время. Все ее внимание устремлено на континентальный Китай. Подтверждение
высылаю обычной связью".
информацию. Нет, я просеивал ее через свое густое сито и отправлял, лишь
будучи убежденным, что информация безупречна и достоверна. Это требовало
больших усилий. Так же я поступал и при анализе политической и военной
обстановки. При этом я всегда отдавал себе отчет в опасности какой бы то
ни было самоуверенности. Никогда я не считал, что могу ответить на любой
вопрос, касающийся Японии".
значительна, что требовала документального подтверждения. Фотоснимки
документа, прочитанного Одзаки, следовало немедленно переправить в Москву.
В тот день, когда Рихард приехал к своему радисту с зашифрованными
листками, испещренными строчками цифр, когда Макс, надев наушники,
принялся колдовать над передатчиком, Зорге прошел в кухоньку, где у
горящей плиты возилась Анна.
городе нечем было дышать. Клаузены переселились на дачу, которую они
купили недалеко от Иокогамы, на плоском берегу океана. Она стояла на
окраине рыбачьего поселка - маленький домик, приподнятый на сваях, чтобы
не было сырости.
которых уже виднелись зеленые, глянцевитые плоды, начинавшие кое-где
золотиться... До берега было рукой подать - только пройти через гряду дюн,
поросших молодыми сосенками. С океана тянуло влажной прохладой, но Рихард
и Анна не могли уйти далеко от дома. Клаузен работал, и надо было
патрулировать дачу.
чтобы она отказалась выполнить поручение Зорге. Так уж повелось еще с
Китая, когда она, познакомившись с Максом, переселившись к нему в свою
бывшую квартиру, узнала, что механик Клаузен не только механик, но и
тайный радист. Анна навсегда запомнила ту, ошеломившую ее ночь. Вечером
Макс почему-то нервничал, поздно лег спать, и вдруг Анна услышала сначала
неясное бормотание, потом более отчетливые слова. Во сне он будто кричал в
телефонную трубку: "Мюнхен, Мюнхен... Я слышу тебя, Мюнхен!" Анна
осторожно тронула мужа за плечо. Тот сразу проснулся.
Клаузен объяснил, как договорились с Зорге: он антифашист, выполняет
особые задания, связанные с борьбой китайской Красной армии. Анна всегда
была далека от политики, но она любила своего Макса, чем бы он там ни
занимался, и постепенно стала ему помогать.
переносить разобранную на части радиостанцию, дежурила, когда он
выстукивал ключом непонятные тире и точки, ходила на связь, что-то
получала и передавала, и всегда у нее при этом замирало сердце. Для
конспирации, а может быть, вспоминая Красный Кут, Анна завела себе кур -
покупала для них корм и под слоем зерна носила радиодетали. Ее хождение по
городу ни у кого не вызывало подозрений, но все же ей было очень боязно,
так же боязно, как тогда, когда Рихард первый раз послал ее на связь в
Шанхай, чтобы кому-то что-то передать...
металлическая синева моря да береговая кромка, подчеркнутая белоснежной
нитью прибоя. Анна рассеянно глядела вниз, иногда откидывала голову на
мягкую спинку кресла, делала вид, что дремлет. Внешне она была совершенно
спокойна: мило разговаривала с большелобым генералом, сидевшим с ней
рядом, благосклонно принимала его дорожные ухаживания, но состояние
тревоги, ощущение опасности не покидало ее и холодило сердце.
не удается. Она почему-то начинает считать: сколько же метров в тридцати
восьми роликах пленки, сколько заснято кадров? Анна производит сложные
арифметические расчеты, сбивается и начинает снова. Получается больше
тысячи кадров, - значит, тысяча секретных документов, тысяча страниц,
чертежей, фотографий.
благодарит. Они пьют прохладный напиток, говорят о погоде.
изменен - сначала летят в Пхеньян, Порт-Артур, а потом в Шанхай. Когда в
разговоре наступает пауза, Анна откидывает голову и закрывает глаза.
она начинает ощущать, что края жесткой пленки, колючей, как терновник,
врезаются в ее тело и каждое движение причиняет ей острую боль. Ей
кажется, что на бедрах проступает кровь. А что, если кровь просочится
сквозь платье?.. Она застывает недвижимо в своем кресле, но самолет
болтает, и это приносит ей новые мученья.
назойливо ухаживает, и она улыбается, отвечая на его шутки. Боже мой,
когда же кончится эта пытка!..
словно шелкопряд в коконе, летит в самолете вместе с первым
контрразведчиком и диверсантом Японии Доихара Кендези! Генерал Доихара
летел в Маньчжурию, его назначили командиром 14-й дивизии, которую
перебрасывали из Японии на материк, в Китай. Это было перед началом
большой войны. Доихара был снова предвестником грозных, кровавых событий.
приятно познакомиться с такой интересной женщиной...
было немного, самолет до Шанхая летел почти пустой.
появлялись горы, но уже островерхие, с рваными зубастыми вершинами.
Суровость северного пейзажа сменилась мягкой лиричностью юга. От
малахитовых гор падали тени на долины, изрезанные оврагами. И очертания
оврагов были похожи на причудливые деревья, на крылатых драконов, будто
вырезанных китайскими резчиками на гигантском плоском камне.
трепангов, бамбуковые ростки, закончили обед, по китайскому обычаю, супом.
полной. А главное, она ничего не могла сделать с этой злосчастной пленкой,
которая действительно до крови натерла ей тело.
разлившаяся, как в половодье, почти не была видна в туманной дымке.
до нежно-зеленых рисовых полей, плывущих внизу.
До назначенной встречи оставалось немного больше двух часов. Анна привела
себя в порядок, переоделась, извлекла из пояса пленку, уложила ее в
коробку от конфет, аккуратно завернула и перевязала лентой. К счастью,
выступившая кровь не испортила кадры, только на перфорации застыли темные
пятна.
Баблинг-вел-род, улицу Гремящего родника. Теперь она была в светлом летнем
костюме, лацкан ее жакета украшала черная брошь с искусственным диамантом
- такие делают в кустарных мастерских вокруг Карлсбада. Чехи, судетские
немцы - превеликие мастера на такие украшения.
универсального магазина. В руках у нее была дамская сумочка и коробка
конфет. Казалось, она вся поглощена изучением выставленных нарядов, и
вдруг перед ней появилась женщина с такой же диамантовой брошкой.
Клаузен облегченно вздохнула.
пачку долларов. Пересчитала - пять тысяч. Утром она пошла на набережную
Вампу - широкую и просторную, как ипподром, с клумбами цветов и высокими,
шуршащими на ветру пальмами. Мраморный вход в Английский банк сторожил
бронзовый лев с косматой, позеленевшей от старости гривой. Анна вошла в
прохладный, торжественно тихий зал, похожий на готический храм с
хрустальными оконцами - исповедальнями. Здесь все говорили вполголоса.
свободна.
роликов, вместившихся в коробку от шоколадных конфет, добытая с таким
напряжением и опасностью, неведомыми каналами была доставлена в Москву на
Знаменский переулок.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Якубенко Николай
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий