Чтение 8–й страницы книги ~Звезда Кэц~

- А почему так пустынно в коридоре? - спросил я.

- Все на работе, - сказала Тоня. - Здесь, говорят, по вечерам публика
летает роем. Как майские жуки в погожий день!

Мы подлетели к комнате номер девять. Тоня нажала кнопку, и дверь
бесшумно открылась. Первое, что меня удивило, - это радист. Он с
наушниками на ушах примостился на "потолке" и записывал
радиотелефонограмму.

- Готово, - сказал он, пряча в сумку у пояса записную книжку: эта сумка
заменяла ему ящик письменного стола. - Вы хотите поговорить с Евгеньевым?
Попытаемся.

- А это трудно? - спросила Тона.

- Нет, нетрудно, но у меня сегодня не работает длинноволновый
передатчик, а на короткой волне найти ракету, спирально поднимающуюся над
Землей, несколько сложнее. Я сейчас вычислю местонахождение ракеты и
попробую...

Но в этот момент он неожиданно задел ногою за стену и отлетел в
сторону. Его удержали шнуры радионаушников, и через мгновение радист
принял прежнее положение. Вынув записную книжку, он посмотрел на хронометр
и углубился в расчеты. А потом принялся за настройку.

- Алло... Алло! Говорит Звезда Кэц! Да. Да. Позовите к аппарату
Евгеньева. Нет? Скажите ему, чтобы он, когда вернется, вызвал Звезду Кэц.
С ним должна говорить новая сотрудница Звезды Кэц. Фамилия...

- Антонина Герасимова, - поспешила сказать Тоня.

- Товарищ Герасимова. Слышишь? Так. Много? Хороший улов? Поздравляю.

Он выключил аппарат и сказал:

- Евгеньева нет в ракете. Он вылетел в межпланетное пространство на
промысел и вернется часа через три. Занят ловлей мелких астероидов.
Прекрасный строительный материал. Железо, алюминий, граниты. Я вызову вас,
когда Евгеньев будет у радиотелефона.

9. В БИБЛИОТЕКЕ

За вечерним чаем ко мне подлетел Крамер.

- Вы свободны сегодня вечером? - спросил он меня и пояснил: - Не
удивляйтесь, пожалуйста, на Звезде стоминутные сутки, но по привычке мы
рабочий день исчисляем по земному времени. Закрывая ставни, делаем "ночь"
и спим шесть-семь "звездных" суток. Теперь по московскому времени восемь
часов вечера. Не хотите ли познакомиться с нашей библиотекой?

- Охотно, - ответил я.

Как и все помещения на Звезде Кэц, библиотека представляла собой
цилиндр. Окон не было. Боковые стены были сплошь заняты ящиками. По
продольной оси цилиндра - от двери до противоположной стены - натянуты
четыре тонких троса. Придерживаясь за них, посетители передвигались в этом
своеобразном коридоре. Пространство между "коридором" и боковыми стенками
заполнял ряд сетчатых коек. В помещении был чистый, озонированный воздух с
запахом хвои. Газонаполненные трубки, пролегающие между ящиками, светились
приятным матовым светом. Тишина. На некоторых койках лежат люди с надетыми
на голову черными коробками, изредка подкручивая выступающие из коробок
круглые рукоятки.

Странная библиотека! Можно подумать, что здесь не читают, а проходят
какой-то курс лечения.

Перебирая руками трос, я двигаюсь за Крамером к противоположному концу
библиотеки. Там на фоне сложенных стеной черных ящиков порхает девушка в
ярко-красном шелковом платье.

- Наш библиотекарь, Эльза Нильсон. Познакомьтесь, - говорит Крамер и
шутя бросает меня к девушке. Она, смеясь, подхватывает меня на лету, и мы
знакомимся.

- Что будете читать? - спрашивает она. - У нас миллион экземпляров книг
почти на всех языках мира.

Миллион экземпляров! Где же они могут разместиться здесь? Но потом я
догадываюсь:

- Фильмотека?

- Да, книги на пленке, - говорит Нильсон. - Читают их с помощью
проекционного фонаря.

- Легко и компактно, - добавляет Крамер. - Целый том, страница за
страницей отпечатанный на пленке, занимает места не больше, чем катушка
ниток.

- А газеты? - спрашиваю я.

- Их заменяют радио и телевизор, - отвечает Нильсон.

- Книги на пленках - это уже не новость, - говорит Крамер. - У нас есть
вещи поинтереснее. Какую же программу вечера мы составим для товарища
Артемьева? Давайте так: сначала мировая хроника. Покажем, что на Звезде
Кэц мы не отстали от мировых событий. Затем дайте "Солнечный столб"...

- Это новый роман? - спросил я.

- Да, в некотором роде, - ответил, улыбаясь, Крамер. - Ну, и хотя бы
"Атмосферную электростанцию".

Кивнув головой, Нильсон вынула из ящика круглые плоские металлические
коробки.

Крамер предложил мне лечь на койку. Затем, вложив эти коробки в ящик с
рукоятками, надел его мне на голову.

- Лежите, слушайте, смотрите, - сказал он.

- Лежу, но ничего не вижу и не слышу. Абсолютная тишина и мрак.

- Поверните ручку справа, - сказал Крамер.

Я повернул. Что-то щелкнуло, тихо зажужжало. Сильный свет ослепил меня.
На мгновение я закрыл глаза и в то же время услышал голос.

"Тропические джунгли Африки расчищаются под культурное земледелие".

Я открыл глаза и увидел сверкающую в ослепительных лучах африканского
солнца сине-зеленую поверхность океана, а на ней - растянутый в боевую
линию огромный флот: дредноуты, сверхдредноуты, линкоры, крейсеры и
истребители всех видов и систем. Здесь были и старые военные корабли,
изрыгающие из широкогорлых труб клубы черного дыма, и более новые
теплоходы с двигателями внутреннего сгорания, и позднейшие - с
электрическими двигателями.

Это зрелище было так неожиданно, что я невольно вздрогнул. Неужто опять
война? Но какая же может, быть война, когда с капитализмом покончено во
всем мире? Не угощают ли меня старым фильмом из времен последней войны,
которая привела к революции?

"Военный флот - орудие истребления - мы превратили в мирный грузовой
транспорт", - продолжал все тот же голос.

Ах, вот в чем дело! Ослепленный ярким светом, я сразу не заметил, что
боевые башни с чудовищными морскими пушками сняты. Вместо них на кораблях
установлены грузовые краны. Сотни хлопотливых катеров, буксиров, барж
снуют между "боевой" цепью судов и новенькой гаванью. В гавани кипит
разгрузочная работа.

Я снова повернул ручку. И... это тоже похоже на войну.

Огромный лагерь, белые палатки и фанерные домики, окрашенные в белый
цвет. У домов и палаток люди в белых костюмах - европейцы и чернокожие. За
лагерем дымовая завеса, поднимающаяся почти до зенита. Дым валит клубами,
как при огромном пожаре...

Новый "кадр" - сплошная стена непроходимого тропического леса пылает в
огне. На пепелище стоят огромные фургоны - коробки из металлической сетки
на стальных каркасах. В них копошатся люди, выкорчевывая небольшими
машинами пни.

"Тропики - самые богатые солнцем места на Земле. Но они были недоступны
для культурного земледелия. Непроходимые леса, болота, хищные звери,
ядовитые гады, насекомые, губительные лихорадки наводняли тропики.
Смотрите, чем они становятся теперь!.."

Равнина. Тракторы возделывают землю. Чернокожие трактористы сверкают
белыми зубами в веселой улыбке. На горизонте многоэтажные дома, густая
зелень садов. "Тропики прокормят миллионы людей... Идея Циолковского
претворяется в жизнь..."

"Как, и здесь Циолковский? - удивляюсь я. - Сколько же идей успел он
заготовить впрок будущему человечеству!"

И, словно в ответ на эту мысль, я увидел другие картины великой
переделки Земли по идеям Циолковского.

Превращение в оазисы пустынь путем использования энергии солнца;
приспособление под жилье и оранжерейное "озеленение" доселе неприступных
гор; солнечные двигатели, машины, работающие силой приливов, отливов и
морских волн; новые виды растений, которые используют больший процент
солнечной энергии...

Но это уже по моей части. Об этих достижениях мне известно.

Мировая кинохроника окончилась. После минутного перерыва я вновь
услышал голос. И все, что он рассказывал, как наяву проходило перед моими
глазами.

"Я участвовал в испытательном пробеге аэросаней нового типа, - говорил
голос. - Условия были поставлены довольно тяжелые: проехать сотни
километров тундры далеко за Полярным кругом.

Я был начальником пробега и возглавлял колонну. Мы продвигались прямо
на север.

Было темно. Северное сияние не полыхало на небе.

Только фары освещали путь. Стояли пятидесятиградусные морозы. Кругом
безлюдная снежная равнина.

Мы ехали два дня, поглядывая на компас.

И вдруг мне показалось, что небо на горизонте порозовело.

- Начинается северное сияние. Будет веселее ехать, - сказал товарищ,
который вел наши сани.