Чтение 8–й страницы книги ~Искушение Фраги~

немыслимого числа на доске.

- То, что у каждого человека не могло быть по триллиону триллионов прямой
родни. А раз не могло, то родня у нас общая, а это значит, что все люди
родственники... И мы с вами, Раиса Павловна, родственники, и с Анькой, и с
Риткой, и вообще со всеми, кто живет на Земле. А родственникам тройки в
четверти не ставят, и вообще обращаются с ними лучше, чем с чужими. А тут,
выходит, чужих вообще нет, и все на Земле - твоя родня!

- С точки зрения математики все неопровержимо. Мы все действительно в
родстве, причем неоднократно, - подтвердила учительница, глядя на доску.

Прозвенел звонок.

- Конец урока! До встречи в новой четверти! - машинально сказала Раиса
Павловна.

Филька взял свой рюкзак и вышел из класса.

- Пока, родственнички! - крикнул он уже на пороге.

Рассказ седьмой.

PAUKUS GRUSULICUS

После уроков в пустом классе Катя Сундукова жаловалась Коле Егорову:

- У всех дома есть какое-нибудь животное: у Ритки - персидская кошка, у
Фильки - кошка, у Аньки - овчарка, у Мокренко - хомяк...

- А у тебя какое? - спросил Коля.

- У меня никакого...

- Почему?

- Родители говорят, что у них аллергия, а, по-моему, просто не хотят... И
поэтому, когда все хвастают своими животными, мне приходится отмалчиваться...
- Катя вздохнула и подошла к окну.

Егоров, которому Сундукова нравилась, хотел утешающе дотронуться ей до
плеча, но взглянул на свою руку и спрятал ее за спину. Потом он остановился
рядом с Катей и тоже стал смотреть на улицу.

- У меня тоже нет домашних животных, если не считать тараканов, - сказал
он.

Девочка удивленно повернулась к нему.

- У тебя нет?!

- Никого, - кивнул Коля. - У бабушки в деревне, правда, есть пес в будке,
но он же не мой... Когда я приезжаю, он сначала на меня лает и только потом
узнает.

Катя стояла совсем близко, и он рассмотрел у нее на правой щеке маленькую
родинку.

- Значит, мы с тобой в равном положении? - шепотом спросила девочка,
чуть-чуть придвигаясь к нему.

- Выходит, что так! - тоже прошептал Егоров, чувствуя, что в груди у него
замирает сердце.

В этот момент, как всегда некстати, в класс заглянул Максим Александрыч и
споткнулся о стоявшее на пороге ведро с торчавшей из него шваброй.

- Понаставили тут! Сундукова, Егоров! Вы будете убирать? Я сейчас вернусь!
- крикнул он и исчез, так и не решившись перешагнуть через ведро, опасаясь за
свои новые итальянские ботинки.

Коля подошел к ведру, вытащил из него раскисшую тряпку и бросил ее на пол,
нагромоздив рядом несколько стульев и парт, между которыми как дуло
гранатомета торчала рукоятка швабры.

- Это будет наше противотанковое заграждение, - решил он, осматривая свою
работу.

- Скажи лучше: противомаксимное. Теперь наш франтик не сунется в своих
наглаженных брючках, - весело сказала Катя и в качестве последнего штриха
повесила на ручку двери мокрую тряпку.

Они уселись на заднюю парту, которая не была видна, если заглянуть из
коридора, и стали болтать. Общение их выглядело следующим образом: Сундукова
щебетала без умолку, а Егоров в основном молчал и изрекал "угу", гордясь, что
так запросто беседует с девочкой.

- У тебя день рождения скоро? - спросил он, когда Катя сделала паузу.

- В октябре, через две недели, - удивленно ответила она. - А почему ты
спрашиваешь?

- Потому, что я подарю тебе такое домашнее животное, что все наши лопнут
от зависти! - в порыве великодушия пообещал Коля.

Девочка недоверчиво покосилась на него.

- Подари, но если это будет кошка или собака, родители заставят вернуть ее
назад, - предупредила она.

- Не волнуйся, это ни кошка, ни собака, ни хомяк и ни рыбки!

- А что тогда? - Катя была заинтригована.

- Пока не скажу. Пусть будет сюрприз! - Коля сделал важное лицо.

- А ты уверен, что все лопнут от зависти? Даже Самойлова? - спросила Катя,
глядя на него с недоверием и надеждой.

- Ритка лопнет в первую очередь. Мой подарок затмит ее персидскую кошку! -
Егоров встал и, скрестив на груди руки, многозначительно посмотрел на девочку.

Надо сказать, Коля и сам пока толком не знал, какое животное подарит, но
был уверен, что придумает. В конце концов две недели до дня рождения - немалый
срок.

Из коридора появилась голова Максима Александрыча. Сундукова вскочила и
сделала вид, что поливает цветы, а Коля в спешке начал двигать шкаф.

- Что за сырость вы развели? Лягушачий питомник открываете? - недовольно
спросил учитель, глядя себе под ноги.

- Разведем лягушек - французам будем продавать! - сказал Егоров, и Катя
замеялась.

Максим Александрыч попытался протиснуться между стульями, но в грудь ему
уперлась палка швабры, а под ботинками зачавкала вода. Учитель с ужасом
уставился на свои новые ботинки.

- Зачем вы загородили дверь? - рассердился он.

- Чтобы хорошо вымыть полы - нужен простор! - ответил Коля и с невероятным
шумом стал сдвигать парты.

Оглушенный учитель попятился, схватился за дверную ручку, обмотанную
мокрой тряпкой, и стал брезгливо вытирать платком ладонь и рукав пиджака.

- Вам помочь? - предложила Катя. - Хотите мы разберем завал?

- Не надо, я уже ухожу! Дайте только со стола мой дипломат! - потребовал
учитель, отступая в коридор и стараясь больше ни к чему не прикасаться.

Коля передал ему черный дипломат с кодовыми замками, просунув его сквозь
баррикаду.

- И не вздумайте уходить, пока все не уберете! - крикнул Максим
Александрыч и быстро направился к лестнице, оставляя на паркете мокрые следы.
На правом плече модного пиджака молодого учител белело пятно от мела.

- Спорю, он идет на свидание! Опять кого-нибудь охмуряет, - сказала Катя,
и ребята взялись за уборку.

Оставшиеся до дня рождения недели Коля постоянно думал о своем обещании.
Задача перед ним стояла непростая - нужно было найти и подарить Кате такое
животное, которое устроило бы ее и родителей, и вызвало бы зависть у
одноклассников. Причем нужно было учесть, что карманных денег у Коли было
очень мало.

Егоров просмотрел все книжки о зверях, несколько раз заходил в зоомагазин,
но так и не обнаружил ничего подходящего. Он едва не купил Кате белую мышь, но
подумал, что мышей, в независимости от того, белые они или серые, девчонки
боятся.

Почти каждый день в школе Катя хитро поглядывала на Егорова, как бы
напоминая о его обещании. Коля в таких случаях напускал на себя важный вид:
мол, все под контролем, а на сердце у него кошки скреблись.

Накануне дня рождения, на который Сундукова пригласила почти весь класс,
он, лежа на кровати, лихорадочно соображал, что ему делать. У него не было
ровным счетом никаких мыслей, и он уже решил никуда не ходить и остаться дома,
как вдруг с висевшей над кроватью полки свалилась книга и огрела Кольку по
лбу.

- Мало того, что все плохо, так еще и книги на голову валятся! -
пробормотал мальчик. Он потер лоб, взглянул на обложку и прочитал: "НАСЕКОМЫЕ
МИРА". Егоров уныло стал перелистывать книгу, пробежал глазами несколько
строчек и внезапно его осенило. Он вскочил и помчался в чулан.

Сбросив с полок все содержимое на пол, наконец, он нашел, что искал -
небольшую красивую банку из-под кофе, плоскую, из непрозрачного стекла. Кофе
когда-то привезла из Турции мамина сестра, и вид у банки был необычный.

Отмыв ее как следует и высушив, Коля положил внутрь сухой травы и
несколько палочек, а потом закрыл банку пластмассовой крышкой, в которой
проделал несколько отверстий раскаленной иголкой. Затем он взял кусок
лейкопластыря, приклеил на дно банки как этикетку и написал на нем два
загадочных слова: "paukus grusulicus".

Все сделав, мальчик поставил банку на стол и, довольный, пот„р руки.

Когда на другой день Егоров пришел на день рождения к Кате, там уже были и
Филька Хитров, аккуратно причесанный впервые в жизни, и Антон Данилов в
костюме с черной бабочкой, и благоухающая мамиными духами Рита Самойлова, и
даже Мокренко с поцарапанным носом, вымазанным зеленкой.

- Видели его нос! Это он вчера дразнил мою кошку! - гордо объясняла всем
Ритка.

Стоило появиться Коле, как все замолчали. Очевидно, Сундукова не выдержала
и разболтала, что он собирается сделать ей необычный подарок.

Катя шагнула навстречу гостю и остановилась, выжидательно поглядывая на
него. Она была в светлом платье, на шее поблескивала золотая цепочка с
сердечком, которую ей подарила бабушка, и до которой девочка то и дело
дотрагивалась, проверяя, не растегнулась ли она.

- Опаздываешь! Мы без тебя за стол не садились... - сказала новорожденная.

- Я никак не успевал раньше... Дела... - многозначительно объяснил Коля,
хотя специально полчаса топтался вокруг дома и мусорника, чтобы не придти