Чтение 8–й страницы книги ~Песнь для Лейбовица~

- Садхе ламедх?
- Нет. Справа налево. Ламедх садхе. Произносятся, как звуки "л" и "ц".
Если бы была огласовка, то можно прочитать, как "луц", "лоц", "лец",
"ляц", "лиц" - что-то вроде этого. Если бы между двумя буквами были
другие, то все могло бы звучать, как л-л-л... ну, догадайтесь!
- Лейбо... Не может быть!
- Может! Брат Френсис не додумался до этого. Постарался кто-то другой.
Брат Френсис не придал значения ни мешковине, ни веревке висельника;
сообразил кто-то из его дружков. Итак, что происходит? К ночи весь
монастырь будет гудеть о том, что Френсис встретил самого Блаженного и тот
сопроводил нашего дурачка туда, где валялась вся эта дребедень, и сказал:
"Вот твое призвание".
Чероки озадаченно нахмурился.
- Брат Френсис так сказал?
- Нет!!! - заревел Аркос. - Вы что, оглохли? Френсис такого не говорил.
Пусть бы только попробовал, я бы негодяя... Но он рассказывает об этом с
невероятным простодушием, я бы даже сказал - с тупостью, а выводы делают
другие. Я с ним еще не беседовал; послал ректора Меморабилии расспросить
его.
- Мне кажется, будет лучше, если я сам поговорю с братом Френсисом, -
пробормотал Чероки.
- Да уж! Когда вы вошли сюда, я, по правде говоря, собирался вас живьем
зажарить. За то, что вы отослали мальчишку сюда, я имею в виду. Разреши вы
ему остаться в пустыне, не заварилась бы вся эта каша. Но, с другой
стороны, останься он там, невозможно себе представить, что бы еще откопал
этот парень в подвале. Так что вы все же правильно сделали, прислав его
обратно.
Чероки, отправивший Френсиса в монастырь совершенно по другим
соображениям, предпочел промолчать.
- Поговорите с ним, - проворчал настоятель, - и пришлите потом ко мне.
В понедельник, ярким солнечным утром, брат Френсис робко постучался в
кабинет настоятеля. Послушник славно выспался на жесткой соломенной
подстилке в старой, привычной келье, да плюс к тому съел менее привычный
завтрак. Невозможно было восстановить истощенную плоть и освежить
одуревшие от солнца мозги, но эти весьма относительные роскошества, по
крайней мере, достаточно прояснили его голову, чтобы Френсис сообразил: у
него есть основание бояться. Он так тихо постучал, что на его стук в дверь
ответа не последовало. Френсис и сам-то своего стука не услышал. Подождав
несколько минут, он собрал остатки мужества и постучал снова.
- Господин настоятель вызывал меня? - прошептал послушник.
Настоятель Аркос поджал губы и медленно наклонил голову.
- М-м-да, господин настоятель посылал за тобой. Войди и закрой дверь.
Брат Френсис затворил дверь и весь дрожа встал в середине комнаты.
Настоятель вертел в руках те штучки с проволочками из старого ящика для
инструментов.
- Или уместнее было бы, - сказал аббат Аркос, - чтобы ты посылал за
преподобным отцом настоятелем? Ты ведь у нас теперь такой знаменитый - еще
бы, само провидение избрало тебя, а? - Он ласково улыбнулся.
- А? - вопросительно хихикнул Френсис. - О нет, мой господин.
- Ну-ну, не спорь. За одну ночь ты достиг вершины славы. Провидение
посчитало тебя достойным обнаружить этот... - настоятель широко обвел
рукой реликвии, лежавшие на столе. - Это барахло; если я не ошибаюсь,
прежний владелец называл это именно так?
Послушник только беспомощно пыхтел и силился изобразить улыбку.
- Тебе семнадцать лет, и ты, очевидно, идиот, так?
- Истинная правда, господин настоятель.
- Какое можешь ты представить оправдание тому, что вообразил, будто
призван служить религии?
- Никакого, мой господин.
- Ах так! Значит, ты не чувствуешь призвания служить Ордену?
- О... Я чувствую... - задохнулся послушник.
- Но у тебя есть оправдание?
- Нет.
- Ты, маленький кретин, я хочу от тебя объяснений. Так как объяснений нет,
я считаю, что с этого момента ты должен отрицать и свою встречу в пустыне
с кем бы то ни было, и находку этого... этого старого ящика с барахлом, и
все остальное, что я слышал от других монахов. Это всего лишь больное
воображение!
- О нет, дом Аркос!
- Что - нет?
- Я не могу отрицать то, что видел собственными глазами, преподобный отче.
- Хм. Значит, ты встретил ангела. А может, это был святой? Или не святой?
И он показал тебе, где искать?
- Я вовсе не говорил, что он...
- И вот из-за него ты вообразил, будто получил истинное призвание? Этот...
это... - могу я назвать его "существо"? - сказал тебе: "обретешь голос",
пометил камень своими инициалами, велел тебе поискать там, и ты откопал
эту рухлядь. Так?
- Да, дом Аркос.
- И как ты оцениваешь твое мерзкое тщеславие?
- Ему нет прощения, господин учитель.
- Ты возомнил о себе настолько, что даже свое непомерное тщеславие
считаешь непростительным! - заревел настоятель.
- Мой господин, я всего лишь червь.
- Хорошо. Отрицай только встречу с паломником. Ты же знаешь, никто больше
не видел эту личность. Насколько я понял, он шел по дороге, ведущей сюда.
И даже сказал, что, может быть, остановится в монастыре. И спрашивал про
монастырь. Все так? Но тогда куда же он исчез, если и в самом деле
существовал? Такой человек здесь не проходил. Врат, дежуривший на дозорной
башне, не видел его. А? Ты признаешь, что просто выдумал его?
- Если бы не та отметина на камне, которую он... Тогда, может быть, я и...
Настоятель закрыл глаза и тяжело вздохнул.
- Надпись действительно есть, хоть и едва различимая, - признался он. -
Может, ты сам ее сделал?
- Нет, мой господин.
- Ты признаешь, что выдумал старика?
- Нет, мой господин.
- Хорошо же, ты хоть понимаешь, что с тобой будет дальше?
- Да, преподобный отче.
- Тогда приготовься.
Дрожащими руками послушник подобрал полы туники, обернул их вокруг пояса и
наклонился над столом. Настоятель достал из ящика толстую указку из
орехового дерева, взвесил ее на ладони и резко ударил Френсиса по ягодицам.
- Благодарение Господу! - послушно отозвался Френсис, слегка задохнувшись.
- Ты передумал, мой мальчик?
- Преподобный отче, я не могу отрицать...
Бац!
- Благодарение Господу!
Бац!
- Благодарение Господу!
Десять раз была повторена эта простая, но мучительная литания; брат
Френсис взвизгивал свою благодарность Господу за каждый обжигающий урок
добродетельного смирения, что от него и требовалось. После десятого удара
настоятель остановился. Послушник слегка раскачивался, стоя на цыпочках.
Из-под сжатых век выкатилась слеза.
- Мой дорогой брат Френсис, - сказал аббат Аркос, - ты совершенно уверен,
что видел того старика?
- Уверен, - пробормотал Френсис, мысленно приготовившись к продолжению
экзекуции.
Настоятель Аркос пристально поглядел на юношу, обошел вокруг стола и,
выругавшись, уселся. Некоторое время он сердито разглядывал клочок
пергамента с перерисованными древнееврейскими буквами.
- Как ты думаешь, кто это был? - рассеянно спросил Аркос.
Брат Френсис открыл глаза, и слезы потекли по щекам.
- Ты убедил меня, мальчик, что ж, тем хуже для тебя.
Френсис ничего не сказал, но мысленно взмолился, чтобы нужда убеждать
настоятеля в своей правдивости возникала не слишком часто.
Повинуясь раздраженному жесту аббата, юноша опустил тунику.
- Можешь сесть, - произнес настоятель уже нормальным, чуть ли не
добродушным голосом.
Френсис подошел к указанному креслу, уже было сел, но вдруг сморщился и
снова поднялся.
- Если преподобному отцу настоятелю все равно...
- Ладно, тогда стой. Я не собираюсь больше тебя задерживать. Ты можешь
идти и заканчивать твое бдение.
Он умолк, заметив, что лицо послушника просияло.
- Ну уж нет! - отрезал Аркос. - Ты не вернешься на прежнее место! Ты
поменяешься с братом Альфредом и близко не подойдешь к тем развалинам.
Далее. Я приказываю тебе не обсуждать это происшествие ни с кем, кроме
твоего исповедника и меня; хотя один Бог знает, сколько уже нанесено
вреда. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
Брат Френсис потряс головой.
- Вчера было воскресенье, преподобный отче, и от нас не требовалось
хранить молчание; во время рекреации я и рассказывал все ребятам. Я
думал...
- Да, а эти твои "ребята" сварганили очень миленькое объяснение, сын мой.
Знаешь, с кем ты, оказывается, встретился? С самим Блаженным Лейбовицем.
Френсис оторопел, потом снова затряс головой:
- О нет, господин настоятель. Я уверен, что это был не он. Блаженный
мученик не стал бы делать таких вещей.