Чтение 8–й страницы книги ~Враг короны~

Работа встала спустя неделю после начала событий. Цеховые рабочие пришли на фабрику, но не разбрелись по рабочим местам, а скучковались во дворе, где долго спорили и в конце концов порешили: нечего впустую тратить силы, когда не сегодня-завтра маги завалят все прилавки наколдованными шинами. К тому же эти маги и дармовой едой нас завалят, и каждому дадут по мобилю, посему айда, ребята, по домам. Ну и разошлись.

Конечно, после того, как в одночасье обрушился такой любимый, такой сытный и уютный мир, казавшийся вечным и незыблемым, стат-барон не мог испытывать к новой власти иных чувств, кроме ненависти. Он и не скрывал, что едет за Черту "примкнуть к борцам против одурманенной магами черни". Сварог спросил его: неужели он хочет бороться с оружием в руках? На что толстяк, подумав, сказал, что с оружием он, пожалуй, не справится, да и годы не те, чтобы бегать и драться, но ведь пользу можно приносить и другим способом, например, обеспечивая борцов всем необходимым. Можно и так, согласился с ним Сварог.

В соседнем вагоне ехали жена и сын стат-барона, почти на каждой остановке он ходил навещать семейство.

- Они окружили станцию, не оставив даже щелочки, но ничего больше не предпринимали. Создавалось полное впечатление, что они чего-то ждут. Но вот только чего? - гадал я. Неужели решили дождаться, когда солдаты Каскада умрут от голода и жажды? Однако ведь и младенцу известно, что на стратегическом объекте обязательно должен находиться стратегический запас еды и воды. И вскоре стало ясно, чего они дожидались, - продолжал рассказывать стат-барон. - Вернее, не чего, а кого. Через час в электромобиле прибыло трое человек, и по их одеждам не составило труда догадаться, кто они такие...

- Эти их ужасные одежды! Мерзость, безвкусица, оскорбление! - воскликнула сидевшая напротив Сварога молодая девица с капризным лицом, одетая в траурные одежды. (Правда, в траур она вырядилась, как оказалось, не потому что у нее кто-то умер, а по поводу безвременной кончины великой империи). Девица направлялась за Черту к своему жениху, который служил в звании юнк-лейтенанта в Седьмом полку береговой артиллерии, целиком перешедшем на сторону противников новой власти. - Как можно напялить на себя эти чудовищные бесформенные балахоны, которые ничего не обтягивают! Значит, им есть что скрывать на теле! Значит,.они носят на себе противные, нечеловечекие предметы, которыми творят свое зло!

Стат-барон спокойно переждал этот эмоционалный всплеск и продолжил прерванный рассказ:

- Эти трое, прибывших к электрической станции, что-то разложили на земле, присели на корточки, что-то пошептали, взмахивая руками. Потом поднялись на ноги, и у каждого в руке зажегся большой огненный щит. Да, да, я видел это своими глазами, как вас! Огненный щит, которыми они прикрыли себя с головы до ног. Держа эти щиты перед собой, они двинулись к станции, а за каждым из них пристроились их приспешники - те, что до этого безуспешно осаждали станцию. И представьте себе: пули, летевшие со стороны станции вязли в этих щитах. Или сгорали в них. Или просто исчезали. Я не знаю точно, что происходило с пулями, знаю лишь, что никакого вреда они не причиняли. Так нападавшие добрались до дверей станции. И ворвались внутрь...

- Можно представить, что творилось внутри, - сказал весьма молчаливый молодой человек с нервно подергивающейся щекой.

Все в купе надолго замолчали, напряженно глядя кто в пол, кто в окно и думая каждый о своем. В такт перестуку колес покачивались на кронштейнах электрические фонарики, стилизованные под уличные, образца прошлого века. Фонарики в купе были включены - хоть за окном стоял день-деньской, однако Пасмурный сезон продолжался во всей своей угрюмо-серой красе, и без света внутри было бы мрачновато.

- Да, сейчас жизнь в Короне выглядит совсем иначе, нежели всего какой-то месяц назад, - со вздохом произнесла пожилая дама, похожая на строгую учительницу бальных танцев и правил хорошего тона. - Ой, а я какой ужас расскажу! Я была фрейлиной жены нашего несчастного императора. Свет ясный, неужели это было совсем недавно! А теперь я еду неизвестно куда и зачем! И неизвестно, что станет с империей...

Она достала бежевый батистовый платок, принялась комкать в пальцах.

- Дворец пострадал от варваров первым. Я вышивала в гобеленовом зале, когда во дворе послышались крики. Выглянула в окно, увидела, как в ворота дворца врывается толпа. Часть сразу бросилась на Аллею императоров. Вы же, наверное, все бывали во дворце, знаете, ах, теперь надо говорить - знали эту аллею... Сколько романтических лент было снято на ее дорожках и в ее беседках! По всей длине стоят... стояли мраморные статуи всех императоров Короны. А толпа с радостными воплями, долетавшими и до верхних этажей, статуи стала сбрарывать с постаментов, они падали на дорожку и раскалывались. У меня сердце разрывалось на части! А те, что не раскалывались, толпа разбивала палками и камнями. В руках у всех у них были палки и камни. Ни один шедевр не уцелел...

Вот и пригодился тонкий батистовый платок: им были вытерты первые слезы.

- Я выбежала в коридор и услышала оглушающий топот ног по главной дворцовой лестнице. Словно табун лошадей! Страшные звуки, господа! Ничего более пугающего и ужасного я в жизни не слышала! Вы знаете, во дворце обычно стояла полная тишина. Как в лесу. Нашего бедного императора раздражали громкие звуки, и во дворце старались ходить тихо, на цыпочках. При дворце даже имелся учитель походок, который обучал тех, кто не умел правильно ходить. Топтунов выгоняли из дворца, а наш император был так добр, что не хотел выставлять человека на улицу только из-за того, что тот не умел ходить тихо...

И батистовый платок поднялся к глазам.

- Они ворвались на этаж императрицы, чуть не сорвав двери, рассыпались по комнатам. Я едва успела заскочить в ближайшую дверь, иначе толпа растоптала бы меня, прямо в коридоре. Я.оказалась в спальных покоях младших фрейлин, господа. Девочки по заведенной во дворце традиции отдыхали после обеда, они только что проснулись от сотрясавших дворец звуков и сидели в кроватях, держа одеяла у подбородков. Вслед за мной в комнату влетели плебеи. Я никогда не забуду эти отвратительные, перекошенные злобой и сладострастием лица. Ни в какой ленте об ужасах, что вершил маг Визари, не сумели изобразить такие отвратительные лица. О, Тьма и Свет!

Фрейлина достала из рукава флакончик с успокаивающей нюхательной солью, откинула крышку, втянула поочередно левой и правой ноздрей источаемый солью запах, помотала головой и вернулась к рассказу:

- Они сразу же бросились к кроватям. Я не буду повторять вам, что они кричали, это невозможно повторить в приличном обществе. Девочки визжали, барахтались, но что они могли поделать, когда на каждую из них навалилось по три-четыре человека?! На меня плебеи не обратили никакого внимания, - фрейлина криво усмехнулась, - но я не обиделась. Как и не обрадовалась от того, что могу свободно уйти. Уходить я вовсе не собиралась. Я отбросила вышивку, выхватила из камина щипцы и решила, что умру, размозжив головы хотя бы нескольким негодяям, и может быть, хоть одна девочка успеет убежать...

Фрейлина опять достала флакончик.

- И что же дальше? - не вытерпел стат-барон. - Дальше я подняла щипцы над головой. И в этот момент в комнате раздался зычный голос. Знаете, такой сильный, густой, полнокровный голос, каким часто обладают проповедники Храма. "А ну стоять, нечестивые!" - вот что пророкотало чудовище, появившееся на пороге. Ничего общего с благообразным проповедником. Скорее уж бродяга. Приземистый, толстый, с сиреневым носом и огромным ножом, какие я видела до этого только у поваров на дворцовой кухне...

- Ха, а где же вы еще могли видеть ножи... - вставил реплику молодой человек, поглаживая щеку, которая вновь задергалась от нервного тика.

- Все обернулись на голос к дверям, - фрейлина не обратила никакого внимания на его слова. - Этот... господин с ножом прошел на середину комнаты, по-хозяйски огляделся и зарычал на своих же: "Гореть в аду захотели или растаять небытием во Тьме, черные души?! Крюк вам под ребра! Я накладываю запрет на лихое блудодейство, а за нарушение самолично буду вспарывать брюхи и набивать их перцем. Или кто меня не знает?" Похоже, его знали все, потому что отступили от девиц, молча переглядываясь. Но один, видимо, самый распаренный, набросился на человека с большим ножом, размахивая руками, как ветряки крыльями. "Ты нам не указ! - кричал он. - Мы сами себе указы! Пошел вон отсюда!" "Ах вот оно как!" - сказал странный человек и... и всадил нож в самое сердце крикуна...

Волнительные воспоминания вызвали еще одну паузу в рассказе.

- На этом все не закончилось, - с трудом проговорила сквозь слезы бывшая фрейлина. - "Может, нам и этого не положено?!" - прокричал еще один негодяй, хватая со стола шкатулку и вытряхивая ее содержимое. По ковру рассыпались бусы, цепочки, серьги, колье, другие драгоценности. "Это вам положено, - сказал странный человек с большим ножом. - И мне положено. Ибо сказано Многоустом: злато вредно для души", И стал первым набивать карманы драгоценностями и безделушками, даже сунул себе под плащ небольшое зеркальце в золотой оправе. "Если вредно, чего ж ты стараешься?" - спросили его негодяи. "Так у меня злата уже сегодня к вечеру не будет, можешь не сомневаться, заблудший". Шутка окончательно разрядила накаленную атмосферу. "Пусть забирают все, - подумала я, - ничего не жалко, главное, что девушки спасены"... Вот так, господа, вот что сейчас творится, и конца этому не видно.

"Как бы удивилась гражданка фрейлина, узнай она, что чудовище и по совместительству спаситель молодых девиц едет вместе с нами в одном из вагонов. И, разумеется, он не забыл дома свой складень..." - грустно подумал Сварог.

Вновь в купе воцарилось молчание, нарушаемое лишь всхлипами чувствительной фрейлины. Сварог подумал о том, сколько же он слышал за последний месяц подобных историй. Причем, зачастую об одном и том же событии он выслушивал сперва версию одной стороны, потом версию другой. Разумеется, трактовка событий была диаметрально противоположной, зачастую даже и объективную золотую середину с трудом удавалось нащупать.

И тут вдруг молодая девица в траурных одеждах и с капризным лицом неожиданно повернула голову к Сварогу и почти прокричала, повысив голос чуть ли не до визга:

- Я не понимаю, как вы можете в такое время думать о каких-то бабочках! Это преступно! Это неприлично!

Сварог на миг опешил. Ни с того ни с сего эта экзальтированная барышня вдруг вспомнила о его скромной интеллигентской персоне. Но в одном она была права - Сварог действительно ехал бабочек ловить, как бы глупо это не звучало.

Глава 16

ОПЕРАЦИЯ "ШТИРЛИЦ"

Такую легенду он сочинил себе сам, вспомнив кстати или некстати один польско-советский комедийный фильм перестроечный поры. Разве что направлялся он за бабочками не на Суматру, а в какую-то загадочную Голенойскую лесостепь. Но тоже в качестве энтомолога с непременным сачком, в дурацких круглых очоках с простыми стеклами, а на крюке в вагонной стене за спиной сейчас висела круглая шляпа с закатанной противомоскитной сеткой.

Сварог, посоветовавшись со знающими людьми, выбрал себе прикрытием статус приват-ректора энтомологии, что в переводе с научно-интеллигентского на человеческий означает: профессор по бабочкам и прочим мелкокрылым, не преподающий в университете, работающий на дому или где ему вздумается, по своей программе исследований, одобренной и оплачиваемой научными кругами.

Хорошее прикрытие, между прочим, надежное. Таких кабинетно-полевых червей мало кто знает в лицо, кроме самых близких коллег. И отношение окружающих к ним снисходительно-невнимательное, как к чужим детям или городским сумасшедшим. И можно нести полную (но все ж таки подальше от политики) околесицу, не боясь, что тебя одни сочтут врагом трудово... пардон, колдовского народа, а другие - быдлом, замахнувшимся на вековые устои. Подобные ученые мужи завсегда живут в своем мирке, в симбиозе с какими-нибудь там чешуйчатокрылыми и членистоногими; они не полезны и не вредны для дел как революции, так и оппозиции, и потому абсолютно неинтересны ни тем, ни другим. Зато умные, в очках, понимаешь... Стало быть, под такой личиной зело удобно проскальзывать и просачиваться.

Что, собственно, и требуется.

- Помилуйте... - весьма натурально покраснел прославленный энтомолог и содрал с носа очки. Прищурился близоруко на капризную девицу, запыхтел: - Да по какому праву... Я не понимаю...

- Не понимает он, видите ли! - девица уже почти визжала. - Народ, сплотившись вокруг защитников трона, из последних сил противостоит банде прохиндеев, а этот, видите ли, не понимает! Ему важнее какие-то... какие-то мотыльки! Почему вы не на баррикадах?!

Баррикад на улицах столицы отродясь не было, в столице все проходило без особого шума и слишком уж поднятой пыли, однако подобной узости женского мышления приват-ректор стерпеть не мог. Храбро водрузив очки на нос, он захлебнулся возмущением и забубнил, постепенно увеличивая громкость и к финалу дойдя до форте:

- Мотыльки! Какие мотыльки? Да что вы понимаете! Я еду в Голенойю, в Голенойе моим коллегой, профессором Таран-Тогой, обнаружен второй подвид спиралеголовки зеленоватокончиковой! Второй Вы хоть понимаете, что это значит для всей науки?! Да что вы понимаете... Это переворот! Это революция в энтомологии! Оппоненты умоются слезами!..

- Ах, переворот? Ах, революция?! - девица перешла на фортиссимо. - А что под вашим носом творится, вы видите?!

Пожалуй, со скандалом. Сварог переборщил. Еще, не дай бог, явятся дорожный старшина... А привлекать особое внимание к своей персоне Сварог не собирался.

На выручку приват-ректору, незаслуженно атакованному девицей с капризным лицом, пришел толстяк стат-барон.

- Полноте, барышня, - улыбнулся он траурной девице, раздвинув толстые щеки. - Приват-ректор же не виноват, что на нас свалилось эдакое несчастье. И наука тоже ни в чем не виновата. А научные исследования прекращать нельзя.

- Что вы такое говорите! - лицо девицы исказила недовольная гримаса, лишив его последних черт привлекательности, хотя тон она снизила. - Сейчас надо отменить все пустое и незначительное! Надо собраться всем людям вместе и ударить, ударить!

- Э, не скажите! - толстяк стат-барон уютно почмокал губами. - Кто знает, в каких пустяках таятся ключики к великим тайнам. Представьте себе, что господин приват-ректор откроет-таки доселе неизвестный вид бабочки, и на крылышках ее будет пыльца, которая... ну, скажем, с помощью которой он сможет приготовить снадобье, делающее людей неуязвимыми к магическому воздействию.

- Детский лепет какой-то, - фыркнула девица. Сварог посмотрел на толстяка в попугайских одеждах новым взглядом. Этот, с виду типичный фат и прожигатель жизни, оказывается, не только стат-барон, но еще и философ. Сам Сварог смолчал, лишь обиженно и беспомощно хлопая глазами в полном согласии с ролью интеллигента.

И тут в защиту Сварога, хотя этого, вроде, особо уже и не требовалось, выступил еще один человек. Его жена.

Да, да, жена. Обзавелся он, представьте, и женой. Правда, жили они не в законном и даже не в гражданском браке, а в самом что ни на есть фиктивном, но про то мало кто знал. Лишних в эту историю не посвящали.

- А чего ты пристала, чего пристала? - наседала она на барышню с капризным лицом. - Ты кто такая? Мой муж - автор кучи книг, с ним считаются во всех университетах, к его словам прислушиваются политики! Бабочки ей не нравятся, подумаешь! Нет, ты кто такая?

Странная все-таки женщина была его "жена", с которой Сварог впервые встретился незадолго до отъезда. Келина Ван-Ради до событий вела подпольную работу на Гвидоре, откуда ее доставили специально посланным аэропилом, потому что Щепка срочно собирала вокруг себя самых верных и способных соратников, а Келина, по словам Щепки, была товарищем проверенным и надежным. Вот только с первой же минуты знакомства она принялась играть роль супруги спеца по бабочкам, эдакой недалекой куклы, до безумия влюбленной в своего гениального мужа и живущей только его интересами (а точнее - влюбленной в его деньги и живущей на них); и из этой роли она не выходила ни на минуту. Даже если была наедине со Сварогом. Интересно, подумал он, а когда они окажутся наедине надолго, выйдет она из роли или продолжит ее естественным образом?..

Сварог знал, что без надежного помощника (и соглядатая заодно, куда ж без этого) его в дорогу не отправят, поэтому не возражал понапрасну. Тем более, ему требовался рядом толковый консультант по самым обыкновенным житейским вопросам. Хоть Сварог и провел в Короне немало, но как-то не было, знаете ли, времени вникать в бытовые тонкости, вдумчиво знакомиться со здешними обычаями, установлениями и условностями. Так, лишь немножко нахватался по верхам, в перерывах между погонями и стычками с превосходящими силами противника... Правда, выбранная им личина ученого-энтомолога выглядела удачной еще и потому, что в нее прекрасно вписывались любые чудачества, любая рассеянность и забывчивость. Однако дело было не только в том, чтобы самому выпутываться из щекотливых ситуаций, но и чтобы анализировать окружающую обстановку. Например, если кто-то рядом будет вести себя несообразно своему социальному статусу, Сварог этого не определит и, стало быть, вовремя не насторожится. А вовремя не насторожится - может быть застигнут врасплох с самыми непредсказуемыми последствиями. Потому что в довольно опасное предприятие они отправились, чего уж там.

Ссора утихла так же быстро, как и началась, девушка с капризным лицом тихонько всхлипывала, глядючи на дождь за окном, Келина достала какую-то книжку и демонстративно углубилась в чтение.

А Сварог закрыл глаза и устало откинулся на спинку сиденья. Почему-то вспомнилась его предпоследняя встреча со Щепкой-Визари - на втором этаже в Монитории. Или же, выражаясь по-нашему, в Реввоенсовете Короны. Откуда и начался его путь в качестве энтомолога.

...Ранним утром, аккурат на пятидесятые сутки после того, как официально было объявлено о низложении Императора и переходе власти в руки переходного правительства, его вызвали в штаб революции. Подняли прямо из постели, можно сказать. Дело, видать, было безотлагательное - вызов пришел не обычным порядком, а посредством четкого ментального посыла. Мыслепередача информации была для новоиспеченных магов-связистов делом пока новым и не шибко освоенным, и ей пользовались лишь в экстренных случаях.

Сварог почувствовал легкую тревогу: что еще там случилось... Он быстренько сполоснул лицо, облачился в форму и бегом спустился на второй этаж. Все руководство восстания (к коему, разумеется, принадлежал и Сварог) с некоторых пор обитало в здании Монитории - реквизированном под нужды революции дворце бывшего верх-советника Мар-Кифая, так что путь от жилья до места, так сказать, основной работы много времени не занимал. И хотя собирать всех вождей мятежного Вардрона под одной крышей, с одной стороны, было неразумно с точки зрения безопасности, но, со стороны другой, на то они и вожди, чтобы быть наиболее сильными и толковыми магами. Так что проблема безопасности решалась коллективно: общим воздействием, объединив усилия, высшие маги создали и поддерживали над дворцом невидимое простым глазом защитное поле, походя проверяли и фильтровали сторонних посетителей и даже организовали делооборот в Монитории - мимо Сварога сновали курьеры-немаги, степенно плыли по воздуху депеши, донесения и отчеты, причем документы из числа секретных были окутаны предостерегающим багровым сиянием...

Глядючи со стороны, зрелище, конечно, было причудливое, если не сказать - потешное. Штаб восстания колдунов и чародеев, вдумайтесь! Форменный НииЧаВо, право слово. Невольно представлялись отряды революционных зомби в полусгнивших тельняшках, стреляющие сглазами маузеры, бесплотные призраки добывают информацию прямиком сквозь стенки сейфов в штабе контрреволюционеров, в полночь прекрасные ведьмочки привораживают иностранный капитал, а храбрый разведчик, перекинувшись в волка, через кордоны спешит в Петроград с донесением в зубах... Нет, до такого абсурда, разумеется, не доходило, но все равно иногда накатывало ощущение полной нереальности происходящего.

Впрочем, Сварог уже привык.

Малый зал заседаний был погружен в полумрак, разгоняемый тремя плавающими у самого потолка шарами света. Здесь его уже ждал Совет - причем, противу ожиданий, далеко не в полном составе. А, ежели быть точным, то в минимальном своем составе. В малом зале заседаний сидел за столом только председатель реввоенсовета. Женщина, которую некогда знавали под кличкой Щепка и под именем Визари.

Сварог удивленно огляделся.

- А?..

- Больше никого, мы одни, - подтвердила Визари. - Это я тебя вызвала, по закрытому каналу. Не хочу никого посвящать в мои планы. Планы щекотливые, а ситуация требует достаточно быстрого решения... Да не стой столбом, садись. Дело есть.

Сварог послушался, а Визари, напротив, порывисто встала, оправила куртку. И Сварог опять с трудом сдержал улыбку. Сколько раз видел, а спокойно смотреть не мог.

Однажды, вспомнив комиссаров в пыльных шлемах, он вскользь предложил Визари носить кожаную куртку с ремнями - мол, удобно, красиво, официально, да и ей к лицу будет. Шутливо предложил, конечно, однако та совет восприняла всерьез и теперь щеголяла в черной скрипящей коже. И ведь действительно шло чертовке! Револьвера в потертой кобуре на боку не хватает...

Она подошла к карте на стене, задумчиво на нее посмотрела. Сказала негромко:

- Знаешь, а я ведь даже сейчас не верю, что пока все удается. Я столько лет ждала момента, когда мы победим, - а сейчас не верю...

- Все забывал спросить: ну и каково это - быть диктатором? - спросил он.

- Могло быть и хуже, - пожала она плечами. - А то вы, ваше величество, не знаете. Одно скажу: продовольствия хватает, патронов немерено и смертных приговоров почему-то очень мало.

- Это тебе не нравится?

- Это меня настораживает. Ну не может быть, чтобы все шло так хорошо и так гладко... Кстати, хорошо и гладко идет далеко не все. Поэтому я тебя, собственно, и вызвала.

Она повернулась к карте, утыканной разноцветными булавками и испещренной красными стрелками, зелеными полями, синей штриховкой и какими-то значками, напрочь непонятными простому смертному.

Революционные волны катились по Короне. Не то чтобы стремительно, не то чтобы сметая все на своем пути и оставляя за собой трупы и пепелища, но они двигались. Росли и ширились, исходя из восьми эпицентров на обитаемой территории материка, и особого сопротивления не встречали. Что странно. Либо император действительно был настолько слаб и беспомощен, что оказалось достаточно одного толчка, дабы его уронить, либо революционные стратеги настолько все хорошо просчитали, либо...

Либо и вправду в народе столь укрепилась вера в силу магии.

Нет, с приходом нового правительства прежние государственные и муниципальные органы не были распущены (если, конечно, выразили полную лояльность); магазины не наполнились тут же до отказа халявными хавкой, заводы и фабрики не позакрывались, вытесненные производством товарами "из воздуха"; все так же бегали по дорогам электромобили, по рекам и океанам ходили корабли, аэропилы поднимались в воздух, и все это по-прежнему работало на энергии электрического тока. Революционеры оказались ребятами достаточно разумными, чтобы не ломать одним махом все

общественные связи, не разваливать экономику и, как следствие, не уничтожать все государство, а потом на его обломках стоить что-то светлое, доброе вечное. Для них главным было подготовить народ к осознанию, что магия есть данность, что она такой же неотделимый элемент нынешней цивилизации, как, скажем, сословия, токарный станок, протектораты и синематограф. И Сварог подумал, что, вероятно, ребятки не так уж неправы, сначала устраивая революцию этическую, а перелом в политике, производстве и экономике оставляя на потом...

Разумеется, без вооруженных столкновений, актов саботажа и прочих проявлений несогласия не проходило - случалось всякое, но кровавые реки не текли. Да, имели место локальные бои с применением авиации и артиллерии, показательные расстрелы, пожизненное выселение на холодный и необитаемый Эшт... но большей частью противостояние новой власти было вполне мирным, хотя головной боли добавляло. Провинция Паско, например, вежливо отказалась признавать Мониторию за орган государственного управления, мотивируя это тем, что как жили без колдунов не одно столетие, так и дальше проживем, а любые перемены суть только вред. До сих пор не помогли ни уговоры, ни угрозы, ни даже бронемобильный корпус, занявший центр столицы. Из несогласных никто за оружие не хватался, диверсии и провокации не устраивал - просто был против. Все население, как один человек, сказало дружное "нет", и загвоздка была именно в этом, не расстреляешь же всех сто пятьдесят тысяч человек, которые активного противодействия не проявляют... Роут-Ганк, прибрежная зона на юге материка, вроде бы с радостью согласилась заменить имперского наместника на представителей Монитории. Однако юридические и бюрократические препоны, которые с милейшей улыбкой ставили им местные чиновники, ссылаясь как на прежние, так и новые законы, грозили затяжной позиционной войной с аппаратом. В области Некушд, куда бежали несогласные, чтобы оттуда морем перебираться в колонии и протектораты, тоже что-то назревало. И так далее, и тому подобное...

Гробовое молчание хранила и официальная церковь, пока не высказываясь в поддержку мятежникам и не призывая к крестовому прходу против колдунов. Это было на руку революции. Наверное, верх-понтификат, глава Храма, понимал, что, какое бы решение он не принял, это переведет конфликт в плоскость религии. А сие означает, что кровь хлынет бурными потоками, ее будет не остановить, и волны восстания окрасятся в багровое...

- Больше половины материка уже наша, - сказала Визари, неприязненно глядя на карту. - Двести семьдесят городов, четырнадцать провинций. Все государства Гвидора признали нового сюзерена, но наверняка усиленно сейчас размышляют, как бы под шумок расширить свои территории и отхапать кусок пожирнее. Организовывают альянсы, подумывают, не напасть ли на Корону, где граница послабее. Ханнра колеблется, но на переговоры с Гвидором пока не пойдет. Так что все хорошо. Все просто отлично!.. - она резко повернулась. - Как думаешь, может быть, все же имело смысл императора поставить к стенке?

Сварог вздрогнул и невольно напрягся. Если она начинает сомневаться, правильно ли поступила, отправив трясущегося от страха правителя и его семью в бессрочную ссылку, значит, дело действительно щекотливое. В свое время они спорили до хрипоты. Визари доказывала, что свергнутого монарха необходимо устранить, дабы не дать оппозиции шанса использовать старичка как символ, фетиш, знамя, под которым возможно сплотить недовольных. Сварог же, памятуя о печальной славе дома Ипатьева, уверял, что это бесполезно и только усложнит дело - ведь их основному противнику, Каскаду, наплевать с высокой колокольни на то, жив гарант Империи или мертв, тогда как смерть опального самодержца, во-первых, продемонстрирует бессмысленную жестокость новой власти, а с другой, позволит выставить его мучеником, невинно убиенным агнцем... Не забывай, Щепка, - говорил Сварог, - верх-понтификат еще не высказал мнения церкви по поводу нас. Ты что, хочешь, чтобы он нас проклял за убийство человека, которого самолично помазал на царствование?

Наверное, именно этот довод склонил ее к тому, что император остался жив. Однако теперь каждый раз, когда ей предстоял непростой выбор, Визари вспоминала тот спор.

- Щепка, что случилось? - спросил Сварог.

- Вот что случилось, - она хлопнула ладонью по темному вытянутому пятну на карте.

Пятну, которое накрывало всю область Некушд, расположенную между Вардраном и побережьем, со столицей в одноименном городе - своего рода перевалочном пункте, куда стекались иммигранты со всей Короны, чтобы сесть на идущие в колонии корабли... Несколько дней назад, когда Сварог в последний раз смотрел на карту, пятно вроде бы было меньше.

- Некушд, - с ненавистью сказала Визари. - Проклятый Некушд...

...Сварог, разумеется, слышал о тамошних проблемах, но даже не предполагал, что дело может быть настолько серьезным. Некушд оставался единственным районом в этой области Короны, не перешедшим на сторону повстанцев. Пока Визари смотрела на такое безобразие сквозь пальцы, да и потому лишь, что через этот город из страны улепетывали те, кто не признавал власть магов и не мог или не хотел бороться с ней.

А теперь у Монитории, а следовательно, и лично у Щепки объявился враг. Сильный, умный, хитрый. Выбравший себе Некушд в качестве цитадели - и как выяснилось, неспроста. Пока он не был достаточно подготовлен, чтобы нанести удар, однако силы его росли с каждой новой партией иммигрантов. Каждый из страждущих покинуть Корону через Некушд - а таковых было большинство беглецов от новой власти, - проходил тщательный отбор силами тамошнего отделения Каскада, и если каскадовцы полагали, что проверяемый подходит, ему делали недвусмысленное предложение: задержаться в Некушде и влиться в армию Сопротивления. Неважно, в качестве кого - к чему лежат душа и профессиональные склонности: разведчика, авиатора, писаря, уборщика. И соглашается буквально каждый третий! Таким образом таинственный противник собрал отличную команду, которая продолжает увеличиваться...

Иными словами, не так далеко от Вардрона возник и стремительно набирает мощь очаг контрреволюции.

Перекрыть ему кислород, пустить поток эвакуирующихся по другому пути невозможно: единственная в Короне железная дорога проходит аккурат через Некушд, подавляющее большинство беглецов пользуются именно ею, окольных путей нет, и закрыть ее означает создать растущую день ото дня запруду из перепуганных и обозленных людей.

Объявить весь район закрытой зоной невозможно: железная дорога упирается в крупнейший на материке императорский пассажирский порт, попытка рассредоточить бурный поток беглецов по другим направлениям означает проблему транспорта, питания, временного жилья, денег и, как следствие, недовольство среди мирного населения; она, Визари, не может разбрасываться людьми и средствами, которых и без того не хватает, и не может настраивать против себя народ.

Закрыть границу вообще тоже невозможно: месяц назад она, Визари, самолично и официально объявила, что границы Короны будут оставаться открытыми для выезда минимум еще год, и каждый честный гражданин, который не примирился с новыми порядками, может беспрепятственно покинуть материк. Так что она, Визари, не имеет права начинать правление со столь наглой лжи. Что еще?

- Взять город штурмом и размазать весь гадюшник по кустам? - предложил Сварог. - Пока не стало поздно...

- Стало поздно, огрызнулась Щепка. - По моим разведданным, боевые отряды обороны Некушда уже переформированы в регулярную армию. Так что штурмом город не взять. Остается только осада. Долгая и нудная. Перебрасывать войска с более важных позиций, подтягивать снабжение, вооружение... Нет, я не могу на это пойти. Я не имею права рисковать другими участками. Я говорила, что Гвидор собирается высадить десант, там тесные связи с легшими на дно каскадовцами. Каскад ведь еще не уничтожен.

- Бомба тоже отпадает... - сказал Сварог. - Постой, ты упомянула разведданные. У тебя что, в Некушде есть свои люди?

- Там есть достаточно разветвленное подполье, еще с тех времен осталось, но слабое, из гражданских. Что они могут сделать?

- Действительно. А если под видом иммигрантов туда проникнет группа...

- Было. Вычислили на вокзале. Как - непонятно.

- Группа магов...

- Тоже было. Тоже вычислили на вокзале. Там на каждом шагу аппараты "боро". А все местные маги давно либо уничтожены, либо выдворены из области - во избежание.

- Ч-черт... Сдаюсь. У тебя есть соображения на этот счет?

Щепка отвернулась. Теперь она и в самом деле была похожа на Щепку - маленькая, уставшая, испуганная.

- Это очень сильный противник, атаман, - сказала она. - Может быть, даже тот самый, кто ставил нам палки в колеса - помнишь, "Черная молния", канатная дорога... Я уже восемнадцать раз пыталась нанести ему удар, и восемнадцать раз он отбивал его. Будто он предугадывает каждый мой шаг... или завербовал стукача среди руководства.

- Руководства Монитории?!

- Да. Поэтому я вызвала тебя поговорить наедине... Хочется верить, что я ошибаюсь, и он всего лишь просчитывает наши действия. Как бы то ни было, если мы не сломаем его сейчас, скоро он станет сильнее, и тогда я даже не берусь гадать, что будет...

- Щепка, - сказал Сварог, и она оглянулась. В ее глазах стояли слезы. - Выкладывай, давай, что я должен делать.

А делать что-то, действовать хотелось буквально до чесотки. Поэтому план Визари, сколь бы бредовым он не казался, Сварог принял с радостью и без раздумий. Тем более, что он вполне совпадал с его собственными планами.

В последнее время он ощущал себя прямо-таки Че Геварой, который, как известно, после победы на Кубе был назначен Фиделем на пост министра финансов и едва не свихнулся от скуки. Че Гевара, помнится, вскорости взбунтовался и слинял в Боливию заниматься любимым делом: революций. А куда бежать Сварогу? В какой-нибудь боевой отряд, устанавливающий новый порядок в провинциях, нельзя: раз в неделю к нему являлся курьер от Мар-Кифая и передавал скрупулезно собранные, сортированные и обработанные слухи и легенды о Дверях в иной мир - верх-советник выполнял свою часть договора. И хотя сведения эти на девяносто девять процентов представляли собой именно что пустые сплетни и не подлежащие проверке легенды, он должен был просматривать их - вдруг да пропустит что-то важное. И все! И никакого деятельного участия он в революции не принимал. Он был Хранителем Ока Бога, сам на себя взвалив этот пост, а потому не имел права ввязываться в вооруженные столкновения и вообще рисковать собой и драгоценностью. Вот и кис с тоски.

Драгоценность эта проклятая, кстати говоря, действительно работала. Сварог буквально кожей ощущал, как излучаемая Оком энергия незримо... преобразует, что ли, изменяет, упорядочивает все окружающее... Черт, нет в человеческом языке слова, которое бы объясняло, что эта энергия именно делает. Просто повстанцам удавались их начинания. Повстанцам везло. Повстанцы побеждали. Вот и все. Какое отношение к их успехам имеет Око, Сварог сказать не мог. Он просто чувствовал это.

А еще Око Бога, напомним, пробуждало в людях скрытые магические способности. Без всяких там спецэффектов, световых фонтанов и прочих фокусов. Человек подходил к Оку, простирал над ним руки, сосредотачивался... И опять же: вот и все. Уходил он уже осчастливленный каким-нибудь колдовским даром. (Первой жертвой Ока, кстати говоря, стал уголовный соратник: еще там, в Замке-на-горе, Щепка утром поставила над упирающимся Медведем эксперимент, проверить дабы, как работает кристалл и работает ли вообще - и теперь Медведь где-то в дремучих лесах под Картау-Дау разговаривает с животными и птицами, вербуя их в революционную армию... Увидев результаты эксперимента, Монах участвовать в богопротивных экзерсизах отказался наотрез.)

В общем, Око Бога работало. А Сварог на стену лез от безделья! Он не мог сбежать, оставив Око - без кристалла ему не открыть пресловутую Дверь Ожидающих. А бежать вместе с Оком... Нет, господа, не по-людски это.

Зато теперь все складывалось как по писанному. Ведь возле города Некушд находится тот самый монастырь, где обитает таинственная секта не то Ждущих, не то Ожидающих. Сварог отлично помнил зачитанное молодым священнослужителем Рон-Гардаром пророчество, которому поклоняется секта: "Отверзнутся Врата, и исполнится в этом году". Какие Врата, что исполнится, в в каком именно этом году неясно, ваша правда, но ключевым тут было все-таки слово "врата". Сварог не забывал и о существенном дополнении, сделанным ректором Пер-Дигостаном после расшифровки основного текста пророчества, - о том, что непонятные Врата откроет ни что иное, как некое Око. Короче, где же еще Хранителю Ока искать выход из Гаранда, как не в стенах монастыря Ждущих?

Вот почему идея Визари касательно Некушда вызвало в его душе даже не отклик - форменный ответный вопль. Визари сама предложила ему взять Око с собой!

Предприятие, которое получило кодовое обозначение "Штирлиц" (название придумал Сварог, остальным понравилось), преследовало одну-единственную цель: проникнуть в Некушд, в столицу Вольной, блин, республики Корона. И не просто проникнуть, что, в общем-то, было не столь и сложно для одиночки, а протащить с собой Око Бога. И сие было уже гораздо сложнее. Но и на этом задача не исчерпывалась, это был лишь первый этап операции. Далее следовало связаться с подпольем - необходимыми явками и паролями, всеми положенными "сорока девятью утюгами на подоконнике" Визари Сварога снабдила. После чего должен быть осуществлен завершающий и самый важный этап операции "Ширлиц". Попросту говоря, требовалось проделать то же самое, что раньше проделали в столице и некоторых других городах - с помощью подпольщиков растормозить посредством Ока магические способности у наиболее активной и сознательной части населения. Удар, нанесенный в самое сердце контрреволюции, причем изнутри, должен, по мысли Щепки, хотя бы на время сбить с толку неведомого противника. В самом городе, в центре оппозиции, можно сказать - под самым носом неожиданно возникает из ниоткуда пятая колонна магов! И моментально начать сражаться на два фронта враг не сможет чисто физически и его можно брать. Сражаться на два фронта - против Визари и против неожиданно откуда возникшей пятой колонны. А когда руководящий центр дает сбои, периферия приходит в растерянность, и ее можно брать голыми руками.

Как ни трудно было догадаться, цели операции "Тегеран" и личные цели Сварога совпадали друг с другом не во всем, и Сварог решил для себя дилемму так: во-первых, добраться до места (благо хоть место совпадало); во-вторых, проверить версию с сектой Ожидающих. Если все нормально, то бишь Врата на самом деле существуют и открываются как надо и куда надо, то перед своим прощанием с Гарандома он отдаст Око доверенному лицу, в каковые наметил Монаха. А революционеры пускай дальше без него. Ничего, справятся.

Вот, собственно говоря, откуда, зачем и почему появились на свет божий ученый-энтомолог и его супруга - с лицом и фигурой ангела и характером фельдфебеля (а какая, скажите на милость, еще может быть супруга у вялого интеллигентишки, но с мировым именем и немалым стабильным доходом?). И теперь они летели на поезде сквозь непогоду в сторону города Некушд...

Глава 17

КАК ССАЖИВАЮТ БЕЗБИЛЕТНИКОВ

- Что это? - встрепенулась бывшая фрейлина.

- Кажется, останавливаемся, - сказал Сварог. Никаких сомнений: поезд явственно притормаживал.

- Граница Черты? - отчего-то полушепотом спросил молодой человек с подергиваемой нервным тиком щекой.

Сидевший рядом с ним стат-барон пошевелился, словно из диванной подушки проступили иглы:

- Рано. До Черты нам еще ехать не меньше четырех стражей...

Сварог привстал, прильнул к окну. Недостатком овальных вагонных окон было то, что они не открывались. Для вентиляции была предусмотрена расположенная над окном и забранная решеткой вьюшка. Окно при необходимости, конечно, можно и выдавить - как это сделать наилучшим способом, рассказывала памятка, висящая у откидного столика и начинающаяся словами "При пожаре". Но, пожалуй, ситуацию еще рано было отождествлять с пожарной.

- Что происходит? - отодвинув дверцу купе, спросил молодой человек с нервным тиком у проходившего мимо дорожного старшины.

- Не беспокойтесь, выясним, уладим, - заученно отозвался усатый, осанистый старшина. - В пути всякое случается.

Что "случается" на этот раз, в окно Сварог так и не увидел - слишком узок был обзор. А поезд между тем остановился.

- Мы какое-то время простоим, дорогая, а я пока обследую вон тот лужок, - Сварог потянулся к сачку. - Кажется, там должны водиться недолётки пупырчатые, или, на худой конец, доннерус веттерус псевдообыкновенный.

- Я с тобой, - поднялась с дивана и верная супруга.

- Эй, рискуете отстать! - шутливо замахал руками толстяк стат-барон. - Я, конечно, ради вас дерну рычаг, но работает ли он!

- Ничего, я послежу, чтобы мы далеко не отходили, - заверила толстяка супруга энтомолога.

Соскочив с подножки на хрустящий щебень, Сварог помог сойти Келине Ван-Ради. Дождь пока перестал, и в воздухе висел мельчайший белесый туман.

- Я, конечно, не специалист...- тихо сказал Сварог.- Но у меня просыпается стойкое подозрение, что дело тут нечисто. Видишь, в голове поезда люди какие-то суетятся. И очен-но мне не нравится эта суета. И место подобрано... подходящее.

Состав остановился аккурат на переезде - широкая, отличного качества электромобильная дорога пересекала железнодорожную колею. Эдакое шоссе федерального значения, как говорят в иных местах. Помимо шоссе в поле видимости находился лишь домик смотрителя переезда и лес, едва различимый в тумане.

- Что-то предчувствие у меня нехорошее, - прошептал Сварог.

- Тебе виднее, дорогой, - глупым голосом отозвалась "жена".

- Мы здесь одни, - поморщился Сварог. И в самом деле: дорожный старшина ушел к соседнему вагону, а из их вагона никто больше на насыпь не спрыгнул. - Можете, Келина, говорить нормально.

- Я не понимаю, ты о чем, дорогой? - глядя снизу вверх, пролепетала "супружница".

Сварог не без труда подавил в себе поднимающееся раздражение. Она нарочно издевается, или что? А если издевается, то какого черта?..

- Вот я о чем, - Сварог вытянул руку в направлении шоссе и тихо, себе под нос, выругался.

Из-за поворота, скрытого от глаз лесом, на ведущий к путям прямой отрезок трассы выскочили несколько электромобилей. А точнее, три: один легковой и два грузовых. Грузовые, кстати, очень напоминали знаменитые "полуторки", но Сварогу было сейчас не до ностальгирования. Потому как в кузовах этих "полуторок" покачивались голова к голове крепкие ребята, которые, думается, сюда пожаловали не с пустыми руками.

- Что будем делать? - ага, наконец-то госпожа Келина Ван-Ради соизволила прекратить придуривание и заговорила, как и просили, нормально.

- Снимать трико и бегать, - огрызнулся Сварог, позволив себе небольшой ответный удар. Детство, конечно, но... - Идем к паровозу.

- Куда?!

- Ну, то есть... К локомотиву. В голову состава. Сварог размашисто зашагал вдоль поезда.