Чтение 8–й страницы книги ~Враг за Гималаями~

Вблизи Ухарев оказался совершенно заурядным мужичонкой, приметным разве что рыжей клочковатой бородой да плешивым черепом (кстати, на розыскной фотке борода отсутствовала, а шевелюра, наоборот, присутствбвала). Узнать его можно было исключительно по вздёрнутому носу а-ля Николай Кровавый, на форму которого не смогло повлиять ни беспощадное время, ни скотские условия существования.

Ухарев уже приходил в себя и тыльной стороной ладони размазывал по лицу кровь, изливавшуюся из раны над ухом. Угоди бутылка немного в сторону - и удар мог бы оказаться смертельным. Вот это был бы сюрприз!

Первым делом Донцов подобрал пакет, иссечённый пулями и пахнувший пороховой гарью. Внутри находился видавший виды пистолет "ТТ", к стволу которого с помощью скотча и изоленты была присобачена пивная жестянка, набитая войлочными прокладками. Там же перекатывались и стреляные гильзы.

- Это он в тебя, что ли, пулял? - поинтересовался бомж, продолжавший сжимать в руке отбитое бутылочное горлышко.

- В меня, - прохрипел Донцов. - Спасибо, что выручил.

- Свои люди - сочтёмся. Материальный урон, конечно, невелик. - Бомж бросил в мусорный бак то, что осталось от бутылки. - А вот моральный тебе придётся возместить. Я, честно сказать, от страха чуть в штаны не наложил. Первый раз в такую тряхомудию встрял.

- Возмещу, так и быть... - ответил Донцов, обшаривая карманы Ухарева.

Добычу его составили самодельный нож-выкидыш, запасная обойма, горсть патронов россыпью, набор отмычек и потёртый бумажник, где среди всего прочего оказались и десять зелёненьких бумажек с портретом изобретателя молниеотвода Бенжамина Франклина - половина суммы, в которую была оценена жизнь майора Донцова.

- Богатенький был гусь, - с завистью произнёс бомж. - А гумозником прикидывался.

- Это тебе в счёт возмещения морального ущерба. - Донцов вытряхнул из бумажника все отечественные дензнаки. - И кутнёшь от души, и штаны новые купишь, если старые отстирать не получится.

- А баксами с ангелом-хранителем слабо поделиться? Всё себе хочешь зажилить?

- Фальшивые они. - Для наглядности Донцов разорвал одну стодолларовую купюру пополам.

- Как фальшивые? Не может такого быть! - очнулся Ухарев, но, получив рукояткой пистолета по зубам, снова впал в прострацию.

- За что он тебя? - осведомился чумазый "ангел-хранитель", подсчитывая свалившиеся с неба денежки. - Принципиальные разногласия или просто чувиху не поделили?

- Я этого хунхуза первый раз в жизни вижу. Заказали меня. Вот за эти самые паршивые бумажки... Ты мне лучше крепкую верёвку раздобудь.

- Кончать его будешь? - деловито осведомился бомж. - Учти, я соучастником быть не собираюсь.

- Не привык я руки о всякое дерьмо марать. Доставлю куда следует. Пусть суд его судьбу решает.

- А ты случайно не из сучьего домика будешь? - Бомж сразу помрачнел, наверное, сожалея о содеянном.

- Есть такое дело, - признался Донцов. - Дождусь я верёвку или нет?

- Наручники надо при себе носить, - буркнул бомж, копаясь в мешке, где хранилась его добыча. - Верёвка будет, но за отдельную плату...

Донцову не осталось иного выхода, кроме как доставить крепко связанного Ухарева в свою квартиру - местонахождение ближайшего таксофона он, честно сказать, не знал, а сил на то, чтобы конвоировать задержанного в отдел, явно не хватало.

Ещё на лестничной площадке Донцов услышал, как надрывается его телефон.

Втолкнув Ухарева внутрь, он заставил его лечь на пол лицом вниз и только после этого снял трубку.

Звонил Цимбаларь, находившийся в состоянии крайнего раздражения:

- Ты почему из дома не выходишь? Мы со вчерашнего вечера под твоими окнами дежурим! Окоченели, как цуцики! Маковой росинки во рту не имели!

- Подожди, не разоряйся, - прервал его Донцов. - Объясни толком, где вы дежурите? По какому адресу?

- Только у меня и проблем, что твой адрес помнить! Сам знаешь, я зрительной памятью пользуюсь. И твой дом ни с каким другим не спутаю. Ты мне однажды даже ключи от своей квартиры уступил.

- Так это когда было! Три года назад! - Донцов наконец-то понял, в какую рискованную историю он по вине Цимбаларя едва не вляпался. - Я адрес давно сменил. В той квартире сейчас совсем другие люди живут. Недоносок ты, Саша, и это не оскорбление, а диагноз.

- Неужели мы маху дали? - Цимбаларь с надрыва сразу перешёл на шёпот.

- Ещё какого! Этот гопник четыре выстрела в меня успел сделать. Только бронежилет и спас. Записывай мой новый адрес и срочно жми сюда.

- Говори, я и так запомню, - произнёс Цимбаларь совсем уже убитым тоном.

- Ах да, у тебя же идеальная память... Улица Молодёжная, дом шесть, квартира сорок пять. Заходите без звонка, я дверь не запирал.

Теперь пора было заняться и Ухаревым, который вёл себя сейчас скромнее школьницы, решившей расстаться с невинностью, даже пощады не просил.

Донцов не без труда перевернул киллера на спину (был он хоть и тщедушен, да жилист) и вполне дружелюбно произнёс:

- Привет, снайпер.

- Здрасьте, - ответил Ухарев и тут же заканючил: - За что избили? Я мимо шёл и никого не трогал. Стыдно над нищим издеваться. Отпустите Христа ради.

- Не придуривайся, Кондуктор. - Донцов продемонстрировал ему пакет с трофеями. - На шпалере остались твои пальчики. Сам ты давно в розыске. Псих тебе, кстати, привет передает. Давно о встрече мечтает. Так что не лепи горбатого.

- Откуда кликуху мою знаешь, начальник? - Ухарев вылупился на Донцова.

- Я и портрет твой у сердца храню. - Он продемонстрировал розыскную фотку. - Красивый ты раньше был. Кавалер на загляденье. А теперь зарос, облысел, опаршивел. Смердишь, как козел. Пора образ жизни менять. Теперь тебе и парикмахер будет дармовой, и баня бесплатная.

- Ох, зря я на это дело согласился, - с горечью молвил Ухарев. - Знал ведь, что на мента иду. Чуяло сердце, что вилы мне светят, да обратный ход уже поздно было давать.

- А ты откупиться попробуй.

- Средств не имею'. А в долг ты не поверишь.

- Конечно, не поверю. Но облегчить участь могу. Не за так, конечно.

- Сдавать корешей не буду, сразу предупреждаю! - Ухарев заелозил по полу, словно змея, сбрасывающая кожу.

- Воспринимаю эти слова как неудачную шутку. Надо будет, ты всё сдашь. Даже отца родного. Сам понимаешь, взяли тебя без свидетелей, допрашивают без протокола. Никакими процессуальными формальностями я не отягощён. Налью сейчас кипятка в тазик и буду там твой елдак полоскать. Когда с него последняя шкурка слезет - иначе запоёшь. Есть и другие способы развязывать язык, сам знаешь. А если перестараюсь, тоже не беда. Ты ведь, кроме уголовки, никому не нужен. Найдут завтра на свалке твой изувеченный труп - и перекрестятся от радости. Одной паршивой гадиной в этом мире меньше стало. Поэтому не зли меня. Ты расколешься ещё прежде, чем сюда заявятся мои дружбаны, которые с тобой цацкаться тем более не станут. Да и вопросик у меня имеется самый что ни на есть безобидный.

- Интересно будет послушать, - пробубнил Ухарев.

- С какой целью осенью прошлого года ты ночью проник в здание психиатрической клиники, расположенной на улице Сухой?

- Вопросик и в самом деле плевый. - Ухарев, выискивающий в словах Донцова какой-нибудь подвох, от умственного напряжения даже засопел. - При тех делах, которые ваша контора на меня вешает, это просто детская шалость... Не думал даже, что тот случай когда-нибудь всплывет.

- В это заведение людей силком доставляют. А ты сам полез. Вот и хочется знать, какой ты там интерес имел.

- Какой интерес может иметь в чужой хате человек моей специальности... Наняли меня. За хорошие денежки. Вальта одного убрать. Но дело не выгорело.

- Об этом потом... Какого конкретно вальта? Расскажи подробнее.

- Я его паспортными данными не интересовался. Мне схему дали. И номер палаты. Пришить его, говорят, проще простого. Он и так не жилец на этом свете.

- Как ты проник в здание?

- На первом этаже окно в столовке было не заперто. По-моему, третье слева от угла. А внутри я отмычками действовал.

- Этими? - Донцов продемонстрировал один из своих трофеев.

- Ими, родимыми, - признался Ухарев. - Ручная работа, оружейная сталь.

- А как мимо дежурной медсестры пройти собирался? - продолжал допрос Донцов.

- Припугнул бы её. Но без всякого насилия. Такое было пожелание.

- Ещё какие-нибудь пожелания у заказчиков были?

- Дай подумать... Стрелять надо было в сердце, и только в сердце. Никаких контрольных выстрелов... И ещё предупреждали, что следить за мной будут. От первой минуты и до последней.

- Каким образом?

- Вот это я не знаю. На пушку, наверное, брали. Никакой слежки за собой я как раз и не заметил.

- Заказ через кого получал?

- Через братву, как обычно. - Ухарев скривился, как бы заранее предчувствуя крупные неприятности (хотя и так вляпался дальше некуда). - Не надо бы, начальник, об этом...

- Надо. Выкладывай фамилии, клички, приметы.

- Я с ними особо не якшаюсь. Встретились, разошлись... В тот раз со мной такой здоровый бугай ба-зарил. Ещё заячья губа у него. Зовут, кажется, Медиком. Второй пожиже - Ганс. Усики фашистские носит. Но в последнее время их что-то нигде не видно.

- А когда братва у заказчика деньги брала, ты разве не ходил позырить? - вопрос был задан как бы между прочим, хотя ответ на него интересовал Донцова больше всего.

- Ходил, конечно, - не стал упираться Ухарев. - У нас так заведено. А вдруг мне личность этого фраера знакома. Правда, близко не подваливал. Издали зенки пялил.

- Опиши мне заказчика.

- Какая-то макака желтомордая. Китаец или узбек. Годами молодой. Особых примет никаких. Он мурло своё косоглазое всё время в шарф прятал... Но тебе, начальник, я как на духу скажу. Авось и зачтётся. На самом деле это баба была. Или девка. Хотя и переодетая под мужика.

- Почему ты так решил?

- Не держи меня за лопуха. Я бабу в любом обличье опознаю. Даже китайскую.

- Где схема, которую ты получил перед походом в клинику?

- Сжёг к чёртовой матери. Мы архивы не заводим.

- Почему ты не выполнил задание?

- Честно сказать, заблудился. Темно. Клиника огромная. Все коридоры одинаковые. Шастал, шастал, а потом на какую-то дрючку напоролся. Она хай подняла до небес. Прибежал амбал с дубинкой. Пришлось его пугнуть из пушки. Уходил опять через столовку. Окно за собой притворил.

- А что киллеру бывает, если он заказ не выполнил?

- Неприятности бывают... Мою долю братва отобрала и ещё по шее накостыляла. Но, поскольку заказчик никаких претензий не предъявил, скоро всё заглохло.

- Сколько тебе в тот раз перепало?

- Тысяча баксов, как и сейчас. Только те настоящие были. - Ухарев вздохнул. - Хотя сначала мне они не понравились. Все новенькие, одной серии и номера друг за другом идут. Потом в одном обмен-нике у знакомой проверил - подлинные. Пусть Медик и Ганс ими подавятся!

В это время лязгнула входная дверь и в прихожей послышался топот многих ног.

- Вот и прибыли за тобой архангелы небесные, - сказал Донцов. - Отдохнёшь пока на шкон-ке. Если что-нибудь интересное вспомнишь - просигналишь мне.

Противоестественное чувство зависти к этому давно утратившему человеческий облик существу вдруг охватило его.

Ухарев был отвратителен как в физическом, так и в нравственном плане, и впереди его не ждало ничего хорошего - неподъемный срок в условиях, где долго не выдерживают даже сторожевые псы, да изощрённые издевательства со стороны сокамерников, которые к наёмным убийцам относятся ещё хуже, чем к так называемым амурикам, преступникам, осуждённым за изнасилование малолеток.

И тем не менее этот выродок рода человеческого имел прекрасный аппетит, не страдал от бессонницы, не мочился кровью, не задыхался от малейшего физического напряжения и вообще отличался отменным здоровьем, нынче как бы уже и не нужным ему.

Грех говорить, но Донцов безо всяких оговорок променял бы операционный стол, маячивший ему в самом ближайшем будущем, на тюремные нары, светившие Ухареву.

С нар тоже возвращаются не всегда, но всё же чаще.

Глава 8

...САНИТАРКА, ЗВАТЬ ТАМАРКА...

Когда Ухарева, сменившего обрывок грязной бельевой верёвки на элегантные никелированные браслеты, увели вниз, Цимбаларь, оставшийся один на один с Донцовым, проникновенно произнёс:

- Я наперед знаю, что ты мне хочешь сказать, и заранее согласен с каждым словом. Поэтому предлагаю считать, что ты уже облегчил душу, а я покаялся. Инцидент, как говорится, исчерпан. Но поскольку вина моя действительно неизгладима, можешь зачислить меня в категорию вечных должников. Такая постановка вопроса тебя устраивает?

- Рад, если до тебя что-то действительно дошло. - Донцов, успевший испытать с утра столько треволнений, сейчас был настроен миролюбиво. - Но учти, твоим обещанием я не премину воспользоваться. Посмей только от него откреститься. Сейчас возвращайся в отдел и передай Кондакову вот это. - Он протянул Цимбаларю лист с загадочным текстом, уже упакованный в прозрачный пластик.

- Криптограмма какая-то, - с видом знатока констатировал проштрафившийся капитан.

- Скажи ещё - кроссворд... Пусть Кондаков выжмет из этого максимум возможного. Главное, дословный перевод, если он вообще получится. Желательно также с комментариями специалистов. Все виды экспертизы. Отпечатки пальцев. Ну и так далее. Срок исполнения - сутки.

- Я эту филькину грамоту ему, конечно, передам, но сроки и успех не гарантирую. - Цимбаларь с сомнением рассматривал странные письмена. - Такие закорючки даже самый прожжённый полиглот не разгадает. В каком только дурдоме ты это нашёл...

Донцов промолчал, несколько ошарашенный интуицией коллеги. Ткнув, что называется, пальцем в небо, он угодил в самую точку.

С улицы призывно просигналила оперативная машина.

- Ты здесь остаёшься или с нами в отдел поедешь? - спохватился Цимбаларь.

- Ни то и ни другое. Подбросьте меня до метро.

До поры до времени, памятуя наставления полковника Горемыкина, он предпочитал не упоминать о клинике профессора Котяры даже при сослуживцах.

Однако оказавшись перед входом в метро, похожим одновременно и на пасть библейского левиафана, и на парадные ворота крематория, Донцов воочию представил себе, какие тяготы ожидают его сначала на коварной ленте эскалатора, где если и не затолкают, то обязательно оттопчут ноги, а потом в тряском заплёванном поезде, вагоны которого бездомные горожане, промаявшиеся до утра на морозе, используют теперь вместо ночлежки, - представил и передумал спускаться под землю, решив воспользоваться услугами такси, благо, что деньги на транспортные расходы ещё имелись.

Из двух разных мест, которые нужно было посетить в первую очередь - психиатрической клиники и районного отделения милиции, - Донцов без колебания выбрал последнее. По пути он не поленился заскочить в магазин, где отоварился парой бутылок водки.

Уже из дежурки было слышно, как на втором этаже опер Псих препирается с кем-то, явно облечённым реальной властью. Вопрос касался защиты чести и достоинства всех взятых гамузом сыскарей, которых некоторые некомпетентные и скудоумные деятели, чьё место в лучшем случае - гондонная фабрика, пытаются использовать вместо затычек для всех дыр, существующих в отечественной правоохранительной системе.

Перепалка, которая, судя по накалу страстей, могла перейти в перебранку или даже в перестрелку, к счастью, закончилась демонстративным хлопаньем дверей.

В такой буквально наэлектризованной обстановке Донцову полагалось бы немного выждать, но уж очень поджимало время.

Впрочем, опер Псих встретил его столь же радушно, как и в прошлый раз, да и разговор повёл в прежней манере, словно они расстались только недавно.

- Нашли дурачков! - во весь голос возмущался он, явно рассчитывая на сочувствие Донцова. - Командиры, мать вашу в перегиб! Какую-то операцию "Невод" придумали. Думаешь, браконьеров ловить на реке? Дудки! Бабок гонять, которые палёными сигаретами торгуют.

- Не принимай близко к сердцу, - сказал Донцов тем тоном, который обычно именуется "примирительным". - Я к тебе с новостями. Сразу две, и обе хорошие.

Естественно, что под новостями имелись в виду водочные бутылки.

- Жаль, рановато ты явился, - молвил Псих, убирая подношения в сейф.

- Если надо, я могу и вечерком заглянуть.

- Не-е, до вечера они не доживут. Максимум до обеда, - подозрительный блеск в глазах опера и странный запашок из уст косвенно подтверждали эту версию.

- Ну и на здоровье... Ты мне лучше вот что подскажи. Интересуюсь я парочкой бандюг. Они обычно на вашем рынке сшиваются. Одного Медиком зовут. Якобы имеет врождённый дефект верхней губы. Другой - Ганс. Под фашиста косит.

- Конечно, знаю. Известные боевики. А тебе они зачем? Засветились где-нибудь?

- Лично я на них никаким компроматом не располагаю. Но потолковать за жизнь хотелось бы. - Арест Ухарева Донцов пока решил держать в тайне. - Можно это устроить?

- Нельзя, - категорически заявил Псих.

- Почему?

- По кочану! - Он сунулся в сейф, где нашли себе приют скромные, но своевременные дары Донцова, и извлёк на свет божий внушительных размеров фотоальбом в бархатном переплёте. - Вот полюбуйся. Это мы специально для дорогих гостей держим. Типа районной администрации и потенциальных спонсоров. Некоторых очень впечатляет.

Внимание привлекали уже первые снимки, яркие и глянцевые, изображавшие в разных ракурсах голую дебелую даму, удушенную собственным лифчиком, однако Псих со словами: "Это тебе неинтересно" - стал быстро перелистывать альбом в поисках нужной страницы.

Вниманию Донцова было представлено фото уже иного содержания - на полу какого-то питейного заведения, о чём свидетельствовали превращённые в бой разнообразные предметы сервировки, лежали вальтом двое мужчин в чёрных кожаных куртках, причём тот, кто находился на переднем плане, закинул ногу в задравшейся штанине на грудь товарища, который, в свою очередь, как бы пытался её сбросить. Если бы не огромная кровавая лужа, служившая фоном для этой любопытной жанровой сцены, и не многочисленные пулевые отверстия, обезобразившие могучие тела обоих молодцов, их можно было бы принять за крепко уснувших выпивох.

- Это Андрей Петухов, он же Медик, и Вячеслав Кудыкин, он же Ганс, - пояснил Псих.

Действительно, среди всего прочего на снимке присутствовали и гитлеровские усики, и заячья губа.

- Когда это случилось? - поинтересовался Донцов.

- Под Рождество. Ты разве не слышал? Бойня в загородном кафе "Дед Мазай и зайцы". Все газеты об этом писали.

- И кто их?

- Азеры.

- За что?

- Долгая история.

- А если в двух словах? Расскажи.

- Расскажи да расскажи! Что я тебе - акын какой-нибудь? Народный сказитель. Этот, как его... Джамбул? - вышел из себя Псих, но, покосившись на полуоткрытый сейф, в глубине которого обнадёживающе поблескивало бутылочное стекло, сразу сменил гнев на милость. - Ну ладно, если только ради дружбы... Держали азеры в районе Ботанического сада что-то вроде подпольного тотализатора. Ставки, правда, принимали только от своих. Называлась эта контора - закрытое акционерное общество "Теремок".

- Так и называлось? - удивился Донцов.

- Именно. Мы о них, конечно, кое-что знали, но руки не доходили. Нет ничего хуже, чем с этническими группировками связываться. Все друг другу свояки, круговая поруки. Стукача не завербуешь, кукушку не внедришь... Короче, случилась в этом "Теремке" беда. Кто-то увёл из сейфа все наличные денежки, а это без малого сто тысяч баксов. Десять пачек в банковской упаковке со штампом федеральной резервной системы США. И что характерно, случилось это средь бела дня в хорошо охраняемом здании, куда посторонним доступ, в общем-то, заказан. О существовании этого сейфа знали только двое - хозяин "Теремка" Гаджиев и кассир, тоже Гаджиев, кстати, двоюродные братья. Ключ от сейфа кассир прятал вообще в таком месте, которое было известно ему одному. На обед все эти инородцы, естественно, отбывали в свой излюбленный кабак "Баку". В тот день, вернувшись в офис, братья Гад-жиевы убедились, что деньги в сейфе отсутствуют, хотя час назад ещё были на месте. Ключ находился там, где ему и было положено. Я всё это знаю от одного приятеля, который с азерами сотрудничал в частном порядке. Сам понимаешь, что официального заявления о краже они не сделали.

- Прости, что перебиваю. Мог кто-нибудь подсмотреть, куда прячет ключ кассир?

- Мог. Человек-невидимка! Повторяю, никто из посторонних в эту комнату не заходит. Окошечко крошечное, под самым потолком. Напротив пустырь. Но тот, кто прибрал деньги, знал и про ключ, и про сейф, и про то, что накануне туда положили сто тысяч.

- Соучастие кассира исключается?

- Зачем ему? Он и так распоряжался этими деньгами, как хотел. Как-никак, второе лицо в "Теремке".

- Испарились, выходит, денежки.

- Нет, тут другое. На сейфе, ключе и входной двери были обнаружены пальчики человека, к "Теремку" никакого отношения не имеющего.

- Входная дверь была взломана?

- Её Гаджиев-младший просто не запирал. Не считал нужным. Забыл сказать, что сейф имел ещё и цифровой код, но и это не спасло денежки.

- А какое отношение к краже из "Теремка" имели базарные боевики Медик и Ганс? - Донцов кивнул на раскрытый альбом с душераздирающими снимками.

- Номера пропавших банкнот были азерам известны. Через своих людей они установили наблюдение за всеми местами, где сбывается валюта. И скоро им стало известно, что Медик сбросил в одном обменнике пять сотен тех самых долларов. Позже Ганс расплатился в биллиардной ещё одной сотенной бумажкой.

- И начались разборки, - подсказал Донцов.

- Само собой. Но ни на один из своих вопросов азеры вразумительного ответа так и не получили. Страсти накалялись, и на очередной стрелке наших бандюганов просто расстреляли. Их кореша в долгу не остались и выбили почти весь персонал "Теремка" вместе с братьями Гаджиевыми. Потом было ещё несколько схваток, но в конце концов кто-то из авторитетов их замирил. Кража из сейфа так и осталась нераскрытой, а наша картотека сразу похудела на дюжину фигурантов.

- Неужели никто из посторонних в тот день не заходил в "Теремок"? Почтальон, пожарный инспектор, водопроводчик?

- Почему же! Заходили. Несколько девок. Работу искали. Азеры, сам знаешь, к девкам лояльно относятся. Их всех камеры слежения зафиксировали.

- Не было там одной посетительницы с ярко выраженной восточной внешностью?