прозрачными "окошками", пропускавшими свет солнца. При всей своей
удивительности это изобретение не уникально. На ту же самую хитрость пошли
и некоторые растения африканских пустынь, столкнувшиеся с той же самой
задачей: как поймать в ловушку солнечный свет, не теряя при этом воду.
вызывает никаких сомнений. Сложная система заслонок и клапанов, отдаленно
напоминающая ту, при помощи которой некоторые из обитателей моря
прокачивают сквозь свои тела воду, исполняет роль компрессора. Растения
селятся вдоль глубоких, уходящих в недра Луны, трещин и год за годом
терпеливо ждут; когда из трещины появляется слабенькое, жалкое облачко
углекислого газа или сернистого ангидрида, они начинают лихорадочно
работать, втягивая в свои поры каждую оказавшуюся поблизости молекулу.
Продолжается это очень недолго - мимолетный туман быстро рассеивается в
почти полном вакууме лунной атмосферы.
людей. Странный и суровый - но они любили его и не хотели возвращаться на
Землю, где жизнь текла легко, а потому не давала простора для инициативы и
предприимчивости. При всей своей экономической зависимости от Земли лунная
колония имела с ней гораздо меньше общего, чем с планетами Федерации. На
Марсе, на Венере, на Меркурии, на спутниках Юпитера и Сатурна люди вели
войну с Природой - примерно такую же, какая позволила им освоить Луну.
Марс уже покорился - он стал первым после Земли миром, где человек мог
ходить без всяких скафандров и дыхательных приборов. Близилась победа и на
Венере - победа, обещавшая в качестве трофея сухопутные просторы, в три
раза большие всех земных материков. В прочих местах были пока только
плацдармы, а пылающий Меркурий и ледяные внешние планеты оставались
вызовом для будущих поколений.
святой своей простоте довел это нетерпение до крайности. Далеко не первый
случай, когда научная статья меняет ход истории, - и скорее всего не
последний.
однако был знаком со следующими из них выводами. За шесть месяцев, грубо
вырванных из его жизни, он узнал много самых разнообразных вещей. Кое-что
он выучил в маленькой с голыми стенами комнатке за компанию с шестью
другими мужчинами, чьих имен ему не сказали, но большая часть информации
была передана ему во сне либо в гипнотическом трансе. Вполне возможно, что
когда-нибудь ее извлекут обратно с помощью тех же самых методов.
различающихся типов - темных, так называемых морей, и светлых, более
высоких и более гористых. Светлые области испещрены бесчисленными
кратерами; судя по всему, они были когда-то зонами вулканической
активности. Поверхность морей - плоская и относительно гладкая. Там есть
отдельные кратеры, а также много трещин и провалов, но все это не идет ни
в какое сравнение с дикой неровностью плоскогорий.
кратеров, оставшиеся от бурной молодости Луны. Старые формации затвердели
вроде бы окончательно, но прошли миллионы лет, и некоторые участки коры
расплавились, превратившись потом, после остывания, в гладкие, темные
равнины. Старые кратеры и горы, бывшие на месте "морей", растеклись
подобно воску и бесследно исчезли, а другие, оказавшиеся поблизости, "на
берегу", носят на себе следы разрушения.
профессором Филлипсом, формулировалась так: "Почему внутреннее тепло Луны
прорвалось только в определенных районах - будущих морях, - оставив
возвышенности нетронутыми?"
совершенно естественное предположение, что под морями должны находиться
богатые залежи урана и сопутствующих элементов. В результате сложной игры
приливных течений, бушевавших в расплавленной сердцевине Луны, они
распределились неравномерно, сконцентрировались в отдельных местах, а
затем, за миллионы лет радиоактивности, расплавили под собой кору. Так
образовались моря.
невообразимых измерительных приборов. Они сотрясали ее недра
искусственными сейсмическими толчками, прощупывали их электрическими и
магнитными полями. Благодаря этим наблюдениям профессор Филлипс мог
подкрепить свою теорию весьма серьезными расчетами.
этот элемент не имел уже такого жизненно важного значения, как в двадцатом
и двадцать первом веках - старомодные ядерные реакторы давно уступили
место термоядерным. Однако там, где есть уран, обязательно найдутся и
другие металлы.
никакого практического применения. Как он неоднократно подчеркивал, все
эти богатства находятся на такой глубине, что вопрос об их добыче не то
что бы отпадает, а даже и не стоит. До них не меньше сотни километров, а
давление на таких глубинах настолько велико, что самый прочный из металлов
потечет там как жидкость, так что любая шахта или скважина затянется за
доли секунды.
навсегда останутся недосягаемы для людей, которые остро в них нуждаются.
выводов. Недалек день, когда профессор Филлипс очень удивится.
6
прошедшей неделе. Никак не верилось, что он прибыл сюда с Земли всего
восемь дней (земных, каких же еще) назад, но висевшие на стене часы
подтверждали - да, в дневнике нет никаких пропусков и ошибок. А если не
верить ни одному из этих свидетелей, можно подняться на поверхность, в
какой-нибудь из наблюдательных куполов, и справиться по неподвижно
застывшей в небе Земле, только-только начинающей идти на ущерб. В день его
прибытия на Луну она была как раз в первой четверти.
Дождей было залито светом. Nova Draconis, ставшая уже ярчайшей звездой в
истории, бросала вызов полной Земле. Даже Садлер, обычно считавший всякие
небесные происшествия слишком далекими и безличными, чтобы затрагивать
чувства, выходил время от времени "наверх", полюбоваться неожиданной
гостьей - да не гостьей скорее, а захватчицей - северного неба. Что это -
фейерверк или погребальный костер миров много более древних и мудрых, чем
Земля? Было странно, что такое грандиозное, внушающее благоговейный трепет
событие точно совпало по времени с кризисом человечества. Обычное
совпадение, не более того - хотя Nova Draconis и относится к близким
звездам, все равно сообщение о ее смерти отправлено уже два тысячелетия
назад. Только очень суеверный и беспредельно геоцентричный человек мог бы
вообразить, будто такое событие спланировано заранее, в предостережение
землянам. А что оно должно было сказать обитателям других планет,
вращающихся вокруг других солнц, в чьих небесах сверхновая сверкала с той
же, что у нас, или даже большей яркостью?
головы и начал думать о деле. О деле. Так что же еще не сделано? Он
посетил каждый из отделов Обсерватории, встретился со всеми ее
руководителями, за исключением директора. Профессор Маклорин должен был
вернуться со дня на день, а пока что его отсутствие только упрощало задачу
Садлера. Все сотрудники Обсерватории в один голос утверждали, что с
возвращением шефа жизнь перестанет быть такой свободной и беззаботной, как
сейчас, все будет делаться согласно Установленному Порядку. К
Установленному Порядку Садлеру было не привыкать, однако это не значит,
что он ему нравился.
Садлер ткнул носком сандалии в кнопку; теперь это удавалось ему с первой
попытки, однако неглубокие царапины, испещрявшие стену, свидетельствовали
о долгом и многотрудном пути к такому мастерству.
два места - вы не хотели бы съездить?
дорогу более заслуженным людям.
стих.
напряженной работы он вполне заслужил несколько часов в Сентрал-Сити.
Время первого контакта со связным еще не наступило, пока что все его
донесения - облеченные в совершенно безобидную форму - отправлялись
обычной почтой. И все равно пора познакомиться с городом - не говоря уже о
том, что, сидя здесь безвылазно, работая без выходных, обязательно
навлечешь на себя подозрения.
некое письмо - и знал, что вся корреспонденция Обсерватории внимательно
просматривается его же коллегами по Планетарной разведке. В письме не было
ровно ничего криминального, однако от мысли, что кто-то будет его читать,
становилось немного не по себе. Личное должно быть личным.
день своего прибытия на Луну Садлер так и не увидел ее столицу.