боли, но не излечивает
болезнь. Создать -- значит сделать победу или выздоровление неизбежностью,
как неизбежно тянется вверх дерево.
Вы похожи на трупных червей, вам никогда не понять, что такое жизнь!
Создать, сотворить -- вовсе не значит за один день собрать войско, которого
нет. Надеяться на это -- ребячество. Нужно создать в короле-соседе того, кто
захотел бы нашей любви.
всегда думаю о ней. Как-то вечером она пела нам об отчаянии преданного и
нищего влюбленного, что не смеет признаться в своей любви. Я видел: наш
главнокомандующий плакал. Хотя он богат, спесив и насилует девиц без счета.
На десять минут она превратила его в робкого ангела, и он пережил все муки
застенчивости.
CLXVII
цели, но тебе кажется, что она недостойна человека. И ты вступаешь в спор с
королем.
пока не появился ты со своей точкой зрения, у них была своя, и, с их точки
зрения, можно было любить короля или терпеть. Ты поднял их на самих себя,
против хлеба для их детей.
вправе посягать на короля, поскольку есть основания и любить его, и терпеть:
ведь и в самом деле, долг этих людей -- кормить свое потомство, а когда
колеблешься между одним долгом и другим, на сердце неспокойно. Когда
человека одолевают сомнения, руки у него опускаются. Разъедаемый
противоречиями, он садится и сидит, дожидаясь, когда же они минуют, так и
умирает среди тех же противоречий. А если ты еще и прибавишь противоречий
своим согражданам, они с тоской будут ложиться вечером в свою постель и с
отвращением вставать. (Воодушевляет освобождение от пут. Освободить человека
-- значит помочь ему себя выразить и принять. Значит научить его языку,
который будет сродни замковому камню свода и откроет ему единую суть во всех
его разноречивых устремлениях.)
собственных глазах, ибо обличаешь ты короля отнюдь не без оснований. Ты
принудишь их найти другие основания, которые будут способны потягаться с
твоими. Такие всегда найдутся, ибо рассудок ведешь ты -- и ведешь, куда
захочешь. Тебя ведет только дух. И вот они все определили, сформулировали и
создали себе прочную броню из доводов, тебе теперь к ним не подобраться.
призвал сказителей, историков, логиков, учителей, казуистов и толкователей
со всех концов своего царства. Тебя перетолковали, исказили и превратили в
отвратительное чудовище, ибо что-что, а это всегда возможно. Обнародовали
твою низость, потому что всегда возможно и это. И возникла еще одна
категория людей -- прочитав о тебе, они не знали, что и думать, но, будучи
людьми добросовестными, порядочными, они поверили портрету, созданному
логиками, портрету, на который ты напросился. Их затошнило от отвращения, и
они сплотились вокруг короля. Король вновь обрел для них достоинство истины.
Человек ведь не так прост, как тебе кажется. Даже король -- и тот отчасти на
твоей стороне.
CLXVIII
всегда возражает мне, естественно, что он -- мой противник, с ним я могу
только воевать".
конечно, определяют и помогут тебе разобраться, если встретитесь вы на поле
боя, но невозможно уместить человека в слово, у меня есть враги, которые мне
ближе друзей, враги, которые мне всех нужнее, враги, которые меня чтят
больше друзей. Я влияю на человека независимо от того, что он говорит. Я бы
даже сказал, что влияние мое ощутимее для врага, чем для друга: идя в одну
сторону, мы реже сталкиваемся, реже говорим, тогда как враг -- он идет
против меня и не упустит ни одного моего движения, ни одного слова -- он от
них зависит.
унаследованный груз прошлого, который никому не под силу изменить. Например,
на моей земле течет река и рядом высится холм, обороняя мою землю, я не
горюю, что есть холм и река течет на юг. Не станет горевать об этом и
завоеватель, если он в трезвом рассудке. Есть холм -- я им пользуюсь, есть
река -- я пользуюсь рекой. Хотя, может быть, было бы куда лучше, если бы
холм располагался в другом месте, и мощный союзник был бы выгоднее мне, чем
сильный противник. Но что сожалеть попусту? Сожалея, что не родился в другое
время, в другом месте, -- ты даже не мечтаешь, ты набиваешь себя гнилью.
Есть только то, что есть, и только с существующим я должен считаться -- и
вот я влияю на друга и на врага. Влияние мое на друга более или менее
положительно, влияние на врага более или менее отрицательно. Делом или силой
я стараюсь уравновесить весы, убирая груз с одной чаши, добавляя к другой.
для дела, которым ты занят, нравственность ни при чем -- однако ты отстранил
обидчика, оскорбителя, предателя, вынуждая их и завтра обижать тебя,
оскорблять и предавать. А я -- я поручу предательство тому, кто меня предал,
роль его в шахматной партии определилась, и я могу опереться на него,
готовясь победить. Разве знание, каков он, мой противник, плохое оружие? И
если победа моя неоспорима, разве не будет у меня времени его вздернуть?
CLXIX
она зашла к соседке. Ты упрекнул врача:
врач.