монашек нырнул под наш чердак. Несколько мгновений все было тихо, а затем
закрытый люк как-то всхлипнул и словно нехотя начал приподниматься.
Оторвавшись от пола на несколько сантиметров, край люка остановился и завис,
будто бы раздумывая, не проще ли будет лечь на прежнее место. Однако я,
одним прыжком подскочив к образовавшемуся отверстию, ухватился за
приподнявшуюся створку и потащил ее вверх.
оказавшейся неимоверно тяжелой, но в последний момент в щель просунулись
концы приставной лестницы. В ту же секунду лючок потерял весь свой вес и с
грохотом откинулся, а я по инерции полетел в кучу сена к своим друзьям. Эти
три сони дружно всхрапнули, но просыпаться и не подумали.
черную голову, накрытую темным капюшоном и торопливо озирающую плохо
освещенное пространство чердака. Через секунду, не разглядев меня в царившем
полумраке, голова тихо зашипела:
личиком в мою сторону. Это был, конечно, тот самый монах, который требовал у
Портяты нашей выдачи.
отрицательно помоталась и прошипела:
уснули, будить их не хочется.
быстро разбудят... - И, помолчав, неизвестно к чему добавила:
Епископу и отдаться под защиту Храма! Это ваш единственный шанс!
было именем собственным, но выяснять этот вопрос не стал. Вернее, не успел.
Нетерпеливо тряхнув капюшоном, голова снова торопливо зашипела:
Вместе с головой исчезли и торчавшие стойки приставной лестницы. А вот сам
люк пока еще оставался открытым.
действительно исчезла. Во всяком случае, ее нигде не было видно. А вот
монашек, вернее, черная ряса с торчавшими из нее кистями рук и ступнями ног
была в наличии. Все, что осталось от монашка, совершенно неподвижно лежало
точнехонько под люком. Голову не было видно - то ли он ее при падении как-то
неловко подвернул, то ли она была очень плотно замотана в капюшон.
брошенную на землю куклу, я жалостливо вздохнул, но в этот момент кукла
шевельнулась, поскребла пальцами рук по утрамбованной земле и начала
медленно и как-то неуклюже подниматься на ноги.
свободном падении не менее шести метров и отделавшимся всего лишь легким
испугом. Впрочем, "всего лишь легкий испуг" - это, конечно, явное
преуменьшение. Налицо была тяжелая контузия, поскольку, поднявшись на ноги,
монашек задрал вверх голову и, разглядев мою бороду в люке, поднял еще и
руку. Затем своим визгливым фальцетом он грозно заорал:
неторопливо двинулся к дороге, уже не опасаясь артобстрела.
как крышка, снова всхлипнув, опустилась на место. И тут что-то остановило
меня, и я, вернувшись, внимательно ее осмотрел. Деревянная крышка лежала меж
досок пола, плотно утопленная в проем. Никаких колец или ручек она не имела,
и открыть ее с нашей стороны было бы чрезвычайно сложно. Выходило, что
монашья голова была права - нас действительно заперли.
панику. Я медленно отошел к окну и принялся наблюдать за окрестностями.
трудовые будни. Вернулись женщины, доившие коров, прибавилось народу на
огородах, причем по величине фигурок я понял, что на борьбу за урожай вышли
ребятишки. Еще пятеро мужиков на скрипучей телеге выехали за пределы
деревни, так что, по моим прикидкам, в данном населенном пункте жителей
практически не осталось. Если не считать девушек. Их по-прежнему не
наблюдалось, но, по логике вещей, они должны были где-то быть!
дружинника не было видно. Меня это несколько удивило - кавалерист,
предпочитающий ходить пешком.
раздалось слабое кряхтенье. Оглянувшись, я увидел, что из кучи сена на
карачках выползает маленькая фигурка, и понял, что пробудился мой гениальный
друг. Он выбрался на свободное от сена место, еще немного покряхтел и
наконец распрямился. Повертев головой в густом полумраке, он странным
тоненьким голоском задал вопрос окружающим:
настороженности. Что-то с ним явно было не так! И голос этот писклявый и...
промямлил:
него, принялся рассматривать окружающее. А я с изумлением рассматривал его.
малого сто девяносто сантиметров, и он был мне где-то по плечо. Но поскольку
Паша был худощав и предпочитал обувь на высоком каблуке, он всегда выглядел
достаточно высоким. А теперь рядом со мной топталась довольно упитанная
фигура явно ниже полутора метров. Это не могло быть следствием отсутствия
каблуков, а другой причины столь резкого уменьшения его роста или увеличения
объема я никак не мог подобрать. И кроме того, у меня возникло непреодолимое
желание подергать его за паричок - это произведение парикмахерского
искусства выглядело до неприличия натуральным. Я уже протянул руку, но в
этот момент Паша надышался свежим воздухом и повернулся ко мне лицом. Я чуть
не охнул!
он изменился! Куда девалась бледная, худощавая Пашина физиономия, так легко
принимавшая выражение одухотворенного эстетства. На меня смотрела
толстощекая, румяная рожа, готовая растянуться в улыбке от уха до уха!
Наоборот, пристально взглянув мне в лицо, рожа брякнула:
успокаивающая мысль: "Это ж не Паша, это ж - Фродо!" - и я широко улыбнулся.
анекдот рассказал?! Чем зубы скалить, лучше бы подсказал, где здесь выход?
Мне отлучиться надо на пару минут... - И увидев, что я продолжаю улыбаться,
гаркнул:
короткий всхрап и тяжелое шевеление.
разбудили одного из них. Темная куча слегка приподнялась и из-под нее
выползло нечто бесформенное, но огромное. Когда это огромное поднялось на
ноги и выпрямилось, оказалось, что головой оно достает почти до крыши, хотя
и стояло под самым коньком. Другими словами, если Паша здорово уменьшился в
росте, то Элик, а это был без сомнения он, сантиметров тридцать прибавил.
Правда, он здорово ссутулился, но зато раздался в плечах.
Вот только что он располагался в дальнем конце чердака, а через мгновение
оказался рядом с нами. И при этом ни одна дощечка достаточно хлипкого
настила даже не скрипнула.
красноватыми глазками, - чего разорались? Кто кого запер?
обративший внимания на коренные перемены во внешнем виде Душегуба,
возмущенно воскликнул:
спокойно свисавшая почти до его колена, метнулась вверх, и широкая ладошища
полностью накрыла круглую мордашку Хоббита.
разбудишь... А малышке надо отдохнуть.
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Куликов Роман
Корнев Павел
Афанасьев Роман