гасконцев, шотландцев, готовых убить лично его, такого живого и
так страстно желающего продолжать этот процесс и далее.
упавших, сметая тех, кто еще пытался сохранять спокойствие, она
обратилась в бегство. Но, точно волна разбивается об утес,
разбилась она о все еще целую во многих местах высокую ограду
внешнего двора.
то, что беспорядочное бегство и давка в проломах стоила сотен
жизней - было несомненным.
победу было преждевременно. Остановленные чьей-то властной рукой
по ту сторону ограды, горожане постепенно приходили в себя и, со
смешанным чувством стыда за собственную трусость и ненависти к
тем, кто был ей причиной, вновь собирались в отряды, чтобы еще
раз попытать удачи в следующем штурме.
первый успех атаки преследованием, но среди нас таковых не было.
Преследование, ломавшее строй, было бы неминуемой гибелью для
маленького отряда. Тем более что тот, чья властная воля
остановила бегство толпы, был хорошо известен. Герцог Генрих де
Гиз, получивший вслед за своим отцом на поле боя прозвище
"Меченый", невзирая на молодость, был отнюдь не новичком в
военном деле. Я, как ни старался, не мог разглядеть в штурмующей
толпе ни единого солдата с белым лотарингским крестом его полка.
Стало быть, этот козырь он берег для решающего момента. А
парижане... Ну кто же ведет счет пушечному мясу?!
защитники Лувра, все так же сохраняя строй, вернулись во
внутренний двор. Захлопнулись ворота. Пользуясь передышкой, быть
может, краткой - каких-нибудь десять - двадцать минут, я вновь
вызвал Лиса:
облазил весь третий этаж, где сейчас заперты королевское
семейство и всякая придворная шушваль. Как я и предполагал,
Генриха здесь нет. И вообще, он последний раз светился, когда
Мано со своими ребятами только-только захватили дворец. Зато я
нашел кое-что другое. Возможно, это тебя тоже заинтересует".
однако открытую настежь снаружи".
веревочная лестница. Создается такое впечатление, шо весь
любовный треугольник в полном составе сдернул отсюда от греха
подальше. Хотя нет, в данном случае скорее, к греху поближе".
суматохе немудрено. То, что в покоях Маргариты нашлась алчная
лестница, - тоже объяснимо, зная любвеобильный характер, так
сказать, сказать, "моей супруги". Но зачем запираться в таком
случае изнутри? Опять же: почему бы не прихватить с собой и
братьев? Опять же, мать ее?.. А кроме того, лично у меня в голове
не укладывается вид очаровательной принцессы королевского дома
Валуа, на глазах тысяч восхищенных парижан выбирающейся в окно и
лезущей вниз по веревочной лестнице. Она что же так в одиночестве
и бросилась через простреливаемый двор в объятия разъяренной
толпы? Что-то здесь не так".
Генриха нет, и зазнобы его тоже нет. Да, кстати", - безо всякого
перехода продолжил он. - "О матери ее, в смысле о матери
счастливой новобрачной. Двигаюсь я по коридору, ищу покои
Маргариты, встречаю тетку: лицо - шо оно есть, шо его нет.
Платьечко такое мрачненькое, думал - какая-нибудь местная
кухарка. Оказалось - фиг вам! Собственной персоной
королева-мамаша Екатерина Медичи. Давай она меня расспрашивать":
да кто такой, да откуда взялся, да как звать?"
буквально час назад вечерней лошадью из родной Гаскони прибыл.
Да, вот еще, у этой Екатерины фрейлины - умереть не встать!
Помнишь, мы гуляли в саду у Ала-эд-Дина? Вот что-то в этом роде!
Глаза разбегаются, сбежаться никак не могут! У меня по этому
поводу есть дельное предложение: поскольку кроме тебя здесь
никаких других Генрихов Наваррских нет - давай уж теток спасем.
Михал, я думаю, будет не против, с Институтом как-нибудь
разберемся..."
наделал?!"
Она знает всех дворян, приехавших на свадьбу моего двойника. Тебя
не было ни среди первых, ни среди вторых. Ты также не пришел с
пистолъерами де Батца. Стало быть, есть некий ход, по которому ты
попал в Лувр, А значит, этим же ходом можно из Лувра выйти".
Д'Орбиньяк.
на родине семечки".
друг. - "Наверняка ей известны потайные выходы из Лувра".
было. Те, которые ей известны, вероятно, охраняются".
окликнул меня, указывая на приближающегося парнишку лет
четырнадцати, одетого в цвета Екатерины Медичи. - Вас разыскивает
камер-паж Ее Величества.
важной беседы, - поклонился отрок.
потерями парижан наши были ничтожны, - это были невосполнимые
потери. Подмоги ждать было неоткуда. И я, и де Батц, и командиры
шотландцев и швейцарцев понимал это, как понимали и другое: сдача
в этот момент равносильна самой мучительной смерти, какую только
каждый из нас мог себе представить. Единственным "козырем" в
нашей ситуации была королевская семья, удерживаемая в Лувре в
качестве заложников. Но это был, увы, ложный козырь. Полагаю, де
Гиз дорого бы дал за то, чтобы мы расправились с домом Валуа,
дабы затем, крича о поругании французской короны, расправиться с
нами. То есть, конечно, не со мной лично, а с Генрихом Бурбоном,
кузеном Валуа в двадцать третьей степени родства и их ближайшим
родственником по мужской линии.
была более чем реальна, и Ее Величество королева-мать,
коварнейшая Екатерина Медичи, не могла не понимать этого. И раз
сейчас она желала срочно увидеться со своим новоиспеченным зятем,
значит, у нее было что сказать. Вероятнее всего, именно на эту
тему.
разгоряченными битвой ветеранами:
принципе, данное приказание было излишним. Испокон веку реальное
командование в таких именных частях принадлежало именно
лейтенантам. Капитаны же, блиставшие более при дворе, чем на
полях сражений, становились во главе своих эскадронов и рот лишь
во время королевских парадов, чтобы лишний раз вызвать зависть
окружающих красотой породистой лошади и богатством миланских
доспехов, изготовленных в парижских мастерских родственника
королевы маршала Пьетро Строцци. Впрочем, судя по всему, Генрих
Бурбон был не таков. И все же...
секунды проверку оружия своих бравых гасконцев.
поклонившись с преувеличенным почтением, дал мне знак следовать
за ним.
обычно, в традиционный траур по убиенному супругу, который не
снимала уже много лет, невзирая на то что все возможные сроки уже
Березин Федор
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Махров Алексей
Никитин Юрий