по безделью своему, разбрелись. В "Серой кошке" останавливались такие, кто
мог бездельничать. Славу добрую трактир приобрел давно. В нем даже вилки к
столу подавали. Специально для господ, что здесь бывали.
второй этаж - не дает же мальчишке покоя девица, которую Эльрик пригрел, - и
присела на лавку, бездумно расправляя фартук.
кошке" вместо ангела-хранителя. И не только потому, что любая шушера уличная
трактир стороной обходит, а еще и потому, что "Он тут, Ганна, местная
дос-то-приме-ча-тель-ность".
услышала в первый раз и запомнила навсегда. Ведь и правда, кто только не
останавливался в "Серой кошке" - бывало, что и знатные господа, все в
бархате да тонком сукне - и все расспрашивали, а часто ли здесь шефанго
бывает? Мол, слышали они от знающих людей, что настоящий, живой шефанго сюда
наведывается.
Можно надеяться увидеть?
неведомого, из-за одного имени которого богател трактир с каждым днем.
Легенд она о сэре Эльрике за двадцать лет наслушалась - ей мать о Святом
Пламени столько не рассказывала. А когда увидела воочию, стыдно сказать,
испугалась сперва до того, что завизжала, фартуком накрылась и в погреб
побежала. Прятаться, значит. Не видела даже, как чудище, что в кабак
явилось, на пороге замерло в растерянности. Не видела, как Джозеф к нему
поспешил, да не дошел, на лавку упал, от смеха скиснув. Думала еще: Ежи бы -
тогда жив еще первенец их был, - Ежи бы с собой успеть захватить.
гость, губы покусывая, чтоб не смеяться, в извинениях рассыпался, тогда уж
Ганна его разглядела. И сквозь страх оставшийся удивилась - мальчишка ведь.
Даром что огромен и клыки звериные. Маска лицо не все закрывает. Вот и
видно: гость-то долгожданный - пацан пацаном.
суетились, стол накрывали, прислугу к такому делу не допустив.
одно скажу: когда он был, Уденталя еще не было. И империи Готской не было.
И... вообще ничего не было.
знать? Хотя... Сэр Эльрик, - гаркнул он через весь зал, благо не было
никого, - а Муж с Женой Первородные были здесь, когда вы на Материк пришли?
удивленно, но, похоже, честно ответил:
мальчишка этот, на которого в "Серой кошке" едва не молятся, стар настолько,
что и представить невозможно. Может, потому и не улеглось, что невозможно
представить.
Ты-Тресса, это ж радость просто что за девочка. А как парнем станешь, так
управы никакой нет, - ворчала Иоганна, когда провожал постоялец очередную
свою женщину. - Водишь к себе и водишь. Бога бы побоялись. Смотри вот,
возьмусь я за тебя да охажу ухватом, чтоб неповадно было.
немного счастья.
рядом, если не было многолюдно, и, подперев ладонью подбородок, смотрела,
как он ест. Однажды спросила, само как-то вырвалось:
детей не было, да еще первенец умер. Марк выжил, то-то радости было.
Кровиночка их. Любовь единственная. Как бы он без отца да без матери?
научилась. Да и его-Трессу, если уж на то пошло, госпожой назвать язык не
поворачивался. Девчонка ведь. Какие там госпожи-сэры? И то сказать, когда
привезли его однажды в "Серую кошку", почитай без руки правой, кто его
выхаживал? Не вертихвостки эти, что табунами прорваться пытались. И что она,
Ганна, слышала, когда рычал шефанго в бреду то на непонятном языке, то на
человеческом, никто никогда не узнает. И как плакал он, губы кусая до крови.
И как просил кого-то... непонятно просил, но так... Ганна сама плакала, как
слышала. Хоть и непонятно. Нет. Никто не узнает, с ней это вместе и умрет.
Прикипела она сердцем к шефанго этому страхолюдному, как к сыну родному.
Словно вернулся тот, первый, что умер. Ежи. Три годика ему было. Долго
умирал. Плохо. Также она его выхаживала. Сутками у кровати сидела.
Молилась... Да не услышал Бот. Что ему, Богу, до Иоганны Джозефовой? Что ему
до Ежи? Столько дел других. Важных.
- Оставайся, право слово. Ты ж мне за сына стал. Ну зачем тебе ехать? Куда
ты с одной-то рукой?
представляешь, какое спасибо.
уедет, и зная уже, что уедет. - Великое дело. Марк вон, как болеет, с ним
так же сижу.
дошли, что безумец какой-то, шефанго однорукий, в Готской империи рыцарей
убивает. Бичей Божьих. Ревнителей веры, тех, что нечисть истребляют по всем
землям Опаленным. Ей бы напугаться. А она от радости ревела - живой. Джозеф
только в затылке чесал. Но тоже рад был - это ж не спрячешь.
за другой устраивали, все поймать пытались. Говорили, сам Рилдир рыцарям
Огненосным помешать пытается. А потом все там затихло. Ганна с Джозефом и
испугаться не успели толком, как Эльрик явился. Живой и здоровый. У Джозефа
руки дрожат, язык заплетается на радостях. А она, Ганна, все на руку шефанго
смотрит. На правую. На ту, которой не было. И поверить не может. Есть рука.
Живая. Настоящая.
завели. Эльрик с такими деньгами приехал, сколько здесь за всю жизнь не
видели. Ну и настоял, чтобы Джозеф их забрал.
истрачу. А вы с толком используете. Мне же лучше будет.
ж он сказал лет ему? Десять тысяч? Придумает же! Ганна улыбнулась и оглядела
пустынный зал. Редко он пустым бывает. "Серая кошка" - лучший в Удентале
трактир. Эльрик останется, и все теперь совсем хорошо будет. Такая радость
на старости-то лет. Видно, помнит про нее Бог. Бог, он про всех помнит.
поставил на стол пару бутылок вина. Того самого, что она ему утром с Марком
послала. Уж коли такую красивую девицу нашел, как Марк рассказывает, надо ее
и угостить как подобает.
глиняные кружки. - Выпьешь со мной, пока делать нечего?
город на рогах ходил три дня.
задумчиво отхлебнула из кружки и поцокала языком. - Знатное вино. Но на
кухню ты все ж таки сходи. У меня там мясо холодное в шкафу и хлеб... ну, ты
знаешь где. Принеси-ка.
позаботишься.
каменными сводами, опустился, как пуховое покрывало - Ты - женщина в самом
расцвете своей красоты.
Почтительно поставил все это перед хозяйкой. Увернулся от подзатыльника. И
снова разлил вино.
сидели они, пока не одолел Иоганну приятный, но необоримый хмель.
извини, так уж получилось. Ганна хотела сказать:
такое знакомое:
чуть хмельное - и светлое, и грустное, но не очень - осознание расставания.
Нового. Но, может быть, однажды он приедет и останется? Может быть. Даже
Корнев Павел
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Акунин Борис