вперед расширенными от ужаса глазами.
Просто перешагивай через них и иди. Если очень противно,
можешь зажмуриться. Я скажу, когда надо будет поднять ногу
повыше.
тел и начали спускаться на первый этаж. - Не мог же я
оставить тебя здесь!
/.#+o$k" o вниз через перила. - В чем дело?
огромными сухими глазами, - ты дурак.
нее, захромал вниз, тяжело опираясь о перила.
день, и считал, что это единственно верный способ прожить
если не долго, то счастливо и беззаботно. Точно так же он
относился и к прошлому: то, что было, уже мертво, и место
ему в лучшем случае под обложкой фотоальбома. Если те, с кем
он еще вчера штурмовал банковский броневик, рассчитывая
сорвать фантастический куш, были настолько неосмотрительны,
чтобы дать себя убить, туда им и дорога. Змей был молод,
здоров, неглуп, обладал неплохой реакцией, стрелял без
промаха и не собирался подставлять кому бы то ни было спину.
Теперь он стал волком-одиночкой: все, кто., знал, где его
искать, отправились парить землю, а банкира он не боялся.
"Митрич" был у него в руках, потому что только Змей мог
помочь ему в его отчаянном положении. Только под прикрытием
его безотказного ствола банкир мог довести задуманное до
конца и при этом сохранить в целости и сохранности свою
нежную банкирскую задницу.
как Арцыбашев, - дело тонкое и небезопасное. Змей отдавал
себе в этом отчет и с той минуты, как вышел из квартиры
банкира накануне вечером, смотрел по сторонам с удвоенным
вниманием. Он не расставался с мобильником, ожидая звонка:
инкассатор мог возникнуть на горизонте в любой момент, и тут
интересы Змея полностью совпадали с интересами Арцыбашева.
в своей квартире - не в той, которая служила ему постоянным
местом обитания, а в той, которую он полгода назад приобрел
на всякий пожарный случай через подставное лицо. Квартира
была расположена у черта на рогах, в Бескудникове, и
представляла собой самую настоящую нору, годную разве что
для того, чтобы провести там несколько ночей, скрываясь от
тех, кто слишком горячо желал с ним повидаться. Такое
случалось редко, и потому обстановка здесь была самая что ни
на есть спартанская: скрипучая древняя тахта, в которой
только по счастливой случайности не завелись клопы, древний
кухонный стол с изрезанной пластиковой крышкой, пара-тройка
табуретов, скудный набор посуды и двухстворчатый платяной
шкаф, наверняка помнивший годы послевоенного восстановления
народного хозяйства. В шкафу, как правило, было пусто.
Иногда Змей хранил там оружие - дом был панельный, и
устроить настоящий тайник в бетонной норе, похожей на
внутренность нескольких составленных вместе обувных коробок,
было практически невозможно. Здесь не было даже полов в
привычном понимании этого слова: находчивые строители
положили линолеум прямо на бетон.
Gмей никогда не ночевал в одном помещении со своим арсеналом
во избежание досадных случайностей наподобие милицейских
проверок.
слушал, как у соседей сверху работает телевизор. Передавали
выпуск новостей. Голос дикторши слышался громко, но
недостаточно четко, и разобрать, о чем она говорит, можно
было с пятого на десятое. Речь вроде бы опять шла о
нападении на броневик: Змей расслышал слова "перестрелка" и
"долларов". Он выпустил в потолок толстую струю дыма и
скорчил невидимой дикторше рожу.
от приобретенной в армии привычки ценить каждую минуту покоя
на вес золота. Он мог бы пролежать на тахте и сутки, и трое,
вставая только для того, чтобы поесть или сходить в туалет.
Мысли его при этом текли неторопливо и плавно, подолгу
застревая на одном месте. В такие минуты ему даже начинало
казаться, что жизненные процессы в его теле тоже
замедляются, наподобие того, как это происходит у спящей на
дне замерзшего пруда лягушки.
как влепит пулю в инкассатора. Ему так и не удалось увидеть
своего противника хотя бы издали, но он не сомневался, что
это румяный пузан лет сорока или сорока пяти, обожающий
закусывать водку огромными ломтями сала с мясными
прослойками и имеющий в голове не больше одной извилины.
собственным мыслям. Он написал эти слова в воздухе дымящимся
кончиком сигареты и с интересом наблюдал, как тают в воздухе
синеватые завитки дыма. Дым был немного похож на тот, что
вьется над стволом винтовки после выстрела, и Змей опять
представил, как взовьется дымок и остроконечная винтовочная
пуля прошьет похожее на туго набитый мешок тело инкассатора.
Пять тысяч - это, конечно, не деньги за такую работу, но
надо быть наивным, как первоклассница, чтобы думать, будто
Змей на этом остановится. У Арцыбашева большое вымя, и его
можно доить до бесконечности. Надо только шлепнуть
инкассатора.
полу сидячее положение. На полу рядом с тахтой стояли
бутылка водки и чайная чашка с отбитой ручкой. Он плеснул из
бутылки в чашку и стал пить медленными экономными глотками,
словно в чашке и впрямь был горячий чай. Эту привычку он
тоже приобрел в армии - водки там хватало не всегда, в то
время как недостатка в желающих никогда не было. Прихлебывая
обжигающую дрянь по чуть-чуть, можно было растянуть
удовольствие, а кроме того, для достижения желаемого эффекта
требовалось гораздо меньшее количество горючего.
лежавший на полу рядом с бутылкой телефон издал мелодичную
трель. Змей не спеша поставил чашку на пол, двигаясь с
замедленной грацией полусонной от холода ящерицы, и взял
трубку.
Rрубка принялась тараторить. Губы Змея медленно искривились
в пренебрежительной улыбке: его собеседник наложил в штаны с
перепугу, что делало общение с ним особенно приятным.
Дослушав до конца, он небрежно кивнул, снова затянулся
сигаретой и сказал, обдавая трубку густыми клубами дыма:
ленивой медлительности не осталось и следа. Сборы были
недолгими: сорвав с гвоздя в прихожей джинсовую куртку, он
накинул ее на плечи, сунул в один карман ключ от машины, в
другой - "ругер" двадцать второго калибра, бывший такой же
неотъемлемой деталью его туалета, как носовой платок,
пересчитал оставшиеся в пачке сигареты, вогнал пробку в
горлышко водочной бутылки и вышел из квартиры.
платной стоянки, где скучал, поджидая хозяина, белый "порше-
911", и еще десять минут занял переход от места, где он
припарковался, до дома Арцыбашева. Между этими двумя пешими
прогулками уместилось полчаса аккуратной, с соблюдением всех
правил езды по забитым транспортом магистралям Москвы, так
что через пятьдесят с небольшим минут после того, как в его
норе прозвучал телефонный звонок, Змей уже переступил порог
квартиры Арцыбашева.
радиотелефона, и жестом предложил войти. Змей переступил
порог, сжимая в кармане куртки удобно изогнутую рукоятку
"ругера" и настороженно озираясь: партнерство партнерством,
а с шантажистами во все времена поступали одинаково. Если бы
Арцыбашев захотел тихо пришить зарвавшегося киллера, в этом
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Маккарти Кормак
Херберт Фрэнк
Русанов Владислав
Бажанов Олег