Чтение 8–й страницы книги ~Тайна нуля~

японскую, с пьезокристаллом, вечную.

Федька Бурунов заинтересовался, почем такая в Москве идет.

- Да ее там и за деньги не купить, - сказал геолог и зажигалку вынул.
Видная она, кажется, и впрямь заморская. Чуть надавил - огонь вспыхивает,
чиркать не надо.

Показал Бурунов железяку. Очень она их удивила, но виду они не показывают,
темнят. Бурунов даже забеспокоился, не передумали бы. А геологи все
переглядываются друг с другом. И тут Федор не выдержал, спросил фистулою:

- Махнем? Али как?

Сделка состоялась. Серебристая находка перешла в руки геологов. Но о ней
еще долго судачили в поселке Ертом, расспрашивая и Ивана Кузьмича, и Федора
Бурунова, и Сережку Зернова. Впрочем, Сережка вскоре ушел в армию.

Прошли годы. Сергей Зернов вернулся из армии и поступил в Московский
институт стали и сплавов, закончил его и стал работать сменным инженером на
столичном заводе "Серп и молот".

В 1986 году он получил из Ертома письмо от Ивана Кузьмича Крылова. Старик
напоминал о вашкской находке и просил Сережку узнать в столице судьбу
"железяки", найденной на берегу Вашки. Геологи из института Коми филиала
Академии наук сказали ему, будто еще тогда отослали диковинку в Москву.

На Сергея нахлынули воспоминания, снова пахнуло лесным ароматом,
предутренней речной свежестью, дымком костра; перед глазами, словно наяву,
возник поселок с деревянными домиками.

И он начал поиск. Один только перечень солидных учреждений, занявшихся
исследованием ертомской находки, должен был говорить сам за себя.

Сергей Алексеевич побывал в своей "альма матер" - Московском институте
стали и сплавов, повидался с заведующим одной из кафедр, своим любимым
профессором, который и помог ему найти все три куска распиленного обломка.

В Институте ядерной геофизики и геохимии исследованием находки занимались в
лаборатории Валентина Николаевича Миллера. Сам заведующий лабораторией,
встретившись с Зерновым, сказал:

- Зная, Сергей Алексеевич, где и кем вы работаете, хочу сообщить вам, что
при исследовании этого удивительного образца мы применяли самые тончайшие и
современные прецезионные методы.

- Из чего же состояла наша "железяка"?

- Железяка, вы сказали? - усмехнулся ученый. - Должен вам сказать, что
железа в ней обнаружено чуть-чуть десятых процента, но при этом окислов
железа, непременно сопутствующих железу во всех земных сплавах и породах, в
образце не оказалось: словом, очень похоже на то, что он неземного
происхождения.

- Я еще и тогда подумал о космическом спутнике.

- О спутнике ли? - покачал головой Миллер. - Дело в том, что образец
состоит из редкоземельных металлов. Поражает чистота этих редкоземельных
составляющих.

Посетил Сергей Зернов еще и научно-исследовательский институт геохимии и
аналитической химии имени В. И. Вернадского, где ему сообщили, что
вкрапления урана без всяких следов его распада в образце говорят за то, что
ему не больше 100000 лет! Это почему-то разочаровало Зернова. Но в
Институте физических проблем имени С. И. Вавилова несколько прояснили
вопрос о возрасте находки. По наличию в нем тория и следов его распада
можно было с уверенностью утверждать, что ему не меньше 30 и не больше
100000 лет.

У Сергея Алексеевича зрела гипотеза, и определение возраста образца в
несколько десятков лет устраивало его больше.

Он задал Валентину Николаевичу Миллеру вопрос о том, может ли этот образец
быть метеоритом, и получил ответ:

- Форма обломка с острыми краями и четкими плоскостями на изломе не
совпадает с формой метеоритов. Редкие земли в них встречаются так же редко,
как и на Земле, и отнюдь не в чистом виде. И наконец, теоретически
метеоритов только редкоземельного состава существовать не может.

Разговор коснулся любимой темы Зернова - тунгусского метеорита. Версию о
метеоритном происхождении космического гостя опровергала такая ошеломляющая
подробность: в слоях торфа, относящихся к 1908 году, было обнаружено
повышенное содержание редких земель, а в годичных кольцах деревьев того же
года церия и лантана оказалось в 600 раз больше, чем в любом месте на
Земле. Осев на почву, редкие элементы попали в древесину вместе с соками.

То, что находка не была метеоритом, Зернову стало совершенно ясно. Но
родственность внутреннего строения взорвавшегося над Тунгусской тайгой тела
и выпавшего на берег Вашки куска позволяла разыграться фантазии.

Сергей Алексеевич прекрасно знал, что, кроме появления гипотезы о взрыве
инопланетного космического корабля над Тунгусской тайгой, для объяснения
загадки было выдвинуто чуть ли не сто гипотез. Особенно популярными
считались утверждения, что это все-таки был метеорит, рикошетом отлетевший
совсем в другое место, и выдвинутая еще Астаповичем в тридцатых годах
гипотеза о взрыве над тайгой ледяной кометы. Нельзя не вспомнить попытки
академика Петрова объяснить взрыв мощностью в десятки водородных бомб
вторжением в атмосферу снежного облака плотностью в сто раз меньшей, чем
вода, хотя возможность прохождения такого облака через атмосферу более чем
сомнительна. Выдвигались и смехотворные предположения о том, будто в тайге
тогда пробудился грязевой вулкан или в воздухе произошел газовый взрыв, как
в несчастном американском челноке "Челленджер". Ни одна из этих гипотез не
объясняла всех аномалий тунгусской катастрофы.

В 1983 году на юбилейном заседании комиссии по метеоритам Сибирского
отделения Академии наук СССР в Красноярске по случаю 75-летия падения тела
ученые пришли к выводу, что все существующие гипотезы не объясняют
отмеченной очевидцами петлеобразности траектории упавшего тела,
радиоактивности деревьев и мхов, мутаций растений и насекомых, а также
лучевого ожога, полученного людьми, находившимися на расстоянии почти в сто
километров, что объяснялось бы только температурой в десятки миллионов
градусов в точке взрыва. Такую оценку состояния вопроса об изучении
тунгусского взрыва дал и академик Н. Васильев на заседании президиума
Сибирского отделения Академии наук СССР в 1986 году, подводя итоги
многолетних исследований района тунгусской катастрофы, проводимых группой
ученых под его руководством.

Всех этих подробностей Зернов сообщать деду Крылову не стал, а написал
только, что "вашкскую железяку" во второй раз он нашел и о ней есть что
рассказать, что специально для того приедет в отпуск с семьей в Ертом
погостить и с дедом увидеться.

Так и произошло. В августе 1986 года инженер Зернов Сергей Алексеевич с
женой Софьей и сынишкой Гришей (отцом ставшего знаменитым сто лет спустя
академика Зернова) приехал в Ертом к старикам родителям.

У деда Кузьмича как раз гостил в отпуске сын-офицер Геннадий Иванович
Крылов. Дед Крылов обрадовался, узнав о приезде Сережки Зернова. Несмотря
на свои восемьдесят с лишним лет, старик затеял ехать на рыбалку.

- Там мне про "железяку" нашу и расскажешь, - объявил он.

Федора Бурунова в Ертоме давно не было. Он переехал в город, женился, детей
завел. Говорят, жена из него человека сделала. О прошлом, да и о "находке"
своей Федор, должно быть, не вспоминал.

И опять у костра на берегу Вашки сидели трое. И опять дед, встав на
коленки, помешивал в котелке вечернюю уху.

- Вот, Генка, - он повернулся к сыну. - На этом самом месте мы и нашли
"железяку". Федор нашел, был тут один такой непутевый. Ты там в своей
математике теоремы разные отыскиваешь, а мы... Федор, значит, у нас на
глазах такую диковинку нашел, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Так или нет, Сережка, говори?

- Вам, Иван Кузьмич, особенно интересно будет, потому что вы еще с Куликом
тунгусский метеорит искали, а вашкская находка к нему отношение имеет.