кому понадобилось ее убрать. Парень, с которым я разговаривал, тоже не в
курсе. Это так делается - никаких вопросов. Ты маленький никчемный
человечек, эти дела тебя не касаются. А сейчас выметайся."
- я просто..."
коробками с туалетами Этель. Из лифта выпорхнула Це-Це. Ее вьющиеся
белокурые волосы были уложены в стиле ранней Филис Диллер, глаза ярко
подведены фиолетовым карандашом, а маленький хорошенький ротик подкрашен
а-ля пупсик. Це-Це, настоящее имя которой было Мэри Маргарет Мак Брайд
("Угадай-ка, в честь кого?" - спрашивала она Нив), было двадцать лет.
Начинающая актриса, она появлялась в спектаклях многочисленных театриков,
находящихся на самых задворках Бродвея. Большинство таких спектаклей не
выдерживали больше недели.
же Це-Це была хороша. Той достаточно было едва уловимого движения - повести
плечом, изогнуть губу, слегка изменить позу, чтобы перевоплотиться
совершенно. Обладая от природы прекрасным слухом, она могла подражать любому
акценту; ей не составляло труда разлиться руладами Баттерфляй МакКвин и тут
же перейти на томную хриплость низкого голоса Лорен Бэколл. Она делила
квартиру-студию в Шваб-Хаус с такой же грезящей о славе актрисой и
поддерживала их скромный, так сказать, семейный бюджет благодаря разным
подработкам. Выгуливать собак, также, как и работать официанткой, ей было не
по душе; Це-Це предпочитала убирать квартиры. "50 баксов за 4 часа - и
никуда не надо тащиться" - поясняла она.
ходила убирать квартиру Этель. Сейчас Нив поджидала ее, как своего
слово, Нив, эта работа заставит меня перейти на выгуливание бультерьеров -
какой бы вылизанной я ни оставила квартиру, к следующему разу там всегда
жуткий разгром."
коробки и сегодня, я подойду с ними завтра утром к лифту, и мы оставим их у
нее в шкафу. У тебя есть ключи?"
воздух, изображая поцелуй, и почти побежала по улице - диковинная птичка с
золотистыми завитыми волосами и диким макияжем, в ярко-фиолетовом шерстяном
жакете, красных узких брючках и желтых тапочках.
на отдельную вешалку для заказов. "Это чересчур даже для Этель,"- тихо
сказала она, и морщинки еще резче обозначились у нее на лбу. "Тебе не
кажется, что мог произойти какой-нибудь несчастный случай? Может, нам стоит
заявить в полицию?"
Майлса справится о несчастных случаях, - сказала она, - но подавать в розыск
еще рано."
наконец. Может, она провела потрясающий уик-енд."
совершенно неподходящие платья. Нив закусила губу. Кроме всего прочего, от
Ренаты ей достался и вспыльчивый характер, поэтому Нив старалась следить за
своим языком. "Хотела бы я на это надеяться," - ответила она Бетти и с
приветливой улыбкой заспешила на выручку покупательнице. "Мариан, почему бы
вам не показать зеленое шифоновое платье от Делла Роуз?" - деликатно
вмешалась она.
отвечает, у Нив мелькнула мысль о том, что если Этель действительно
встретила мужчину и сбежала с ним, то никто так не будет этому рад, как ее
бывший супруг, который продолжает выплачивать ежемесячные алименты вот уже
22 года.
позвали к телефону, стоящему в холле дома, где он снимал меблированную
комнату.
продавца. "Я сделал кое-какие подсчеты - этот сукин сын запускал-таки свою
лапу в кассу. Так что завтра ты мне нужен ."
вспомнил ее улыбку, когда принес ей ланч, ее угольно-черные волосы, эффектно
оттенявшие лицо, ее грудь, обтянутую модным свитером. Большой Чарли говорил,
что по понедельникам после обеда она ходит на 7-ую Авеню. Это значит, что
после работы не стоит и пытаться ее поймать. Ну что ж, и у него на этот
вечер другие планы, которые не хотелось бы ломать - у него свидание с
официанткой из бара напротив.
подумал: "Следующего понедельника ты уже не увидишь, детка."
на кладбище, вряд ли она будет также соблазнительно выглядеть.
Она любила шумную неразбериху Гармента, запруженные тротуары, узкие
мостовые, с обеих сторон заставленные грузовиками, подвозившими товар; ей
нравилось смотреть на мальчишек-посыльных, ловко снующих между людьми и
машинами, ее увлекала атмосфера занятости и спешки, царившая повсюду в этом
районе.
протесты Майлса, Рената устроилась работать на неполный рабочий день в
магазине готового платья на 72-ой улице, всего в двух кварталах от дома. А
потом пожилой хозяин обратился к ней с предложением купить магазин. Нив живо
представила Ренату, упрямо качающую головой в то время, как немолодой
дизайнер предпринимал очередную попытку переубедить ее по поводу своих
моделей.
Рената. Когда она сердилась, ее итальянский акцент становился заметнее.
"Женщина должна надеть платье, посмотреться в зеркало, чтобы проверить, не
спустилась ли на ее чулке петля, и после этого вообще забыть, что на ней
надето. Она должна ощущать одежду, как свою вторую кожу." Рената произносила
"ко-ожу".
камеи, которую один из них подарил Ренате - она была первой, кто стал
продавать его модели. "Твоя мама дала мне "старт", - часто вспоминал Джакоб
Голд. - Прекрасная женщина; а как она чувствовала моду! Ты пошла в нее." Для
Нив это была высшая оценка.
тревожит. Это было очень неопределенное ощущение, но постоянное, как
пульсирующее нытье больного зуба. Она отдернула себя: "Скоро я буду, как те
полные суеверий ирландцы, которые всегда "чувствуют" какие-то неприятности
на каждом шагу."
шортами "бермуды". "Мне нравятся пастельные тона, - бормотала она, - но к
этим надо что-то необычное."
Она
персиковому; эта - к лиловому. Теперь, кажется, все."
вырезом -лодочкой, которое одиноко болталось на вешалке. И снова перед ее
глазами встала Рената - Рената в черном бархате от Виктора Коста,
собирающаяся с Майлсом на Новогодний вечер. На шее - подарок Майлса на
Рождество - жемчужное ожерелье с букетиком из крошечных бриллиантиков.
отпечатался у Нив в памяти. Она так гордилась ими обоими! Майлс, подтянутый
и элегантный, с шевелюрой, уже кое-где тронутой сединой, и Рената -
тоненькая, с уложенными на затылке угольно-черными волосами.
Стэнтон, который получил сейчас сан епископа. Дядюшка Сал, тогда еще изо
всех сил сражавшийся за звание кутюрье. Комиссар Херб Шварц, заместитель
Майлса, с женой. Уже было семь недель, как не стало Ренаты...