Чтение 8–й страницы книги ~И в аду есть герои~

- Это уже лучше, - пробормотал Артем. Молодому наемнику не очень хотелось связываться с шасом.

- Мы тоже так думали, - поспешил разочаровать его Христофан, - но Юрбек не унимался и начал поиски похищенного. Неделю назад мы узнали, что он приобрел одно из Яиц на аукционе Кристи.

- Всего одно, - усмехнулся Кортес.

- Еще три он заполучил в последние двадцать лет, - вздохнул Христофан и выпил. - Мы сумели узнать об этом из очень достоверных источников.

- Наябедничайте Великим Домам, - предложила Яна.

- Никто не будет обыскивать квартиру Томбы без веских оснований, - вздохнул Артем. - Он вассал Темного Двора, и навы не позволят его трогать.

Инга задумчиво потянулась за долькой ананаса и снова промолчала.

- Значит, у Юрбека четыре Этнических Яйца, - подвел нехитрый итог Кортес. - Осталось вычислить местонахождение еще двух.

- Видишь, как все несложно! - обрадованно подхватил приставник. - Я даже могу сказать, где находится одно из них! Вам надо только забрать его!

- Где? - немедленно поинтересовалась Инга.

- В Оружейной палате, - машинально ответил Христофан и тут же прикусил язык.

Лица наемников снова вытянулись.

Московский Кремль и прилегающие к нему набережную, Красную площадь и Александровский сад в Тайном Городе называли зоной Кадаф, и по соглашению между Великими Домами использование там магии было строжайше запрещено. Артем никогда не задумывался, из-за чего было введено это правило, но знал, что эту территорию постоянно контролировали боевые маги Ве-. ликих Домов, имеющие приказ на уничтожение любого нарушителя запрета. Поэтому, для того чтобы похитить Яйцо из Оружейной палаты, можно было использовать лишь обычные воровские приспособления, и вероятность удачного исхода подобного визита в тщательно охраняемую ФСБ резиденцию президента страны была крайне невысокой.

- Христофан, - произнес Кортес после небольшой паузы, - давай сделаем выводы?

- Давай, - кивнул окончательно погрустневший приставник.

- Ты предлагаешь нам контракт, который подразумевает следующее... - Чтобы быть более понятным, наемник, перечисляя пункты, стал загибать пальцы. - Первое: надо обокрасть весьма известного и весьма уважаемого в Тайном Городе шаса и поссориться с Темным Двором.

- Да.

- Второе: надо выкрасть ценный предмет из Оружейной палаты, что, при невозможности использования магии, очень и очень непросто.

- Да, - снова подтвердил приставник.

- Третье: надо найти последнее, шестое Этническое Яйцо, о котором никто не слышал с прошлого века, и Рунный Атлас, о котором вообще никто ничего не слышан. Я все перечислил?

- Да, - прогудел Христофан. - И за все это мы предлагаем целое состояние.

- Любой клад... - зачарованно прошептала Инга.

Кортес внимательно посмотрел на рыжую, насупился, но опять ничего не сказал и повернулся к приставнику:

- Увы, Христофан, я вынужден отказаться от твоего щедрого предложения.

- Не хочешь связываться с шасами?

- Не хочу, - признал Кортес. - Они мои друзья.

- Я могу рассчитывать на ваше молчание? - угрюмо спросил приставник.

- Разумеется. Все, что ты сказал, останется строго между нами.

Христофан кивнул, отключил оберег Темного Двора и молча поднялся из-за стола.

* * *

Складской комплекс компании "Центрмедпереработка".

Москва, Проектируемый проезд,

30 июля, понедельник, 23:33

Витек оторвался от тарелки и посмотрел на сокамерника. - Васильевич, а Васильевич, ты бы покушал, а?

- Не хочу, - еле слышно пробурчал самый старый из подопытных Монастырева.

Вот уже четыре часа со времени последнего укола он неподвижно лежал на койке, уткнувшись носом в стену, не среагировав даже на выданный ужин.

- Ты ведь ничего не ел! - удивился Витек.

- А тебе бы все жрать, - разозлился третий обитатель камеры, невысокий и одутловатый Хомяк. - Куда только все девается?

Несмотря на превосходный аппетит, Витек оставался тощим как вобла, и серый комбинезон болтался на нем словно на вешалке.

- Это я впрок наедаюсь, - объяснил он, приканчивая порцию. - Поголодали бы с мое... Васильевич, можно, я твою порцию съем?

- Ешь, - так же тихо ответил старик.

- Мы свое отголодали, - буркнул Хомяк. - Не тебе рассказывать, молокосос.

- Тогда чего спрашиваешь? - Витек придвинул к себе тарелку старика, но есть не стал, а закурил и сыто рыгнул. - Я вот вообще не понимаю, чего вы боитесь? Чего ноете? Одели, помыли, кормят от пуза да еще ханку вкалывают - житуха!

- Житуха! - передразнил молодого бродягу Хомяк. - А что тебе за ханку вкалывают, ты спрашивал? А что с тобой потом будет, когда они эту ханку проверят?

Васильевич глухо застонал.

- Да ничего не будет, - махнул рукой Витек. - Отпустят с миром и все. Опять на вокзал вернемся. А может, еще и денег дадут.

- Чего бы это им тебе денег давать?

- А почему нет? - удивился Витек. - Ты, Хомяк, знаешь, где мы находимся? Куда нас привезли? - Бродяга покачал головой. - Вот и я не знаю. Так чего им бояться? Ханку свою проверят и выбросят нас на все четыре стороны.

- Твоими бы устами мед пить, - после паузы проворчал Хомяк.

- Наливай, выпью! - Витек довольно захохотал, затушил сигарету и взял в руку ложку. - Васильевич, последний раз спрашиваю: есть будешь? Слышишь?

Мужчина застонал и перевернулся на спину. Хомяк вздрогнул, у Витька удивленно отвисла челюсть:

- Васильевич, ты чего сотворил?

В воздухе над головой старика плавал маленький золотой шарик.

Глава 3

"Алир Кумар снова в Москве! Всемирно известный художник и скульптор остался верен своему обещанию устраивать премьерные показы новых работ исключительно на Родине, и послезавтра в Манеже открывается его очередная персональная выставка. Как обычно, помимо российских ценителей искусства, выставку собираются посетить многочисленные коллекционеры со всего мира..." ("КоммерсантЪ")

"Алир Кумар, гордость семьи Шась, наконец-то покинул флорентийскую мастерскую, чтобы лично представить на выставке свои новые работы. По этому случаю Торговая Гильдия устраивает грандиозный прием в честь Алира, на который соберутся..." ("Тиг-радком")

* * *

Муниципальный жилой дом.

Москва, улица Гольяновская,

31 июля, вторник, 1:00

По своим меркам Вероника проснулась довольно рано, в одиннадцать утра. В другие дни, когда не требовалось идти в институт и не было никаких дел, она позволяла себе спать до полудня, а то и дольше, тем более после такой бурной ночи. Но сегодня этого не произошло, и виной тому была именно бурная ночь, точнее, то прекрасное настроение, с которым девушка провалилась в сон в объятиях любовника. Счастливая, утомленная, Вероника готова была петь от радости: Лешенька, ее Лешенька снова был рядом! Ласкал с прежней страстью, с невероятной неутомимостью, раз за разом приводя ее к восхитительному взрыву чувств. Она сумела обмануть смерть! Она сумела вернуть любимого, и ничто в мире не сможет больше их разлучить!

Не открывая глаз, девушка блаженно потянулась, попробовала прижаться к телу Лешеньки, которое должно было находиться слева... И едва не свалилась с кровати - рядом с ней никого не было!

Вероника резко распахнула глаза и привстала.

Никого!

"Не может быть!" - Девушка растерянно провела рукой по смятой подушке.

Вероника отчетливо помнила, как засыпала в крепких объятиях Лешеньки, чувствуя его знакомое дыхание, наслаждаясь запахом его родного тела и ощущая бурлящую в нем силу. Лешенька был готов продолжать любить ее и дальше, никогда раньше он не был столь ненасытен...

"Неужели это был сон? - Вероника готова была разрыдаться от обиды и разочарования. - Нет!"

Пятна на простыне грубо, с откровенной пошлостью намекали на то, что визит умершего друга не был плодом фантазии. Лешенька был здесь, любил ее, и постельное белье еще хранило запах его тела. Девушка понюхала наволочку, обхватила подушку руками, прижала ее к себе и, сидя в таком положении на кровати, задумалась.

"Что произошло? Что, черт возьми, произошло? Я приняла "стим" и попыталась вызвать дух Лешеньки при помощи свечи и зеркала. И он пришел".

В памяти всплыла окутанная золотистым сиянием фигура, спокойно проходящая через холодное стекло. Это не могло быть сном. Пятна на простыне не могли взяться из ниоткуда.

Рассеянный взгляд Вероники остановился на полке с книгами. Блаватская, Кроули... В свое время она прочла их все, даже обсуждала с Лешенькой, но в глубине души девушка никогда не верила ни одному написанному в них слову. Магия, колдовство, гадания-предсказания... после гибели друга Вероника попыталась применить перечисленные в книгах "заклинания" и "обряды", но безрезультатно. Тщательно нарисованные круги и пентаграммы оставались пусты, "могущественные" амулеты бессмысленно пылились в шкафу, а пение "древних" гимнов вызывало разве что головную боль. Даже когда девушка в свое время увлеклась ЛСД и вовсю "клеила марки", ей приходилось видеть гораздо более реалистичные чудеса, чем после использования этой "магии". Но это была реакция на психоделики, плод воображения.

Девушка посмотрела на простыню с засохшими пятнами и нервно хихикнула:

- Хорошенький плод! А может, я дверь не закрыла и какой-нибудь юнец, да хотя бы Петька с третьего этажа, а то еще со всей своей компанией...

Воображение Вероники быстро нарисовало неприглядную картину: ей, одурманенной "стимом", кажется, что она любит Лешеньку, а на самом деле ее с гоготом насилует шайка прыщавых подростков.

- Нет! Только не это!

Девушку едва не вырвало от отвращения. Охваченная нехорошими предчувствиями, она вскочила с кровати и, выбежав в коридор, толкнула входную дверь. Металлический прямоугольник не шелохнулся.

- Слава богу! - Вероника проверила тяжелую задвижку, погладила дерматиновую обшивку и облегченно улыбнулась. - Так можно и с ума сойти.

"Но кто оставил пятна на простыне?"

"Лешенька".

"А откуда он взялся?"

"Ты его вызвала".

"Но как? Я ведь уже пыталась, и каждый раз неудачно".

"Но вчера ты приняла "стим"..."

Вероника медленно прошла по коридору, остановилась перед высоким, в рост человека, зеркалом и, любуясь собой, развела в стороны руки и свела их над головой. Коричневые соски послушно поднялись вверх, резко обозначилась тонкая талия, а длинные волосы защекотали спину.

"Не все ли равно, откуда пришел Лешенька? Он был здесь, и это главное! Я научилась вызывать его и смогу сделать это еще раз".

Девушка осеклась.

"Странно..."

Она вплотную подошла к зеркалу и внимательно посмотрела в свои глаза, черные, глубокие, красивые. Вероника очень гордилась ими, но теперь радужную оболочку окантовывал странный золотистый круг.

"Откуда он взялся?"

"Ты приняла "стим", и тебе удалось вызвать Лешеньку".

"Но этот круг?"

В памяти всплыло золотистое сияние, возникшее в зеркале при появлении Лешеньки. "Стим" - удачный вызов - золотистый круг в глазах. Цепочка замкнулась.

Девушка прошла на кухню, включила электрический чайник, достала банку растворимого кофе, вытряхнула из пачки сигарету и закурила.

"Стим" делает меня другой. "Стим" делает меня сильной!"

"Стим" - это ключ".

Вероника вздрогнула и испуганно оглядела кухню:

- Кто это сказал?

Ответом ей было лишь негромкое шипение закипающего чайника. Фраза прозвучала у нее в голове. Это была ее мысль... чужая мысль... ее...

- Ключ к чему?

"Стим" делает тебя другой".

Девушка судорожно раздавила в пепельнице сигарету:

- Кто ты?

"Я - это ты".

- Я схожу с ума? "Ты обретаешь себя". Вероника нервно рассмеялась:

- А я еще считала, что "стим" лучше героина. Надо все-таки завязывать с наркотиками.

"Тогда забудь о Лешеньке". Девушка поджала губы:

- Я люблю его. Лешенька, сильный, нежный, ласковый. Как можно бросить его там, по ту сторону зеркала? Я люблю...

"У нас есть еще одна ампула "стима" - прими ее!"

- Зачем?

"Прими. Мы должны быть вместе".

Чайник щелкнул, сообщая о том, что вода закипела, но Вероника уже не хотела кофе. Она вернулась в свою комнату и задумчиво достала из сумочки последнюю ампулу "стима".

* * *

Чуйский тракт. Алтай,

31 июля, вторник, 11:37 (время московское)

Подержанный "пазик" с обреченной покорностью слепой цирковой лошади совершал привычный маршрут: не спеша преодолевал бессчетные версты Чуйского тракта, с каждым часом все более удаляясь от центров цивилизации. Вся жизнь маленького автобуса прошла на этой дороге, и его бело-зеленое тело настолько примелькалось, что уже не выглядело инородным предметом на широкой груди могучих алтайских просторов. И даже потом, через несколько лет, когда лошадиные силы окончательно покинут железный скелет машины и бело-зеленый кузов окажется на безжалостной свалке, даже тогда он будет органично вписываться в окружающий ландшафт, даже тогда он будет своим для этой земли, которая пережила не одну тысячу автобусов. И будет жить дальше.

- Наслаждаешься красотами? - Кортес открыл бутылку минералки и сделал маленький, расчетливый глоток.

Артем молча кивнул.

Пассажиров в автобусе было немного, человек двенадцать. Наемники расположились в самом конце салона, и ближе всех к ним находились трое: пышнотелая тетка лет пятидесяти, хли-пенького вида мужичок в дешевом коричневом костюме и плечистый бородатый егерь в отутюженной зеленой форме. Не то чтобы все они, как это говорится, пялились на наемников, но Артем постоянно ловил на себе любопытные взгляды: яркие туристские куртки и огромные рюкзаки сразу же выдавали чужаков.

"А вдруг кто-нибудь из них работает на хванов? Зачем только Кортес выбрал эти дурацкие куртки?"

Артем бросил взгляд на напарника, но тот был абсолютно безмятежен.

- Впервые у нас? - не выдержал наконец егерь.

- Ага, - с готовностью кивнул Кортес и тут же улыбнулся: - А что, заметно?

- Случайно догадался, - поддержал шутку егерь.

- Сами кем будете? - поинтересовалась тетка, разглядывая массивные рюкзаки наемников. - Геологи?

- Да нет, туристы. Путешествуем. - Кортес кивнул на пожитки. - Палатка, костерок, звездное небо - лучший отдых в мире.

Наемники специально выставили в проход свои громадные, самого что ни на есть туристского вида рюкзаки, чтобы ни у кого не вызывала сомнений цель их путешествия. На самом деле колоссальный объем поклаже придавали специальные муляжи, собственно багажа у наемников было немного.

- И откуда путешествуете? - вклинился в разговор мужичок в костюме.

- Из Ярославля.

- Издалека, - пожевал губами егерь.

Теперь Артем понял, почему еще в самолете Кортес начал подозрительно "окать", и поздравил себя с тем, что до сих пор не открывал рот - его московское "аканье" вряд ли подтвердило бы ярославское происхождение "туристов".

Артем завистливо покрутил головой, слушая, как Кортес легко тараторит с волжским выговором, и отвернулся к окну. В знании языков напарник, много лет прослуживший в имперской военной разведке, мог дать молодому наемнику сто очков вперед. В зависимости от обстоятельств Кортес умел представиться выходцем и из Москвы, и с Волги, и из Краснодара, с легкостью "включая" нужный выговор и пересыпая речь характерными для той или иной местности словечками. И не только на русском, который, как надеялся Артем, был для его напарника родным. Кортес говорил на английском (йоркширский и австралийский акценты), на испанском и французском языках. И, разумеется, Кортес умел использовать сочетания основных языков', говоря, например, на английском с французским акцентом и наоборот. Как все это помещалось в голове наемника, Артем не понимал.

- Туристы? И что в наших краях ищете? - заинтересовался обладатель коричневого костюма.

- Ничего не ищем, - покачал головой Кортес. - Просто смотрим, любуемся. Мы с приятелем, - он толкнул Артема в бок, - почти всю Россию-матушку объехали. На Байкале были, на Енисее, на Камчатке...

- Где эти, как их, - мужичок наморщил лоб, - гайзеры?

- Гейзеры, - поправил его Кортес. - Очень красивые.

- Охотиться не будете? - строго спросил егерь. - Зверь-то у нас есть, да не сезон сейчас.

- Мы не охотники. - Наемник снова кивнул на'рюкзаки. - Даже ружей нет. Можете проверить.

- У нас места хорошие, - решительно сообщила тетка.

- Поэтому мы и здесь, - обаятельно улыбнулся Кортес. - Алтай ведь на всю Россию знаменит. И лесами, и горами, и людьми.

- И то верно, - подбоченился мужичок в костюме.

В общем-то, Кортес не сказал ничего особенного, похвалил природу, похвалил людей, вовремя улыбнулся, а первоначальный холодок, с которым пассажиры автобуса рассматривали чужаков, исчез.

- Малинки не хотите? - Тетка протянула наемнику туесок, наполненный отборной ягодой.

- С удовольствием!

- И вы угощайтесь.

Артем благодарно кивнул, взял несколько ягод и увидел в окно автобуса указатель: "Мусаево, 40 км". Стрелка была направлена на аккуратную асфальтированную дорогу, уходящую вправо от Чуйского тракта.

- А в Мусаево автобусы ходят? - осведомился молодой наемник, когда автобус проехал мимо поворота.

Артем отчаянно старался грамотно "окать", но, судя по кислой гримасе Кортеса, получалось не очень.

- А вы в Мусаево собрались? - прищурился мужичок.