сказала, чтобы ты в три дня съезжал.
нечто омерзительное. Я закашлялся, но в себе удержал, и через минуту
немножечко разъяснелось.
Теперь я твердо знал, по какому адресу мне предстоит доквакивать свою полную
мнимостей жизнь. Название страны, города, улицы, номер дома и квартиры могут
меняться, но самые главные параметры останутся неизменными: "Гнилая
Тягомотина, Большая Задница, Мне".
Но других я тогда не ждал.
проговорили до трех часов утра. Я понял. Она поступила правильно. Потом я
отправил ее спать: завтра у нее трудный день - с утра важная деловая
встреча, а в двенадцать придут гости.
потопал через весь город пешком.
* Глава четвертая. МАЛАЯ КНИГА ПЕРЕМЕН (27 июня 1995) *
красотой женщина в алом платье, а позади на полшага - высокий, элегантный
блондин в окладистой бороде. Женщина непонятно улыбалась, выражения глаз
мужчины было не разглядеть за дымчатыми стеклами очков. Бросив настороженный
взгляд на женщину, Люсьен громко взвизгнул. Возле окна вздрогнули подскочил
дремавший доселе Иван. Рафалович застыл, стиснув кулаки.
что за миссис Розен, вот кто нас сюда высвистал? Только зачем, а?
Покайфовать над тем, в каком мы дерьме прозябаем, импортным хахалем
выхвалиться?
протирая глаза.
а-х
пришелся точнехонько в солнечное сплетение.
оказавшись между мужчиной и женщиной. - Сними очки, - коротко приказал он.
ничего тебе не сообщила?
залепетал Рафалович. Павел обернулся к Тане.
секунду попытался высвободиться, но потом положил руку на тощее плечо Ника и
сжал его.
ты что, не врубился? Это жеПоль!
через всю гостиную и, широко расставив руки, спикировал на Павла с Ником.
что как не свой? Иди сюда!
подмигнула - иди, мол.
Иваном расступились, мгновенно почувствовав какую-то перемену в атмосфере.
Павел стоял как вкопанный. Лицо его не выражало ничего.
голову вбок и ждал.
детей! Ты поставь себя на мое место!
что простил тебя.
лицом в плечо. Его собственные плечи дрожали. Иван и Ник смотрели на них и
ничего непонимали.
вовсе уступил это право Тане, которая рассказывала за двоих, изредка
обращаясь к нему за уточнениями. Он же молча курил, иногда прикладывался к
холодному пиву, заново переживая все.
I
ней, проскользил немного и остановился, завязнув в липкой грязи
свежевспаханного поля. Несколько минут он неподвижно пролежал на спине,
вбирая густой запах земли, с изумлением сознавая, что не только жив, но,
похоже, и цел. Для проверки пошевелил пальцами ног... рук... Осторожно
поднял руку, потом вторую, перевернулся на бок, пощупал живот, бока.
Попробовал встать. Получилось с четвертой попытки - сырая земля держала, не
хотела отпускать.
черноте. Каждый шаг давался с невероятным трудом - ноги утопали в земле по
середину икр. Через пять мучительных шагов Павел вывалился на тропинку,
тянущуюся вдоль насыпи, оставив оба ботинка на память полю. Отлежался, ловя
сырой воздух распяленным ртом. Подняться уже не было сил. Он пополз на
четвереньках, отдыхая через каждые несколько метров. Когда и ползти стало
невмоготу, он на руках подтянулся к растущему у тропинки деревцу и клубочком
свернулся под тоненькими ветвями...
удочками. Они прошли совсем рядом с Павлом и не заметили его, приняв за
обыкновенный серый булыган - который вдруг зашевелился и застонал. Мальчишки
сбились в стайку, зашептались между собой, потом самый смелый осторожно
ткнул Павла концом удочки. Тот поднял страшную руку, серую и осклизлую.
Мальчишка взвизгнул и отбежал, бросив удочку. Павел схватился за ее конец.
в станице, излечиваясь не от травм, вызванных падением, - их практически не
было, а от потрясения, от дикой нервной и физической усталости. Петр и
Лукерья, пожилая казачья пара, приютившая его, прежде всего стащили с него
всю одежду и выбросили с глаз долой, потом отмыли в корыте, досыта накормили
картошкой с салом и парным молоком и уложили в горнице на широкой кровати.
Захмелев от еды и тепла, Павел спал сутки, а когда проснулся, Лукерья
принесла ему кожаный набрюшник, в котором, заваренные в плотный полиэтилен,
лежали его вторые документы и пачка денег, выданная дядей Мишей "от себя".
Павел только сейчас о них и вспомнил. И тут же попросил Лукерью купить ему в
магазине какую-нибудь одежду, белье и обувку. Дорожную сумку, зубную щетку и
бритву он на следующий день купил уже сам. Накануне отъезда он подарил
добрым старикам сто рублей. Они долго отнекивались, но деньги все-таки взяли
и, чувствуется, были рады. На дорожку Лукерья собрала ему огромный куль
всякой снеди, не забыв и плетеную бутыль с домашним виноградным вином. Рано
утром Петр запряг телегу и отвез его на станцию к местному поезду на Ростов
- поезда дальнего следования поблизости не останавливались.
железнодорожного полотна. Навстречу новой жизни ехал Павел Эмильевич Розен.
оклемается, заяву сделает, и нас на первой же станции под белы рученьки да в
черный воронок.
он и масть сменил. Рожа новая, имечко новое. Никакой это не Черновол, а
Чернов, геолог. Я так понимаю, что в бегах он, по тому же делу, что и я.
Пусть и дальше бегает.
интересное?
все случаи жизни. Везуха, брат Вобла. Решаем так - бабки тебе, ксивы мне.
Согласен?
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Флинт Эрик
Пехов Алексей
Акунин Борис
Куликов Роман