Чтение 8–й страницы книги ~Сизилия~

Тогда стали убаюкивать совесть, создавая заповедники или пытаясь разводить
тигров в зоопарке. Но в заповедниках ничего-не получалось с экологией, а
тигры стеснялись размножаться в железобетонных загонах, на виду у публики
и все вымерли. Сейчас на Земле сохранился только один вид диких животных.

- Какой?

- Крыса. Она, конечно, под охраной.

- Я сожалею, папочка. Я поговорю с Аланом и отменю заказ.

- Он может купить шубку на звероферме.

- Это дорого, и теперь я вообще не хочу никакой шубки.

- В таком случае, может, тебе следует подцепить Пола Блейка?

- Я еще не настолько отчаялась.

Разговор угас, и я почувствовал, что любое новое мое замечание усугубит
ситуацию. К счастью, кое-что нас отвлекло.

- Посмотри! - воскликнула Джейн.

Дорога до самого Мыса шла по гребню; мы находились на огромном
скалистом хребте, который справа круто обрывался к Якорной Заводи и к
реке. Несколько редких деревьев цеплялись корнями за гранит. На толстой
ветке одного из них висел на коротких лапах мохнатик. Он смотрел на нас
через плечо коричневыми глазами-пуговицами.

- Они милые, - сказала Джейн. - Я бы не хотела, чтобы они вымерли.

- Беда в том, что они слишком медленно передвигаются и слишком медленно
размножаются, - ответил я. - У них не было естественных врагов, пока здесь
не появился Человек...

Мой взгляд переключился со зверька на воду.

Колючие деревья окружали Якорную Заводь. Темнело, и вода за
нагромождением валунов казалась холодной, угрожающе-глубокой и
таинственной. Здесь мы любили гулять с Шейлой; она болтала и размахивала
своей желтой сумкой на длинном ремне; при ходьбе сумка хлопала ее по
сильным соблазнительным ногам и вечно мешала, когда мы останавливались
поцеловаться... И когда мы целовались, я гладил ее шею и пропускал между
пальцами длинные шелковые волосы; а она часто дышала и крепко обнимала
меня... Ее нашли плавающей лицом вниз в Якорной Заводи, а чудесные длинные
волосы потемнели от ила и разошлись у краев чудовищной раны на затылке...

- Марк. Не надо.

- Прости... - Я с трудом отогнал воспоминания. Джейн страдальчески
смотрела на меня. - Наверно, нам не стоило приходить сюда.

- Ты до сих пор не веришь в несчастный случай, да?

- Я не понимаю, как это могло случиться. Она никак не могла упасть, во
всяком случае, отсюда. С какой стати? Дорога широкая.

- Может быть, оступилась в темноте?

- Что ей было делать здесь в темноте? Если бы только они могли
установить... установить время смерти...

Я почувствовал тошноту. Время смерти не сумели установить, потому что
она слишком долго пробыла в воде...

Джейн отвернулась с выражением отчаяния на лице. Я почувствовал, что
веду себя нечестно по отношению к девушке. Ей ведь было не легче.
Несколько лет, с тех пор как их родители утонули, дом вела деловитая и
уравновешенная Шейла, и вот Джейн осталась совсем одна.

Вдруг она протянула руку.

- Ты только посмотри!

Мохнатик, проявляя необычную активность, подпрыгивал на ветке, глядя в
нашу сторону. Убедившись, что привлек мое внимание, он полез вверх по
стволу и исчез в круглом дупле - типичном гнезде мохнатиков. Вскоре он
снова появился с какой-то ношей, причем она все время застревала, и он
дергал за что-то вроде ремешка, пища от напряжения. Внезапно зверек
преодолел препятствие, сполз по стволу и с глухим шлепком приземлился. Не
отрывая взгляда от моих глаз, мохнатик начал осторожно приближаться к нам,
волоча за собой яркий предмет.

Сумочку Шейлы...

- Боже! - вырвалось у меня.

Я бросился вперед, а мохнатик отступил к дереву и снова забрался на
ветку. Я нагнулся, поднял трясущимися руками сумочку и повернулся к Джейн;
она смотрела на меня широко открытыми глазами.

- Как это?..

- Не знаю. Здесь происходит что-то странное.

Я посмотрел по сторонам. В сгущавшихся сумерках угрожающе чернели
деревья. Их ветви, согнутые западными ветрами, жадно тянулись к нам. Внизу
зловеще фосфоресцировала река. В жуткой пасти Якорной Заводи закручивалось
мерцающей лентой голубое свечение, напоминая спиральную туманность. Я
почувствовал, что меня влечет к этому озеру мерцающего огня... Пролетел
"воздушный змей"; тонкая паутинка коснулась моего лица, я вздрогнул и
нервно смахнул с себя эти светящиеся нити.

- Мне страшно, Марк, идем отсюда скорее. - Рука Джейн обхватила меня за
талию; Джейн дрожала, но глядела на реку как загипнотизированная. - Ты
тоже это чувствуешь?

И я вдруг понял, что чувствую не только собственную тревогу. Я ощутил
трепет Джейн как свой, холодные белые иглы страха вонзились в мой мозг, и
я тоже задрожал. Сердце застучало. Мы смотрели на светящийся сапфировый
водоворот, и Джейн тихо плакала у моего уха...

Я с усилием отвел взгляд и схватил Джейн за руку. Мы заковыляли по
дороге к поселку. Умом мы понимали, что надо спешить, но ноги точно
свинцом налились, и все это время нам казалось, что Якорная Заводь зовет
нас остаться и разделить ее ужас...

Кое-как добрались мы до моста, кое-как вскарабкались на гору к моему
домику и ввалились в дверь. Мы захлопнули ее за собой, зажгли все лампы и
встали, глядя друг на друга и моргая от утешительно яркого света в
нормальной знакомой комнате.

Потом Джейн повалилась в кресло, а я занялся поисками стаканов для
бренди, пока она сидела, время от времени нервно вздыхая. Потом я тоже сел
и постепенно начал ощущать болезненную пульсацию в ноге. Я поудобнее
устроил ногу на стуле и ослабил повязку. Джейн потягивала бренди, глядя
перед собой отсутствующим взглядом.

Наконец я решился заговорить:

- Джейн?

- Да? - Она вопросительно посмотрела на меня.

- С тобой когда-нибудь случалось такое? Ты, наверно, не раз гуляла там
по вечерам.

Эта дорога славилась как место прогулок влюбленных.

- Никогда.

- Скажи, что ты почувствовала сегодня.

Ее лицо побледнело от напряжения.

- Мне было страшно, и я знала, что тебе тоже страшно, и от этого мне
становилось еще страшнее. Заводь все время... все время как бы притягивала
меня; и мне было не только страшно, но и ужасно грустно. Как будто настал
конец света... И в то же время как будто начиналось что-то новое и жуткое.
Что-то совершенно неизвестное. Совсем чужое. Словцо вдруг оказалось, что я
ничего ни о чем не знаю. Словно я прямо в эти минуты рождалась в
незнакомом мире...

Как будто настал конец света... Мне вспомнился наш разговор несколько
дней назад. Мы говорили о заходе последней луны, и Джейн сказала, что это
напоминает ей конец света... А я подумал, что у нее слишком богатое
воображение. Теперь мне так не казалось. Теперь я не знал, могу ли
доверять собственному воображению...

Не решаясь продолжить, Джейн вглядывалась в мое лицо.

- Меня ужасно тянуло к Заводи, - наконец призналась она. - Так тянуло,
что, будь я одна, скорее всего, я не смогла бы сопротивляться.

- Я тоже это чувствовал.

После долгого молчания она произнесла то, о чем думали мы оба:

- Марк, ты не думаешь, что именно это случилось с Шейлой?

5

Существо, именуемое человеком разумным, на самом деле не способно
контролировать свои мысли. Случайный толчок может дать начало движению,
которое неудержимо, подобно неуправляемому железнодорожному составу,
помчит тебя к неминуемой катастрофе, и когда она разразится, ландшафт
памяти окажется необратимо изуродован крушением идеалов.

Что и произошло со мной, когда после ухода Джейн я вывалил на стол
содержимое сумки Шейлы.

Мы попросту забыли об этой сумке. Я бросил ее на пол, как только мы
вошли, и Джейн ни разу о ней не вспомнила. Удивительно, что я вообще не
потерял ее во время нашего панического бегства от Заводи.

Но вот дверь за Джейн закрылась, и постепенно я осознал, что смотрю на
сумку. Она лежала на коврике у двери. Я поднял ее, размышляя, не вернуть
ли Джейн, но передумал. Не стоило терзать ее разбором вещей Шейлы. Поэтому
я в одиночестве уселся за стол и начал рассматривать эту жалкую отсыревшую
кучку; в сознании непрошенно возникло слово "феномены": мне стало
казаться, что Шейла где-то рядом.

Передо мной лежали обычные предметы - губная помада, пудреница,
гребешок, всякие использованные билеты, заколки, несколько старых писем,
маленький кошелек с мелочью. И туго свернутый комок тонкой одежды.

Я развернул его. Сильно поношенные мужская нейлоновая майка и
спортивные трусы...

Это было все равно, что застать любовника в постели жены. Кощунство в
священном месте. Напрасно пытался я уговорить себя, что еще ничего не
известно; мой разум уже сделал далеко идущие выводы, и я не мог их