придется карабкаться по вантам на немыслимую высоту.
отводя меня к левому борту корабля. - И смотри: если там, на высоте, у
тебя "заклещит" пальцы и ты решишь, что спускаться вниз слишком опасно,
- подыши как следует, морем полюбуйся... оно и отпустит. Ясно?
десятков локтей, белые барашки волн казались далекими и какими-то
игрушечными, ненастоящими. Как ни странно, но ожидаемого ужаса я не
испытывал. Барк почти не качало, и я стоял на рее, держась рукой за
какой-то туго натянутый фал, нисколько не боясь упасть: наоборот, мне
было весело и интересно.
Не страшно? Я смотрю, из тебя получится отличный моряк.
воздух. - Получится, вот увидите...
Глава 4
передышки, гонял меня по всему кораблю. Повинуясь его странным, как мне
сперва казалось, капризам, я то забирался на самые верхушки мачт, то с
грохотом валился в душную черноту люков, чтобы оказаться в
поскрипывающем чреве необъятного "Брина". Попутно он учил меня языку. С
чужими наречиями у меня дело шло легко, и вскоре я научился вполне
сносно понимать его речь - тягучую, пересыпанную двойными гласными и
шипящими. Я не без удивления заметил, что мозоли на ладонях, мучившие
меня в первые дни, совершенно перестали восприниматься как таковые,
качки я уже почти не ощущал даже на самых верхушках мачт и даже стал
находить определенную прелесть в ежедневном поливании палубы водой - а
ведь беспощадный Перт чаще всего заставлял меня браться за рычаг насоса.
Рулевой научил меня обращаться с компасом и показал, как тросы,
хитроумно соединенные с главным штурвалом корабля, ворочают его
громадный дубовый киль. После часов, проведенных рядом с ним на вахте, я
стал разбираться в румбах и показаниях приборов, измеряющих скорость и
направление ветра, а также показывающих, сколько миль в час делает наш
громадный барк.
чего предназначена высокая черная труба в средней части корабля. Нам
пришлось опуститься в душную полутьму машинного отделения, где,
поблескивая надраенной сталью труб и паропроводов, стояли две
корабельные машины.
приходилось видеть подобные грохочущие механизмы - в последние годы они
стали появляться на некоторых рудниках, принадлежавших особо удачливым
купцам. Питаемые углем, эти чудовища откачивали из шахт воду и поднимали
наверх лотки с породой. Приобретали их у лавеллеров; но на "Брине"
стояли более совершенные, потрясшие меня механизмы. Через целую систему
валов и тонущих в масле зубчатых колес вращение передавалось на два
странных по виду (видел я их, конечно, лишь на рисунках) винта, которые
и толкали корабль вперед. Как именно это происходило, я понять не смог,
но Перт и Жиро объяснили мне, что машина используется только в самых
тяжелых случаях, тогда, например, когда из-за штиля или неблагоприятного
ветра барк не может идти под парусами.
палубе, все время скрытые под намертво зашнурованными брезентовыми
чехлами. Сам я интересоваться ими не решился, уверив себя в том, что
рано или поздно все тайное станет явным.
исчезающими туманами страшные Врата Белых Бурь, я научился читать карту,
разобрался в закорючках пеллийского алфавита и даже, как мне казалось,
мог бы держать корабль на курсе. Я мало спал, ел, как никогда раньше, и
всем своим существом ощущал, как та, прежняя моя жизнь становится все
менее различимой, готовясь и вовсе растаять в закатном сиянии моря.
Странно, я даже стал забывать отца...
курс, который должен был привести его в страшное Тиманское море. После
обеда я посидел с Тило над картами, а потом поднялся наверх - и, к
изумлению своему, увидел его.
которой была окована серебром, и смотрел вперед, держа в свободной руке
сложенную подзорную трубу. Качка - а приближение к Вратам давало о себе
знать достаточно крупной волной - его словно и не касалась.
незаданный вопрос. - Честно говоря, мне уже столько раз дырявили тушу,
что лишняя дырка не имеет никакого значения. А ты... - он помедлил,
щурясь, - уже успел загореть. Видно, Лоттвиц делает из тебя настоящего
морского волка. Наверное, это правильно... Я слышал, тебя ждет Шахрисар?
Это не самое лучшее место на свете, но знающие люди говорили мне, что
бывает и хуже.
величественный аристократ заставлял меня трепетать.
видел и Юг, и Север, видел бескрайние равнины, покрытые страшными,
черными лесами, посреди которых стоят давно забытые Чужие Города... На
Юге я дрался с кочевниками, в Пеллии - с Белыми Шапками. Пеллия,
наверное, очарует тебя, но мне кажется, что тебе будет лучше поменьше
соваться на сушу. Если, конечно, дело не касается Островов.
левого сапога причудливо изогнутую флягу, - ты все увидишь сам. Хочешь
вина?
странному вкусу вельможи, - но все же я выпил с удовольствием. Возвращая
флягу, я спросил:
высадитесь в Шахрисаре?
берегу, в Сандасе. Шахрисар мне уже ни к чему, у меня сейчас другие
дела. Меня с нетерпением ждут советники сандасского сатрапа: клянусь
Саргази, я везу им хорошие новости.
вниз, а я, оставшись на мостике, долго еще думал о черных лесах за
бескрайним океаном, о таинственных городах и о том, что может ждать меня
в Шахрисаре.
***
понятной мне пеллийской ругани, в которой он поминал чьих-то
родственников, обвиняя их в греховной связи с морскими демонами.
потихоньку догадываться - Тило как-то сказал мне, что войти во Врата
гораздо легче, нежели преодолеть их в обратном направлении, чтобы
вырваться на просторы океана. У нас было слишком мало угля! Слишком
мало, поэтому такой риск Эйно предпочел риску оказаться запертым в
Тиманском море. Как показало время, он был совершенно прав.
громоздкую и очень старую глиняную трубку, расположился сам Тило. Ни
Эйно, ни Иллари я не видел - впрочем, вскоре медная переговорная трубка
требовательно взвыла его голосом, Перт что-то ответил - стремительно,
будто читал детскую скороговорку, и закричал в другую. Сквозь наклонные
стекла рубки я увидел, как на мачтах появились матросы и, руководимые
стариком Жиро, начали вязать рифы, убавляя нам паруса.
туманом, - это бесчисленные брызги, вздымаемые разбивающейся о барк
волной, обволакивали его удивительным облаком, затруднявшим видимость.
держать! Теперь доверни левее!
видел, как вздулись мышцы предплечий рулевого и как прищурились
выцветшие от старости глаза Тило, - а через секунду мимо нас
стремительно пронесло едва различимую белую громаду скалы.
трубки.
приделанный к переборке, - барк укладывало с борта на борт, я хорошо
видел, как море прокатывает по палубе белые лавины воды, и в эти
мгновения в мою душу властно ворвался страх. Я почувствовал, как меня
тошнит, но это не было приступом морской болезни, нет: меня тошнило от
ужаса. Вокруг нас теснились скалы.
корабль неминуемо попал бы во власть неописуемого белого бешенства волн
- и оказался бы выброшен на эти туманные бивни, постоянно омываемые
сотнями тонн морской воды. Позже я часто думал о том, что именно в эти
минуты - а мы шли сквозь Врата не более получаса - мне стало понятно, в
чем заключается истинное величие враждебной человеку океанской стихии.
Василенко Иван
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор
Лукьяненко Сергей
Суворов Виктор
Круз Андрей