Чтение 8–й страницы книги ~Штурмфогель~

- Антон, - представился Хете и подмигнул. - Здесь мы называем друг
друга по именам.

- Тогда - Эрвин, - сказал Штурмфогель.

- Нет, - сказал Антон-Хете. - Ты - только Штурмфогель.

- Берта, - протянула руку белокурая красавица.

- Штурмфогель...

- Цезарь, - расплылся в белозубой улыбке огромный загорелый викинг.

- Дора, - приветливо кивнула высокая худощавая девица.

- Эмиль, - коротко стриженный парень с лицом младенца и торсом
боксера-профессионала.

- Фридрих, - совершенно ничем не примечательный тип, идеальный филер.

- Гюнтер, - его брат-близнец.

- Хельга.

Бог ты мой, замер на миг Штурмфогель, где же они взяли такую
необыкновенную и необычную красавицу... что-то восточное в чертах...

За спиной кто-то хихикнул. Штурмфогель шагнул к следующему.

- Йон. - сухой и жилистый, похож на богомола - прекрасный бегун и боец.

- Курт, - маленький, Штурмфогелю чуть выше плеча, но очень аккуратно и
крепко сложенный парень с хитрыми внимательными глазами.

- На сегодняшний день это все, - подвел итог Антон. - Если ты считаешь,
что нужны еще люди...

- Пока у меня нет никаких представлений об этом, - сказал Штурмфогель.

- Хорошо, - вступил в разговор молчавший до сих пор Гуго. - А теперь -
некоторые особенности. Ты, - он ткнул Штурмфогеля пальцем в грудь, - не
имеешь права отдавать приказы кому-либо из бойцов отряда, а только и
исключительно Антону. Он решает, кого и куда послать, каким способом и
какими силами выполнить задачу - и так далее. Для тебя "Гейер" - своего рода
"шкатулка сюрпризов". Ты загадываешь желание, нажимаешь на кнопку, крышка
распахивается, и ты получаешь свой приз - но как и каким образом приз
попадает в шкатулку, тебя занимать не должно. Это приказ, Штурмфогель. Ты
меня понял?

- Не дурак, - сказал Штурмфогель.

Рим, 10 февраля 1945. 11 часов

Генерал Донован, начальник Управления стратегических исследований США,
развалился в кресле, забросив ноги на журнальный столик, и курил свои
бесконечные "Морли" - сигареты, приятные для курильщика, но никак не для
окружающих. Волков, он же Дрозд (взял себе эту птичью кличку в память о
Косте Дроздове и давних испанских делах), сидел на мраморных перилах
балкона. Под балконом неумело лязгал ножницами садовник с челюстью и
выправкой морского пехотинца.

- Вы и так знаете больше, чем следует, Дрозд, - сказал генерал и
выпустил в его сторону струйку дыма. - Все, что вам действительно нужно, -
это разыскать этих людей и убить их. Я хочу видеть их мертвыми. Какая еще, к
дьяволу, дополнительная информация?

- Желательно - вся, - ухмыльнулся Волков. - Чтобы скроить приемлемую
легенду, мне нужно много лоскутков... Агентура, которую я буду
задействовать, пролежала на холоде четыре-пять лет. Все они не наемные
убийцы, а идейные борцы. При этом они профессионалы и легко поймут, что вы
попытаетесь накормить их пшеном.

- Неужели вы действительно не можете обойтись нашими коммандос?

- Только в качестве упаковки - как договаривались... Нет, генерал, для
этого дела мне понадобятся не бойскауты, а старые матерые браконьеры.
Охотники на слонов...

- Если они идейные борцы, то могут просто не согласиться на это
задание.

- Вот это уже - моя забота.

- Хорошо, я объясню... А вы пока думайте над тем, как бы свалить вину
за убийства на немцев.

- На официальных немцев? На правительство, на гестапо? Или на "Факел"?

- Кто про него слышал, про этот "Факел"... Пусть будет гестапо. Кстати,
что там нового сообщает этот ваш информатор?

- Не так часто, генерал. Завтра или послезавтра. Я не хочу подвергать
его излишнему риску.

Берлин, 10 февраля 1945. 13 часов

Пришли первые известия из Женевы. Связная Эйба Коэна жила на окраине
города в крошечной, на четыре номера, гостинице и значилась торговым
представителем маленькой французской экспортно-импортной компании. Звали ее
Ультима Морелли.

Штурмфогель уже выучил наизусть ее тоненькое досье и заканчивал второе,
на Эйба Коэна. Судя по всему, Коэн был отчаянно смелый, но чересчур горячий
парень, в котором стремление выполнить задание несколько перевешивало
осмотрительность. Дважды его группа забиралась слишком далеко и выбиралась
потом к своим с огромными потерями. Но что интересно: в сентябре сорок
второго они почти достигли цели...

Гитлер тогда бушевал. Увидеть убийц в трех шагах от себя - причем там,
где абсолютную безопасность ему гарантировали буквально с пеной у рта...
Покатились головы - пока еще, в отличие от минувшего июля, в переносном
смысле. Главное, что было тогда сделано сгоряча и испорчено навсегда, -
тотальная реорганизация "Аненэрбе" с лишением прав на собственную
разведывательную и охранную деятельность. На смену завиральному,
несдержанному, полному дурацких идей, эксцентричному, эгоистичному,
терпимому к любой дичи и ереси, гиперактивному, ничего не понимающему в
людях и политике Рудольфу фон Зеботтендорфу пришел застегнутый на все
пуговицы фанатик Зиверс. Через полгода "Аненэрбе" подверглось тотальной
чистке, и Штурмфогель возблагодарил Бога, которого нет, что послушался
совета старого приятеля Вернера фон Белова и перебрался в "Факел", под
надежное крыло Кальтенбруннера...

Он снова вернулся к первой странице.

Так вот ты какой, Эйб Коэн...

Фотография была сделана издалека, черты лица смазались. Выглядит старше
своих лет, подумал Штурмфогель, наверное, из-за усов. Хорошее лицо, гордый
поворот головы. Жаль, что таких людей нам назначают во враги...

Почему у меня чувство, что я тебя где-то видел? Что же тебя гонит на
такие отчаянные предприятия, а? Ущемленная гордость, кровная месть - или
просто жажда приключений? Нет этого в досье... самого главного - нет.

Попробуем разузнать...

Он потянулся к телефону, и тот, словно того и ждал, разразился
радостным звонком.

Это был Антон.

- Слушай внимательно, - сказал он. - Мы ее видим. Бар "У доброго дяди",
помнишь такой? Над самым озером? Она сидит на веранде и смотрит на лодки.
Уже полчаса смотрит на лодки. Наверное, кого-то ждет.

- Вас она не заметит?

- Нет. Там Гюнтер. Его никто не замечает. Анекдот про него есть:
"Доктор, у меня редкая болезнь: меня все игнорируют. - Следующий..." Понял,
да?

- Ты мне анекдоты рассказывать будешь?

- Да нет. Просто ребята из гестапо спрашивают: может, выкрасть ее?
Проще простого...

- Внизу?

- Ну да. Они внизу, мы здесь...

- И что мы с ней будем делать? Снова насаживать на крючок? Антон, не
будь идиотом, она нужна нам живой приманкой, а не фаршем.

- Она наверняка много знает...

- Не исключаю. Но я не уверен, что она знает то, что нам нужно. Ты еще
не забыл, что мы ищем?

- Так что, просто наблюдать?

- Длинное ухо уже отрастили?

- В процессе. Еще час-полтора.

- Тогда ждем. Я думаю, осталось недолго.

Штурмфогель сердито ткнул рычаг и тут же, чтобы не зазвонил опять,
набрал номер коммутатора и потом - кабинета.

- Карл? Извини, что я вынужден просить тебя сделать "не знаю что", я
знаю, как ты этого не любишь, но другого не остается. Слушай: я хочу, чтобы
кто-нибудь из твоих ребят покопался в дрезденских архивах на предмет
какой-то зацепки на этого Коэна. Там он, разумеется, Кохан. Я знаю, что в
детстве... Есть же у тебя всякие умные мальчики с верхним чутьем. Не знаю.
Странности, родственники, болезни... все, что угодно. Дом, где жил. Пойми, я
не ставлю конкретной задачи, мне нужна любая информация... Ну, вот. Да, оно
самое. Такое дерьмо, да. Ты уж извини...

Он положил трубку. Телефон тут же зазвонил вновь. Теперь это оказался
Ганс-Петер.

- Эрвин, - сказал он, - я тут выбираю яхту, а поскольку ты командуешь
операцией, то решил посоветоваться: что нам важнее - скорость или
вместимость?..

- Скорость, - сказал Штурмфогель и повторил про себя: скорость.
Скорость. Не допускать пауз. Не тормозить на виражах... - Да, Ганс-Петер,
вот еще что: мне нужны аэрофотоснимки Ираклиона. Как можно более свежие и
подробные...

Он опять уставился на досье и вдруг ощутил желание раскинуть пасьянс -
а потом поступить так, как подсказывают карты.

Иногда это к чему-нибудь приводило.

Берлин, 10 февраля 1945. 17 часов 40 минут

Антон привез Хельгу, уже погруженную в транс, и с помощью Штурмфогеля