- мелкая-мелкая, дно песчаное, - очень медленно говорит парень, - берега с
осокой, плотвичка на пригретых местах хвостиками вывертывает.
сразу подстрелят. Открой глаза, черт ласковый! Сейчас все в атаку станут,
а ты будешь лежать окоченелый.
опутанная рядами колючей проволоки, ощеренная пушками и пулеметами,
поросшая частым лесом, загадочная и молчаливая пока.
бронепоезда, который отвоевал железнодорожный путь, а сейчас, медленно
похлестывая отработанными парами по снежному откосу, приближается к
Волочаевке, свистя и кувыркаясь в воздухе, полетел на белые позиции первый
снаряд, и когда он ахнул снежным фонтаном выше сосен, и когда каппелевцы
ответили залпом из нескольких десятков орудий, а красные - всеми орудиями
бронепоезда, тогда разорвалась тишина, исчезла, полетела в клочья - вверх
и в стороны.
промежутки между разрывами снарядов, - не видать тебе всемирного царства
свободы, как своей задницы, потому как ты трус и гнида. Он, конечно, в
амбицию. А бесспорно то, что амбиция, она с девицей хороша, а не с красным
бойцом. "Это, говорит, тебе ее не видать, свободы, оттого что ты под пулю
прешь, а я обожду и в царство пройду первым". На что я ему заключаю:
"Дурак, он и в папахе дурак. Без нас, если мы поумираем под белой пулей,
царства свободы не будет, а так, княжество какое-нибудь, обгаженное
прохиндеями и трусами". Поднялся я в атаку, а он остался в окопе. Пробежал
я пятьдесят метров, а в тот окоп - снаряд, и нет никого в помине.
6-м стрелковым полком Захарова продирался через снега вдоль
железнодорожного полотна, подтверждая, таким образом, победу бронепоезда.
от яростного мороза - уменьшились и сделались красными, дрожащими в
светлом, ледяном небе, Блюхер отправляется в забайкальскую группу войск
Томина, которая была отправлена им в обход волочаевских позиций - по
бугорчатому амурскому люду.
снег, Блюхер проводит совещание с командирами. Лицо его обуглилось, щеки
провалились, заросли по самые глаза колючей серой щетиной, лоб зашелушился
от морозного ветра.
конца натянута. Если брать отсюда, с центра, народу до черта положим,
нельзя.
указывая направление ударов. Распоряжения его коротки и сухи.
то заснут, померзнут. Разведчики Особого амурского полка с ротой корейцев
пусть сейчас же начинают продвижение вплотную к цепи заграждений. У них
халаты - они должны пройти. Все. Расходимся.
тулупчик и, забросав костер снегом, первым уходит в ночь - на передовую.
вплотную к рядам вражеской колючей проволоки.
склад металлического лома.
потом сплошная сосновая роща, будто в тайгу зашел.
ракеты.
бегут на кинжальный пулеметный огонь белых, падают, ползут, корчатся в
агонии, орут, бросаются на колючую проволоку, рвут ее окровавленными
руками, перелезают через нее, бросив поверх острых зубцов шинель и бушлат,
падают, сраженные, но следом за ними переваливаются еще и еще - десятки,
сотни, тысячи бойцов Народно-революционной армии и красных партизан. Они
бегут вверх по сопке, утопая в снегу, глядя в черные маленькие дула
винтовок и пулеметов, бегут, умирают, но следом бегут другие, и гремит,
гремит в сухом морозном воздухе неумолкающий ни на минуту протяжный призыв
к победе.
стал повторять:
руку, потом вскочил, спрыгнул на пол, увидел прямо перед собой Гиацинтова,
смущенно улыбнулся и, потерев глаза, начал будить Ванюшина.
засветит солнце, всю обедню попортим. Изюбрь любит, чтоб его затемно
окружить, он за пять верст слышит.
Гиацинтовым, руки его были суетливы и слишком быстры.
филеров, не удержавшись,
каждом.
за пояс маузеры.
расстояния зверя возьмут. У нас в машине карабины и пулемет, - улыбнулся
Гиацинтов и доверительно положил руку на колено Исаеву. - Ну как, мой
храбрый охотник? Забьем изюбря?
- заранее загадывать боюсь.
спит, а печенку вам потом здесь зажарит.
Максимычем пойдем замыкающими.
А то если нет, так я один пойду. А коли хотите - давайте не последними, а
ближе ко мне - я вас на перепадок поведу, где изюбрь у меня прикормлен.
Максимычем.
Акунин Борис
Лукьяненко Сергей
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Маккарти Кормак