Чтение 8–й страницы книги ~Гражданин преисподней~

подчеркнуто безучастен.

- Кто посылал? - У Кузьмы еще оставалась надежда, что его просто берут на
пушку.

- Хотя бы та гнусь сатанинская, которую иные называют темнушниками. Или не
было такого?

- Если что и было, брат игумен, то совсем не так, как ты это себе
представляешь. - Сейчас нужно было обдумывать каждое слово, удерживаясь и от
заведомой лжи, и от явных фактов. - Я ведь повсюду шляюсь. И с разными людьми
разговоры веду, вот как с тобой сейчас. Про Грань у меня многие интересовались.
Не только одни темнушники.

- И как ты отвечал?

- Как было, так и отвечал. Дескать, доходил я до Грани, было дело. Это
всеми кишками чувствуешь. Выворачивает, как после хорошей пьянки. Только дальше
- ни-ни. Зачем жизнь гробить? Да и темный это вопрос. Про Грань рассуждать то
же самое, что и про загробный мир.

- Эту байку, брат Кузьма, я тоже слышал. И, признаться, не верю ей. Уж
слишком вы бедовый народ, выползки, чтобы Грани испугаться. Ведь всю
преисподнюю прошли. О вас такие легенды ходят...

- Я за других не ответчик. Ты их, брат игумен, лучше сам спроси.

- Некого спрашивать. Пропали куда-то почти все выползки. С чего бы это?

- Лично я про это первый раз слышу. Мы между собой редко встречаемся. Шеол
большой... Ну а коль пропали, ничего тут странного нет. Жизнь у нас опасная. То
на химеру напорешься, то в бездну провалишься, то потоп тебя смоет, то
заплутаешь в каком-нибудь лабиринте... Со смертью в обнимку ходим.

- А если все выползки за Грань ушли?

- Зачем им это?

- Вдруг там жизнь такая настала, что и возвращаться не хочется? Царство
Божье за Гранью воцарилось.

- Кто-нибудь обязательно вернулся бы. - Кузьма с сомнением покачал
головой. - Так не бывает, чтобы назад не тянуло.

- Из царства Божьего в преисподнюю? - Игумен усмехнулся, но как-то
недобро. - Впрочем, что с вас, безбожников, взять... А, допустим, нет обратного
пути? Дитя, из утробы матери выходящее, вопит от страха перед новым миром. Да
только назад вернуться при всем своем желании не может.

- Брат игумен, возможно, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я. Тогда
весь разговор наш впустую... Я всю жизнь по Шеолу скитаюсь. Много чего повидал
и многого наслушался. Про Грань говорят даже чаще, чем про баб или жратву.
Особенно по пьянке. Да только все это бабушкины сказки. Я их еще с детства
знаю. Того, что было за Гранью раньше, давно нет. Не выжить там ни людям, ни
зверям. Мох-костолом сверху вниз лезет. Химеры оттуда же приходят. Здесь сейчас
наше место, в Шеоле. А если и придется уходить куда-то, так только еще глубже
под землю.

- На самое дно преисподней?.. - Игумен на пару мгновений умолк, но тут же
задал совершенно неожиданный вопрос: - Ты Писание читал?

- Представление имею.

- О втором пришествии знаешь?

- Осведомлен.

- А что, если оно уже состоялось? А мы пересидели под землей не только
царство антихриста, но и пришествие Спасителя?

- Без вас бы такое событие не обошлось.

- Почему? Забыли о нас. И люди забыли, и ангелы.

- Относительно людей я с тобой, брат игумен, согласен. А вот ангелы
забывчивостью вроде не страдают. Придет время, всех на Страшный суд позовут.

- Позовут только тех, кто не глубже двух саженей под землей зарыт. Да и
зачем звать на Страшный суд тех, кто и так в преисподней обретается?

- Разве тут плохо? - вполне серьезно поинтересовался Кузьма, кроме Шеола
ничего другого в своей жизни не видевший.

- Не для людей эта бездна кромешная предназначена, а для злых духов и их
приспешников. Наши души к свету рвутся. К престолу Господнему.

- А раньше почему не рвались? Я даже разговоров таких упомнить не могу,
хотя бывал здесь раньше неоднократно и с разными людьми, вплоть до Трифона
Прозорливого, запросто беседовал.

- Раньше на душах братьев наших груз грехов висел. Обжорство, лень,
прелюбодеяние. Сам Трифон, царство ему небесное, пример в этом подавал.
Повредилась истинная вера. Не о небесном радели, а о мирском.

- Теперь, значит, все изменилось?

- Не все, но многое. Грешники наказаны. Еретики изгнаны вон. Паства в
молельни вернулась. Постом, подвижничеством и тяжким трудом смиряет свою плоть,
дабы очистить душу.

- Рад за вас. Только я здесь с какого боку припека?

- Сейчас узнаешь, не спеши. Образа видишь? Между прочим, все
строгановского письма. От прадедов нам достались... Выбери любой.

- Может, не надо? - замялся Кузьма, уже догадавшийся, что его хотят
вовлечь в какую-то непонятную и скорее всего опасную игру. - Еще оскверню
ненароком...

- Если осквернишь, мы их заново освятим. Иди, не бойся.

- Я и не боюсь... - машинально пробормотал Кузьма.

Надо было бы получше разглядеть пресловутый столп, да и самого столпника в
придачу, но иконы находились совсем в другой стороне. Кузьма двинулся к ним
нехотя, словно к месту экзекуции. Венедим следовал за ним шаг в шаг, буквально
в затылок дышал. Не ровен час долбанет своей веригой по темечку - и увернуться
не успеешь.

- Веня, предупреждаю, ты ко мне сзади не заходи! - Кузьма резко
остановился. - Я не курица, а ты не петух. Держись на расстоянии.

- Зачем браниться, брат Кузьма? - донеслось со столпа. - Здесь как-никак
святое место.

- А чего он лезет! У меня, может, болезнь такая. Не переношу, когда у меня
за спиной кто-нибудь трется.

Отбрехиваясь таким образом, Кузьма приблизился к широкому киоту и с
опаской взял в руки первую попавшуюся икону. Деревянная доска, лишенная оклада,
оказалась на удивление легкой.

- Что ты видишь на сием образе? - вновь подал голос игумен.

- Подожди, дай разобраться. - Кузьма поднес Доску поближе к свету лампады.
- Даже и не пойму, что здесь к чему...

- Спасителя видишь? Или угодников?

-- Да тут всякого народу полно.

- Такой образ называется "людница". Чем народ занят? В аду мучается,
пирует или кается?

- Вроде идут куда-то... Впереди один с кружком вокруг головы и с крестом в
руке.

- Это Спаситель, - пояснил игумен, и Кузьма заметил, что Венедим быстро
перекрестился двуперстием. - А вокруг головы у него нимб.

- Так... - Кузьма, чувствуя себя дурак дураком, продолжал изучать сильно
помутневшую от времени и копоти икону. - Вслед за Спасителем целая череда
мужиков топает. Все сплошь лысые и бородатые. Есть, правда, и пара баб. К
воротам идут, у которых обе половинки сорваны. Сверху ангелы с трубами порхают.

- Достаточно, - произнес игумен таким тоном, словно сам только что
обзавелся нимбом. - Восславим Господа за ниспосланное нам знамение. Из многих
иных образов ты, Кузьма Индикоплав, выбрал именно тот, который олицетворяет
подспудный смысл нашей беседы.

- Не понял... - Кузьма повертел икону в руках и даже на обратную сторону
глянул, но там не было ничего, кроме дырок, оставленных жуками-древоточцами.

- Сия сцена изображает Спасителя, выводящего из преисподней
праведников-пращуров начиная с Адама и Ноя. Сломанные ворота есть врата ада. За
ними сияет свет Божьего царства... Что мешает нам, смертным людям, последовать
примеру предков и покинуть это место, более пристойное для крыс и нетопырей?
Нехоженой дорогой поднимемся к свету и преодолеем Грань, как Спаситель некогда
преодолел адские врата.

Венедим вновь перекрестился и, забормотав что-то, уткнулся носом в
сложенные ладони, а Кузьма, вернув икону на прежнее место, с подозрением
произнес:

- Не меня ли, брат игумен, ты метишь на место Спасителя?

- Что ты! Окстись. Свою паству я поведу сам. Ты же должен разведать самый
короткий и безопасный путь, а кроме того, определить место, где удобнее всего
преодолеть Грань.

- Ничего себе задачка! А если я не соглашусь?

- Сначала оцени те выгоды, которые ты получишь в случае успеха.

- Интересно... Не иначе как в святые меня запишете?

- Не сразу. Сначала ты будешь крещен и рукоположен в один из наивысших
санов святокатакомбной церкви, а заодно очистишься от всех грехов и заслужишь
вечное спасение. Это уже немало. Впоследствии можешь стать и святым, если
примешь обет постника, плотеубийцы, затворника или вережника.

- Заманчивое предложение. - Кузьма почесал затылок. - Только уж больно
много чести для какого-то приблудного безбожника.

- Как раз из среды безбожников и язычников и выходят самые рьяные слуги
Господни. Пример тому - князь литовский Довмонт, принявший крещение уже в
зрелом возрасте. Впоследствии за многочисленные христианские добродетели он был
причислен к сонму святых.

- Кем он после крещения стал - постником или затворником?

- Он стал князем псковским.

- Это другое дело. Это понятно... Ну а что ждет меня в случае отказа?

- Не стоит заранее обсуждать это... От такого предложения может отказаться
только самоубийца, а ты на самоубийцу не похож.

- Тоже понятно. - Кузьма поскучнел. - А обмануться не боитесь? Вдруг я на
словах соглашусь, а на самом деле махну на все рукой и смоюсь куда подальше?
Шеол большой. Ищи меня там, свищи.

- Не беспокойся об этом, брат Кузьма. На столь богоугодное дело человека
нельзя посылать одного. Со свитой пойдешь, как иерарх. Она за тобой в пути и