из себя ни слова. И распухший животик болит все сильней и сильней.
ему ничего не слышно. Скорее всего - снова о чуть-чуть потерпеть. С
Глорой-то и с самой, похоже, не все в порядке - продвигаясь вперед по
дороге, она шатается из стороны в сторону, порой поскальзывается в грязи. Он
то и дело натыкается на следы ее падений.
без подъемов и спусков, без чего-либо, за что мог бы ухватиться глаз. Река,
должно быть, недалеко, поскольку воздух, насыщенный ее запахами, тяжел и
плотен. И пустота. Пустота, пустота, пустота - лишь изможденный силуэт
Глоры, волочащейся по тропе... порой руки черными плетьми взмывают к
небесам... руки, ноги, волосы в бесноватом танце. Порой ее не видно за
поворотом, и вот тогда-то он, действительно, начинает, как может,
торопиться.
церкви ослеплены Властелином Зла и не желают внять слову истины... не хотят
увидеть воп... воплощ... Ваун даже не знает что. Вауну в самом деле все
равно.
молитвы.
умереть?
хочет, чтобы Ваун жил дальше, то, может быть, он не хочет, чтобы Ваун снова
делал это в деревне? Ходить за Глорой повсюду и петь у церквей - это ведь
лучше, просить милостыню для ужина - это лучше, чем чистить угря. Городские
мальчишки глумятся над ним, а больше над Глорой, но не так жестоко, как
Олмин и его друзья. К счастью, Глора скорее всего не знает дороги в деревню.
Черт его знает, сколько уже прошло дней с той поры, когда она в первый раз
сказала ему, что они возвращаются домой. Они ночевали в траве.
узнает потрепанные башмаки Нивела.
волоча за собой больную ногу. И Ваун теперь вместе с ним. Туда-сюда.
Туда-сюда. Где-то позади слышны Глорины молитвы.
угря для голодных сорванцов.
станешь взрослым, если не будешь есть, Ваун.
рта. И этот проклятый живот...
далеко позади в танце размахивает руками.
приподнимает грубым пальцем его веко, будто бы хочет под ним что-то найти.
что лепечет эта туполобая... что скажет тебе мамочка, договорились? Ты
будешь получать свою порцию бустера каждый день, ты понял? Каждый день без
исключения!
кого-нибудь. Даже в большом городе. Когда у тебя нет бустера, ты должен
попросить у любого мальчика, у любой девочки, и если у них есть, они обязаны
с тобой поделиться. Это закон. Бустер - для всех. Понял?
менее уверенным. - В пище чего-то такого нет, что должно быть, и что-то
есть, чего не нужно, и те, кто не получает своей порции каждый день,
очень-очень скоро начинают болеть, не растут, не становятся взрослыми,
никогда не вышибают дерьмо из Олмина.
не может много работать со своей больной ногой, потому живет сам по себе, в
то время как все остальные мужчины живут с женщинами, и у них есть маленькие
дети.
хоть Вауну и приходится спать на полу - Глора меньше разговаривает с
Господом, реже будит его посреди ночи, чтобы Ваун присоединился к молитвам.
Но это длится всегда меньше, чем хочется.
возможность лишний раз посмеяться над ним. А иногда Глора бывает и ничего.
шатаясь.
Ульте, запомнил?
нет, тысячи. Сновидец Розовый, а водит Багряный.
пытается поймать их. Они разбегаются и катаются по траве, разливаясь и летая
миллионами цветов, но вокруг Багряного всегда пустое пространство. Они пищат
и кричат, кривляются и хохочут. Высоко в небесах светят солнца-близнецы -
две алые подушки на синем покрывале неба. Но Багряный устал. Он изнемог и
больше не смеется. Сновидцу жалко его, он нарочно спотыкается, чтобы дать
Багряному схватить себя. Теперь водит Розовый. Он должен ловить других.
Придите ко мне, братья, и я прикоснусь к вам... Сон меняется. Теперь
сновидец стал Синим... Смуглые руки барахтаются в хаосе воплей и брызгах
воды. Все убегающие от него разом выбираются на берег. С криками "Ой" и "Он
поймал меня!" они выскакивают из воды, отряхиваются, дрожат и хохочут -
коричневые мокрые малыши. Сегодня сновидец Синий, но как только он хватает с
травы свои шорты, их хватает и другая рука. Он улыбается и получает улыбку в
ответ, обе руки отпускают шорты и ищут другие. Вот так другой мальчик
становится Оранжевым, а сновидец - Коричневым... а на самом краю берега
возникает Черный. Сновидец ловко выставляет локоть, Черный валится на спину.
Вскоре все вовлечены в игру, и сам сновидец падает во вздымающуюся и
опадающую волну тел братьев... Братья, я иду...
сегодня необычная, сегодня ночью почти все плачут. Пришли известия с
Ксанакора.
кадры, есть жуткие рассказы, и старшие отправили малышей в кровати пораньше,
сказав, что сегодня ночью у них будут важные разговоры. Но сновидец-то
знает, что на самом деле они так сказали для того, чтобы самим поплакать,
глядя на звезды, и не послужить дурным примером для малышей.
посидеть на коленях у большого мальчика. Тот обнимал его и гладил, но этого
не хватило. Слишком много еще слез ему нужно было пролить. Он не может
уснуть, потому что думает о своих братьях. В теплой темноте всхлипывают
другие малыши.
сновидца комок подступает к горлу и в памяти загораются кадры воспоминаний:
он видит перед собой братьев - их хватают, пытают, они истекают кровью и
горят в огне.
плачет, задыхается, стонет.
успевает понять, что происходит, около него в темноте возникает фигура.
обнимаются и плачут вместе, поливают слезами пижамки друг друга - они
оплакивают своих сородичей, погибших на Ксанакоре.
его вздрогнуть.
подступа к Форхилу.
востоке закат пылал кровью с золотом. Он лег курсом в сторону "Каслорн
Интернешнл" - так более всего будет похоже на безобидный полет по
направлению к оборонительным рубежам Тэма.
но только не в торче, конечно.
удобнее всего, все-таки еще высоковато - но все равно он переключился на
ручное управление и вошел в штопор.
позажигались красные лампочки, и завыла сирена. Пожалев, что не захватил
теплой куртки, он застегнул пуговицы на рубашке и застыл в ожидании.
Шломо Вульф
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Белов Вольф
Афанасьев Роман