хозяйские окрики, старая служанка совсем потеряла голову.
издали завидев меня. - Ведь твой чемодан еще не уложен, бумаги мои еще не
приведены в порядок, ключ от моего саквояжа никак не найти и недостает
моих гамаш...
трудом мог произнести несколько слов:
городу, закупая все необходимое для путешествия. Аллея перед домом была
завалена веревочными лестницами, факелами, дорожными фляжками, кирками,
мотыгами, палками с железными наконечниками, заступами, - чтобы тащить все
это, требовалось по меньшей мере человек десять.
назвал по имени. Я решил не открывать двери. Но как было устоять против
столь нежного голоса, звавшего меня: "Милый Аксель!"
покрасневшие глаза произведут впечатление на Гретхен и она изменит свое
отношение к поездке.
и за ночь успокоился.
как я предполагал. Трудно даже поверить!
смелый ученый, отважный человек, и ты не должен забывать, что его кровь
течет в твоих жилах. Он рассказал мне о своих планах, о своих чаяниях, как
и почему он надеется достигнуть своей цели. Я не сомневаюсь, что он ее
достигнет. Ах, милый Аксель, как это прекрасно - так отдаваться науке!
Какая слава ожидает профессора Лиденброка и его спутника! По возвращении
ты станешь человеком, равным ему, получишь свободу говорить, действовать,
словом - свободу...
однако я все еще не хотел верить в наш отъезд. Я увлек Гретхен в кабинет
профессора.
спросить, нужно ли с этим так спешить?
Если бы ты не убежал от меня, как сумасшедший, то я взял бы тебя с собою в
Копенгагенское бюро, к "Лифендеру и компания". Там ты узнал бы, что
пароход отходит из Копенгагена в Рейкьявик только раз в месяц, а именно
двадцать второго числа.
бы слишком поздно и не могли бы видеть, как тень Скартариса падает на
кратер Снайфедльс. Поэтому мы должны как можно скорее ехать в Копенгаген,
чтобы оттуда добраться до Исландии. Ступай и уложи свой чемодан!
последовала за мной и сама постаралась уложить в чемодан все необходимое
для путешествия. Она казалась спокойной, как будто дело шло о прогулке в
Любек или на Гельголанд; ее маленькие руки без лишней торопливости делали
свое дело. Она беспечно болтала. Приводила мне самые разумные доводы в
пользу нашего путешествия. Она оказывала на меня какое-то волшебное
влияние, и я не мог на нее сердиться. Несколько раз я собирался вспылить,
но она не обращала на это никакого внимания и с методическим спокойствием
продолжала укладывать мои вещи.
оружие, электрические аппараты. Марта совсем потеряла голову.
схватила сильная рука профессора, подняла и сбросила в пропасть! Я летел в
бездну со все увеличивающимся ускорением падающего тела. Моя жизнь
обратилась в нескончаемое падение вниз.
спустился в столовую. Дядя сидел за столом и преспокойно завтракал. Я
взглянул на него почти с ужасом. Но Гретхен тоже была здесь. Я не мог
говорить. Я не мог есть.
вместительная карета, в которой мы должны были отправиться на Альтонский
вокзал. Карета скоро была доверху нагружена дядюшкиными тюками.
свою комнату, и, сбросив чемодан с лестницы, сам спустился вслед за ним.
очаровательная фирландка хранила свойственное ей спокойствие. Она обняла
опекуна, но не могла удержать слез, когда коснулась своими нежными губами
моей щеки.
невесту, но, возвратившись, встретишь жену.
молодая девушка посылали нам последнее прости. Затем лошади, подгоняемые
кучером, понеслись галопом по Альтонской дороге.
8
бельтских проливов. Минут через двадцать мы были уже в Гольштинии.
дядюшкины тюки, его объемистые дорожные принадлежности были выгружены,
перенесены, взвешены, снабжены ярлычками, помещены в багажном вагоне, и в
семь часов мы сидели друг против друга в купе вагона. Раздался свисток,
локомотив тронулся. Мы поехали.
дорожные впечатления, следующие одно за другим, несколько рассеяли мои
тревоги.
слишком медленно для его нетерпеливого нрава. Мы были в купе одни, но не
обменялись ни единым словом. Дядюшка внимательно осматривал свои карманы и
дорожный мешок. Я отлично видел, что ничто из вещей, необходимых для
выполнения его планов, не было забыто.
консульства и подписью г-на Христиенсена, датского консула в Гамбурге,
который был другом профессора. Имея столь солидные бумаги, нам нетрудно
было получить в Копенгагене рекомендации к губернатору Исландии.
секретное отделение бумажника. Я проклял его от всего сердца и стал
изучать местность, по которой мы ехали. Передо мной расстилались
бесконечные, унылые, ничем не примечательные равнины, илистые, но довольно
плодородные: местность, весьма удобная для железнодорожного строительства,
так как ровная поверхность облегчает проведение железнодорожных путей.
часов с момента отъезда, как поезд прибыл в Киль. Вокзал находился в двух
шагах от моря.
однако профессор с тревогой следил, как его вещи переносили на пароход и
сбрасывали в трюм.
парохода, что нам пришлось потерять целый день. Пароход "Элеонора" отходил
ночью. Девять часов ожидания отразились на расположении духа профессора.
Взбешенный путешественник посылал к черту администрацию пароходной
компании и железной дороги вместе с правительствами, допускающими подобные
безобразия. Мне пришлось поддержать дядюшку, когда он потребовал от
капитана "Элеоноры" объяснений по поводу неожиданной задержки. Дядюшка
настаивал, чтобы немедленно развели пары, но капитан, разумеется,
отказался нарушить расписание.