Чтение 8–й страницы книги ~Закон Единорога~

духов, уничтожившее жилище змея. Где-то здесь тогда находился огромный остров,
именуемый Островом Мудрых. Когда же величайший из земных магов, имя которого
было Тотус...

"Гермес Тот", - про себя поправил я певца.

- ...узнал, что эта ужасная тварь приближается, он вызвал такую грозу, что
молний в небе было больше, чем травы на земле. Пораженное в крыло, чудовище
рухнуло в волны и, извиваясь от боли, полыхнуло огнем, опаляя благодатный
остров, а поднимаемые им огромные волны прокатились по городам и поселкам его
вслед за стеной бушующего пламени. Мало кто спасся в этот час. Но и им бы
довелось расстаться с жизнью, ибо израненный Дракон еще продолжал биться в
предсмертной муке, вздымая все новые и новые валы и изрыгая потоки пламени. И
тогда Тотус, первый и могущественнейший из магов, которому были подвластны духи
стихий, наложил великое заклятие на своего бывшего учителя и нынешнего врага.

Гарсьо замолчал и задумался, переводя дух и делая эффектную паузу для
выделения концовки своего повествования.

Я лежал, прижавшись к сырым доскам борта, вслушиваясь в плеск волн и
рассеянно слушая негромкую речь трубадура. Легко было догадаться, чем
закончится смертельная схватка чудовища и Тотуса Гермеса, почему-то поселенного
народным воображением на прародине его предков.

Сквозь сгущающиеся с каждой минутой сумерки все еще довольно четко
виднелись очертания обрывистого утеса, напоминающего настороженно поднятое
вверх драконье ухо. Что и говорить, в окаменевшем виде доисторическое
страшилище выглядело более привлекательно, чем в живом, даже принимая во
внимание его пиратское настоящее.

- Пора! - подал голос с кормы Сэнди, поднимаясь и поудобнее усаживаясь на
шлюпочную банку'. - С берега нас уже не увидеть. Куда править-то?

Наш проводник, бледность которого была заметна даже в сумерках, решил
отложить завершение повести о славных деяниях повелителя стихий до лучшего раза
и начал пристально вглядываться в горизонт. Я между тем спустил весла на воду
и, стараясь плескать как можно меньше, стал грести к берегу.

- Вон туда, - трубадур указал пальцем на левую оконечность утеса, - там у
основания большой камень. За ним что-то вроде бухточки. Она нам и нужна.

Спустя что-то около получаса мы были на месте. Вблизи драконье ухо
оказалось более чем обитаемым. Глядя на десятки тысяч единиц пернатой живности,
из которых чайки, на мой взгляд, отличались наибольшей молчаливостью, я
невольно с грустью подумал, что доведись сегодня какому-нибудь могущественному
магу снять заклятия с острова - чудовище бы оказалось не только колчекрыло, но
и глуховато на одно ухо от многовековых птичьих воплей, висевших над этим
местом.

Найдя указанный Гарсьо камень, мы действительно обнаружили малюсенькую
бухточку, надежно прикрытую от буйства стихий. Правда, здесь едва могла
развернуться наша лодка, не большего и не требовалось.

Найти "пожарный" выход из покоев пиратского преподобия не составило
особого труда. Беглый певец, подобно большинству людей, имеющих дело с
созданием и запоминанием больших текстов, обладал цепкой памятью.

Ну-с могу сказать, что "тайная тропа", по которой нам предстояло
проникнуть в глубь обороны нашего, надеюсь, еще не ведавшего о нападении
противника, была удобна для передвижения. Нам вновь пришлось улечься на дно
лодки и, упираясь в борта ногами, буквально проталкивать вперед нашу посудину,
отталкиваясь руками от низкого каменного свода. Наконец этот этап пути был
пройден и мы достигли того места, где, как выражался Лис, "царь Кощей над
златом чахнет".

Злата здесь действительно оказалось вполне достаточно для полного
зачахания. Конечно, после сокровищ, найденных нами в подземном хранилище
Венджерси, наша с Шаконтоном психика была уже закалена настолько, что мы могли
созерцать картину подобного изобилия без видимого ущерба для нее, но глаза
Гарсьо сверкали таким отраженным блеском и вся его фигура была полна такой
гордости, что невольно создавалось впечатление, будто он демонстрирует
собственную скромную коллекцию произведений искусства.

"Коллекция" была аккуратно упакована в плотные мешочки и небольшие
сундучки, снабженные для удобства переноски ручками. Похоже, кто-то здесь
всерьез задумывался о возможном отъезде. Рядом с золотым запасом Сен-Маргета
располагались арсенал и небольшой продовольственный склад. Все это находилось в
образцовом порядке, и, судя по тому, что на вбитых в потолок крюках висели
свежие копченые окорока, посещение этого грота было едва ли не ежедневным делом
для смиренного настоятеля здешнего аббатства.

- Кстати, очень любезно с его стороны, - кивнул я вверх, на вырубленную в
скальной породе узкую лестницу, и отрезал увесистый ломоть от ближайшего
окорока. - Сэнди, оглядись, будь добр. Клянусь гвоздями распятия, не может
быть, чтобы любезный хозяин не оставил здесь хотя бы одну бутылочку вина.

Шаконтон с плохо скрытой укоризной поглядел на меня. Очевидно, по его
мнению, мне следовало гордо запахнуться в плащ и, дико вращая глазами,
ворваться в разбойничье логово, сокрушая врагов, словно кегли. До него явно
доходили слухи о подобных выходках славного Ланселота и отважного Тристана.
Возможно, тут певцы великих подвигов сих неугасимых светильников рыцарства и
были правы. Крушить несметные полчища коварных врагов на голодный желудок куда
сподручнее и веселее, чем после сытного ужина, но вот вести переговоры в то
время, когда проснувшийся в тебе зверь злобно завывает от голода, - дело
абсолютно пустое.

Сэнди пошарил взглядом, отыскивая что-либо покрепче плескавшейся невдалеке
от нас воды. Это было несложно. Ящики с горячительными напитками стояли
буквально в пяти шагах от него. Но едва булькающая вожделенной влагой бутыль
очутилась в его руке, совсем рядом от нас послышался до боли знакомый звук
звенящей кольчуги. Оставив мою жажду без законного утоления, доблестный
оруженосец резко повернулся, обнажая меч.

Несколько отставший от нас Гарсьо спешил занять свое место в строю.

Я невольно забыл о бутылке, все еще сжимаемой Сэнди. Существа более
нелепого мне давненько не доводилось видеть. Доспех, надетый поверх
франтовского блио пылкого трубадура, был бы, пожалуй, впору старине Россу, то
есть несколько великоват мне. На Гарсьо же, чье теловычитание вообще не
предполагало ношения одежды тяжелее шелковой, он выглядел просто угрожающе. Для
здоровья певца. Тем не менее он старательно пытался не сутулиться под весом
железной рубахи, немилосердно хлеставшей его по коленям при каждом шаге. Щит,
шлем, меч - в общем, весь малый джентльменский набор бесстрашного воителя -
отягощали и без того тягостную картину ратного использования этого неверного
любимца муз. Клянусь своими золотыми шпорами, фотография нашего спутника,
помещенная на обложке какого-нибудь журнала, могла бы сослужить хорошую службу
активистам движения пацифистов, неумолимо свидетельствуя о нелепости всех этих
аксессуаров мужской крутости.

- Ты это зачем? - едва не поперхнувшись, спросил я.

- Я иду с вами, милорд, - гордо произнес он, стараясь расправить согбенные
кольчугой плечи, - я жажду отмщения! Сэнди от такого известия как-то
конвульсивно откупорил бутылку и нервно начал вливать ее содержимое в себя.

- Это ты хорошо придумал, - окончательно приходя в себя, произнес я. -
Может быть, нам стоит подождать тебя здесь?

Однако, похоже, несмотря на вылезшую внезапно склонность к вендетте, этот
бравый вояка не горел желанием возглавить, или, точнее, составить наш авангард.
Он смущенно остановился, как-то странно сверля взглядом недоеденный мной кусок
мяса.

Видимо, мысли о воинском братстве и благородной отваге, витавшие в набитой
поэтическими бреднями голове трубадура, переживали в этот момент мучительную
трансформацию, что, к моей радости, отрицательно влияло на его речевые
способности.

- Ты согласен делать то, что я тебе прикажу, или мне тебя тут утопить,
чтобы не путался под ногами? - спросил я, кровожадно откусывая очередной кусок
мяса. Конечно, моя угроза стоила не более, чем угроза родителей продать на
базаре свое любимое шаловливое дитя. Но, похоже, месье де Риберак воспринял ее
буквально.

Нервно моргнув раза три, он прошептал, выдавливая из себя каждое слово:

- Я... слушаю... вас... мессир.

- Вот так-то лучше, - ответил я, понимая, что пришло время действовать и
обеденный перерыв, как это ни прискорбно, пора заканчивать. - Сними шлем и
отдай его Сэнди.

Гарсьо моментально повиновался, и конический шлем, когда-то, видимо,
украшавший бесшабашную голову какого-нибудь викинга, перешел в руки Шаконтона.

- Сходи послушай, что там наверху. Знаешь, как этой штуковиной
пользоваться? - обратился я к своему оруженосцу. - Если в комнате кто-нибудь
есть, спускайся вниз. Если нет - кинь вниз камешек.

Александер молча кивнул. С этой минуты для него существовало только дело,
ради которого мы сюда пришли, и даже повестка на Страшный Суд не могла уже
помешать ему довести его до конца.

Стремительно и тихо, как горный барс, почуявший добычу, юноша вознесся по
ступеням к заветной двери. Через несколько минут вниз по ступенькам защелкал
маленький осколок гранита.

- Вот и славно. Сделаем хозяину сюрприз.

- Милорд, - звеня при каждом движении своей необъятной кольчугой,
осведомился наш трубадур, - а что делать мне?

- Тебе? Знаешь что, ступай набери доспехов, щитов и всяческой прочей
бряцающей амуниции и волоки их наверх. Мне нужно следующее - когда я скажу: "Не
делайте глупостей!", вся эта упряжь должна зазвенеть. Понял?

- О, конечно же...

- Прекрасно. Досчитаешь до ста и заканчивай перезвон.

- Я в точности исполню все, как вы говорите, ваше высочество. Мое сердце
преисполнено гордости...

- Не сомневаюсь в тебе, мой друг! - я напутственно хлопнул трубадура по
плечу.

Ждать пришлось довольно долго. То ли вечерняя трапеза, то ли благочестивая
молитва удерживали отца-настоятеля от возвращения в стены опочивальни, где уже
битых часа два дожидалась его пара закоренелых грешников, смиренно жаждущих
перекинуться с ним словечком вдали от посторонних глаз.