Чтение 8–й страницы книги ~Осиная фабрика~

Вот мой счет до сего дня. Три. Я не убивал никого уже много лет и никогда
не собираюсь этого делать.

Это просто была стадия, через которую я проходил.

3: В Бункере

1

Мои главные враги - Женщины и Море. Я их ненавижу. Женщин потому что они
слабые и глупые и живут в тени мужчины, и ничего с ними не сравнится, а Море
потому, что оно всегда раздражает меня, разрушая построенное мной, смывая
покинутое мной, очищая следы, которые я оставил. И я не уверен в
невиновности Ветра.

Море - нечто вроде мифологического врага, и в душе я приношу ему то, что
можно назвать жертвами, немного боясь его, уважая его, как следует, но часто
обращаясь с ним как с равным. Оно воздействует на мир, и я тоже, нас нужно
бояться. Женщины?ну, если вам интересно мое мнение, женщины - существа
неприятные. Я не люблю, когда они есть на острове, даже если это всего лишь
миссис Клэмп, которая приходит по субботам убирать в доме и приносит
продукты. Она очень древняя и беспола как бесполы очень старые и очень
маленькие. Но она же была женщиной, и я презираю это по моим собственным
причинам.

Я проснулся следующим утром, думая о том, вернулся или нет отец. Не тратя
времени на одевание, я пошел в его комнату. Я собирался дернуть дверь, но
услышал его храп до того, как дотронулся до ручки двери и потому повернул и
пошел в ванную.

В ванной, после того, как я пописал, я начал ежедневный ритуал омовения.
Сначала я принял душ. В течение двадцати четырех часов только во время душа
я снимаю свои трусы. Я положил старую пару в мешок для грязного белья в
шкафчике. Я тщательно помылся, начав с волос и закончив пальцами ног и
ногтями. Иногда, когда я должен приготовить драгоценные вещества, такие как
грязь из-под ногтей или пыль из пупка, я вынужден не принимать ванну или душ
несколько дней, я ненавижу это, потому что я чувствую себя грязным, все
чешется и единственная стоящая штука в таком воздержании - чувство после
хорошего душа в конце.

После душа и короткого растирания сначала полотенцем для лица и потом
банным полотенцем я подстриг ногти. Потом я хорошо почистил зубы
электрической зубной щеткой. Потом бритье. Я всегда использую пену для
бритья и станки последней модели (последнее достижение на сегодняшний момент
- плавающая головка с двойным лезвием), удаляя мягкие волоски, выросшие за
вчерашний день и ночь, с умением и точностью. Подобно всем моим омовения, я
бреюсь, соблюдая точный и предопределенный ритуал, я делаю бритвой то же
самое количество движений равной длины в одной и той же последовательности
каждое утро. Как всегда, я почувствовал пощипывание приливающей энергии,
когда я внимательно разглядывал идеально выбритую поверхность моего лица.

Я высморкался и вычистил нос, вымыл руки, почистил бритву, щипчики для
ногтей, душ и раковину, сполоснул полотенце и причесал свои волосы. К
счастью, прыщиков не было. Так что ничего больше делать не потребовалось,
кроме заключительного мытья рук и чистых трусов. Я положил все мои
приспособления для мытья, полотенца, бритву и так далее в точности там, где
они должны лежать, вытер пар с зеркала ванного шкафчика и вернулся в свою
комнату.

Там я надел носки, в этот день полагались зеленые. Потом рубашку цвета
хаки с карманами. Зимой у меня была бы под рубашкой майка и зеленый
армейский свитер поверх нее, но не летом же. Затем последовали мои зеленые
вельветовые штаны, коричневые ботинки ?Кикерс?, лейблы с них были сорваны,
как и со всего, что я ношу, поскольку я отказываюсь быть ходячей рекламой.
Мой военный жакет, нож, сумки, катапульту и другое снаряжение я взял с собой
на кухню.

Было еще рано, собирался дождь, о котором говорили во вчерашнем прогнозе
погоды. Я слегка позавтракал и был готов.

Я вышел в свежее влажное утро, двигаясь быстро, чтобы было тепло и чтобы
успеть обойти остров до начала дождя. Холмы за городом были спрятаны
облаками, ветер усиливался, на море поднималось волнение. Трава была мокрая
от росы, капли склоняли бутоны цветов и цеплялись за мои Жертвенные Столбы,
роса была как прозрачная кровь на съежившихся головах и маленьких высохших
телах.

Пара самолетов закричала над островом, на высоте сто метров быстро шли
крыло к крылу два ?Ягуара?, они пересекли весь остров за время одного
движения ресниц и полетели над морем. Я взглянул на них и пошел своим путем.
Однажды, пару лет назад двое таких же заставили меня подпрыгнуть. Они шли на
запрещенной небольшой высоте после учебной бомбежки над дальним краем залива
и так внезапно заревели над островом, что я подпрыгнул во время тонкого
маневра ловли банкой осы, сидевшей на старом пне около поломанного загона
для овец. Оса укусила меня.

В тот же день я пошел в город, купил пластиковую модель Ягуара, после
обеда склеил ее и ритуально взорвал маленькой бомбой на крыше бункера. Через
две недели в море недалеко от Нэрна упал Ягуар, хотя пилоту и удалось
вовремя катапультировался. Мне бы хотелось думать, что это подействовала
сила, но я подозреваю совпадение, высокоскоростные самолеты падают так
часто, неудивительно, что символический и реальный взрывы случились в
течение двух недель.

Я сидел на земляном берегу над Мадди Крик и ел яблоко. Я
опирался на молодое дерево, которое саженцем было Убийцей. Сейчас оно
выросло и стало намного выше меня, но когда я и оно были одного роста, я
использовал его как неподвижную катапульту, охраняющую южные подходы к
острову. Тогда, как и сейчас, оно смотрело над широким заливом и грязью
цвета ствола старого ружья, из которой торчали обломки старой рыбацкой
лодки.

После Истории со Старым Солом я использовал катапульту для другой цели, и
оно стало Убийцей, грозой хомяков, мышей и сусликов.

Я помню, оно могло послать камень с кулак величиной через весь залив и
больше, чем на двадцать метров в качающуюся почву Большой земли; однажды я
попал в естественный ритм раскачиваний дерева и стрелял каждые две секунды.
Я мог послать камни в любую точку внутри шестидесяти градусов, изменяя
направление, в котором я дергал саженец назад и вниз. Я не попадал в
грызунов каждые две секунды, они расходовались по несколько штук в неделю.
Шесть месяцев я был лучшим покупателем зоомагазина в Портнейле, каждую
субботу покупая пару грызунов, и приблизительно раз в месяц покупал коробку
воланов в магазине игрушек. Сомневаюсь, что кто-то кроме меня использовал их
вместе.

Конечно же, у меня была причина делать все это, я мало что делаю без той
или другой причины. Я искал череп Старого Сола.

2

Я бросил огрызок над заливом, он упал в грязь на дальней стороне с
приятным плюхом. Я решил, что настало время как следует осмотреть Бункер и
побежал трусцой по берегу в направлении старого блиндажа, огибая самую южную
дюну острова, . Я остановился посмотреть на берег моря. Кажется, ничего
интересного там не было, но я помнил вчерашний урок, когда я остановился
понюхать воздух и казалось, все было в порядке, а через десять минут я
боролся с кроликом-камикадзе, потому я протрусил по склону дюны и вдоль
линии мусора, выброшенного морем.

Там была бутылка. Третьестепенный враг, к тому же пустой. Я подошел к
линии прибоя и выбросил бутылку. Она пропрыгала десять метров горлышком
вверх. Прилив еще не закрыл гальку, я набрал полную горсть камешков и бросил
их по дуге, целясь в бутылку. Она была достаточно близко для использования
броска в таком стиле и камешки, которые я выбрал, были приблизительно
одинакового размера, поэтому моя стрельба была очень точная: четыре удара
легли так, что забрызгали бутылку и пятый разбил горлышко. Небольшая победа,
решающая победа над бутылками произошла давно, сразу после того, как я
научился бросать, когда я понял, что море - враг мне. Оно провоцировало меня
время от времени, и я не мог позволить даже небольшое вторжение на мою
территорию.

Бутылка утонула, я вернулся в дюны, поднялся на вершину той, в которой
полупогребен Бункер и посмотрел вокруг в бинокль. Побережье было пустынно. Я
спустился в Бункер.

Я давно уже починил стальную дверь, ослабив заржавевшие петли и выпрямив
направляющие засова. Я вынул ключ от навесного замка и открыл дверь. Внутри
был знакомый восковой, горелый запах. Я закрыл дверь и припер ее куском
дерева, потом немного постоял, мои глаза приспосабливались к полумраку, а
сознание ощущало пространство.

Скоро я смог немного видеть в свете, просачивающемся сквозь мешковину,
висящую на двух узких щелях - единственных окнах Бункера. Я снял свой
заплечный мешок и бинокль и повесил их на гвозди, вбитые в слегка крошащийся
бетон. Я взял банку со спичками и зажег свечи, они горели желтым пламенем, я
опустился на колени, стиснув кулаки, и стал думать. Пять или шесть лет назад
я нашел набор для изготовления свечей в шкафчике под лестницей, месяцами
экспериментировал с цветами и консистенцией, пока не натолкнулся на мысль
использовать воск как тюрьму для ос. Я посмотрел вверх и увидел головку осы,
торчащую на вершине свечи на алтаре. Недавно зажженная свеча, цвета крови и
толщиной с мое запястье, горела спокойным пламенем, которое подбиралось к
головке в восковом кратере. Я видел как пламя, в сантиметре от покрытой
воском головки осы, освободило антенны из воска и они распрямились на
секунду, пока не сгорели. Когда с головки стаял воск, она начала дымиться,
потом дым превратился огонь, тело осы обратилось во второе пламя внутри
кратера, пламя дрожало и шипело, сжигая насекомое от головы вниз.

Я зажег свечу, стоявшую внутри черепа Старого Сола. Этот костяной шар,
дырявый и желтеющий, был причиной убийства всех маленьких животных,