Чтение 8–й страницы книги ~Лабиринт Менина~

- Одежды здесь нет, - вздохнул Мелифаро. - Это было первое, о чем я подумал, когда увидел, во что мы превратились... Зато на окнах есть занавески.

Из них можно соорудить что-то вроде лоохи, я уже нашел неплохой нож и прикинул, где надо сделать прорези...

Я критически оглядел занавески. В их пользу говорил тот факт, что ткань была плотная и в то же время мягкая. Я сразу понял, что, завернувшись в такую материю, можно чувствовать себя вполне комфортно. Существенным минусом являлась расцветка, которая наверняка сразу пленила сэра Мелифаро: белая ткань была испещрена яркими красными, желтыми и оранжевыми цветами, на мой вкус, чересчур уж жизнеутверждающими. Но выбора не было, и я обреченно кивнул:

- Действуй, дружище! Уверен, что мы оба будем похожи на идиотов, но лучше быть одетыми идиотами, чем голыми... Не завидую я хозяевам этого дома, однако!

Я бы взбесился, если бы обнаружил на своей кухне двух подозрительных типов, пытающихся превратить мои занавески в парадные костюмы!

- Тьфу ты, Макс! Не накличь беду! - в сердцах сказал Мелифаро. - Только объяснений с хозяевами этой кухни нам не хватало! А вдруг они шестирукие клыкастые великаны?

- Великаны - вряд ли, судя по размерам кувшина, - рассудительно возразил я, оглядываясь по сторонам. Помещение было заставлено странными предметами, по большей части совершенно, на мой взгляд, нефункциональными. Человек вроде меня, немного знакомый с авангардными течениями в дизайне интерьеров, вполне мог допустить, что это и есть мебель. Но даже мне пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы счесть не правильной формы тетраэдры с усеченными вершинами - стульями, а большой вогнутый овал в дальнем углу помещения - столом. Кстати, посуда на этом сооружении стояла вопреки всем известным мне физическим законам: ровно, как на прямой поверхности.

- Да, не великаны, - согласился Мелифаро. - Но шестирукие и клыкастые - вполне возможно.

- Ты просто мысли мои читаешь! - признал я.

- Ну их к Темным Магистрам, - Мелифаро решительно отмахнулся от потенциальной проблемы. - Будем надеяться, что никто не придет. А придут - что ж, все-таки мы с тобой не беспомощные воришки, как-нибудь да отобьемся! Кстати, о воровстве: ты жрать-то хочешь, чудовище? Пока ты валялся без сознания, я нашел здесь продукты питания: с виду странные, но вполне съедобные. Во всяком случае, я пока жив.

- И где они, твои хваленые продукты питания? - с энтузиазмом спросил я.

- В мисках, установленных на неровной поверхности, каковая, очевидно, является столом, - охотно объяснил он. - Я ел то, что находится в желтой, и еще попробовал какую-то траву из голубой. Полагаю, хозяева этого дома считают ее салатом. Но как раз трава мне не очень понравилась...

- Ясно, - кивнул я. - Сейчас выявим мои предпочтения.

Содержимое желтой миски на вид и на ощупь напоминало рахат-лукум, по вкусу же походило на тушеное мясо. Гастрономические особенности раскритикованного салата тоже не вызывали особых нареканий - во всяком случае, мой недавно вернувшийся к жизни организм остался им доволен.

- Какая прелесть! - умилился Мелифаро, вручая мне изуродованную занавеску, которой, увы, так и не удалось превратиться в нормальное человеческое лоохи - разве что в довольно злую пародию на эту разновидность одежды. - Старый добрый сэр Макс, сытый и довольный, как самый толстый кот с богатой фермы! Впрочем, прежде чем бежать на свидание, тебе все же придется как следует отоспаться, бедняга: вид у тебя что-то...

- Дался тебе мой вид! - возмутился я. - А как еще должен выглядеть нормальный живой человек после таких приключений?!

- Тоже верно, - сочувственно вздохнул он. Впрочем, сам Мелифаро выглядел просто великолепно: таким красавчиком он на моей памяти не был даже после продолжительного отпуска.

Мы нарядились в цветастые "тоги", а потом ржали, как ненормальные, невежливо тыча друг в друга перстами. Вид у нас действительно был такой нелепый - дальше некуда. К тому же нам позарез требовалась разрядка, и мы ее себе устроили, по полной программе! К счастью, хозяева сюрреалистической кухни так и не появились - то ли их просто случайно не было дома, то ли создатель Лабиринта, Король Мёнин, предпочитал играть со своими гостями как сытый кот с мышью, и нам полагалась законная передышка после каждой передряги. Так или иначе, но оторжавшись вволю, мы с Мелифаро устроили небольшой военный совет, в ходе которого было принято не слишком оригинальное решение: запастись провизией и упрямо переть дальше, не разбирая дороги. С другой стороны - а что нам еще оставалось?!

- Грешные Магистры, лишь бы жарко больше не было! - прочувствованно сказал Мелифаро, когда я взялся за дверную ручку.

Жарко там не было. И вообще никакими неприятностями вроде бы не пахло: мы оказались в просторном светлом вестибюле, одна из стен которого была стеклянной, а другая - зеркальной. Из огромного окна открывался замечательный вид на улицу. Вполне обычная, симпатичная улица: густые деревья, щедро забрызганные солнечным светом, тротуар, выложенный аккуратной розовой плиткой.

Толстая важная птица, похожая на удачный гибрид голубя и вороны, неторопливо шествовала по каким-то своим птичьим делам. А в зеркале настороженно хмурились мы с Мелифаро, завернутые в нелепые цветастые занавески. Хороши герои, нечего сказать!

Я внимательно разглядывал наши отражения: что-то с ними было не так.

Странное дело: незнакомый пейзаж за окном взволновал меня куда меньше... И тут до меня наконец-то начало доходить.

- Ты тоже заметил? - несчастным голосом сказал Мелифаро. Он уже давно пялился в зеркало, я поначалу даже грешным делом подумал, что он в восторге от нового наряда и собрался было должным образом откомментировать сей прискорбный факт. - До сих пор мы с тобой всегда выглядели ровесниками, правда? - требовательно спросил он. - Меня даже иногда принимали за старшего, а теперь...

- А теперь я вполне могу сойти за твоего папашу, - мрачно кивнул я. - За моложавого и бодрого, но вполне папашу... Я здорово постарел, да?

- Да, - эхом откликнулся он. - Но не только это. Ты стал старше, а я... Я сейчас выгляжу как в те дни, когда только-только поступил в Королевскую Высокую Школу. И не могу сказать, что меня это радует. Пока-то ничего страшного, но если так будет продолжаться и дальше... Слушай, Макс, по-моему, дело дрянь!

Я угрюмо пожал плечами: что уж тут возразишь! Мелифаро тем временем почти испуганно толкнул меня в бок.

- Макс, посмотри-ка туда. Со своими рожами потом разберемся! Там та-а-акое!

Я послушно обернулся в указанном направлении и подавился собственным удивлением. Дверь, соединявшая вестибюль, в котором мы крутились перед зеркалом, с соседним помещением, приоткрылась от сквозняка, и теперь перед нашими взорами предстало нечто, весьма похожее на парикмахерский салон: зеркальные стены, многочисленные полки с гребнями, щипцами, бигуди и стеклянными флаконами, вот только вместо кресел там стояли топчаны, а фены для сушки волос больше напоминали душевые кабинки. На одном из топчанов лежала женщина, руки, плечи и грудь которой густо поросли темной волнистой, как у овцы, шерстью. Животик, впрочем, был очень даже ничего: плоский и соблазнительно гладкий, а все, что находилось ниже, скрывала длинная цветастая юбка, из-под которой виднелись только острые носки туфель. Возле топчана хлопотал местный цирюльник: обнаженный до пояса мохнатый мужчина - просто снежный человек какой-то! На нем тоже была юбка, белая, с крупными голубыми горошинами, но она едва доходила до колен, открывая нашим взорам крепкие ноги в "гетрах" естественного происхождения и изящных кожаных сандалиях на толстой подошве. Дядя сосредоточенно накручивал на бигуди длинную шерсть, растущую на плечах клиентки. Ее руки уже были покрыты мелкими папильотками, а локоны на груди - щедро смочены каким-то красящим составом.

- Пошли отсюда, а? - едва слышным шепотом попросил Мелифаро. Я молча кивнул, и мы устремились к двери, ведущей на улицу. Сейчас у меня было только одно желание: чтобы в том месте, куда мы сейчас попадем, не было никаких обитателей. Все остальное - на усмотрение господина режиссера, будь он неладен!

***

Разумеется, это оказалась совсем не та улица, вид на которую открывался нам из окна. И вообще не улица - пустынное пространство, немного похожее на свалку, которой уже несколько столетий никто не пользуется. Добро пожаловать в новый "тупик" Лабиринта Мёнина, дорогие господа туристы!

- Грешные Магистры! - в сердцах сказал Мелифаро. - И как тебе понравились эти красавчики?

- По большому-то счету, ничего особенного - я пожал плечами. - Мало ли у кого как волосы растут! Когда попадаешь в другой Мир, следует сказать спасибо, если его обитатели хоть немного человекообразны - все не так жутко!

- И как они живут, бедняги? - хмыкнул Мелифаро. - Нечего сказать, красавчики! А дамочка эта - просто умора! Мало того, что шерсть на груди растет, так ей еще понадобилось, чтобы по всему телу кудряшки были!

- Ну, наверное, у них такая мода, - равнодушно предположил я. - Сам подумай: если бы к нам в Ехо пожаловали чужаки из мира, в котором живут только лысые люди, - какими уродами мы бы им показались! И все эти наши жалкие попытки причесаться, подстричься поприличнее...

- Да уж, - хмыкнул он. Немного помолчал и спросил:

- Макс, как ты думаешь, куда мы с тобой на этот раз попали? Похоже, заброшенное место. И не очень приветливое...

- Приветливых мест здесь, по-моему, просто не бывает! - сердито фыркнул я.

- Насколько я могу судить, Его Величество Мёнин специализируется исключительно на издевательствах над живыми людьми. Представляю, как были счастливы его подданные, когда он исчез!

- Ты бы все-таки не ругал его вслух, - серьезно посоветовал Мелифаро. - А то короли - обидчивый народ, знаешь ли, особенно древние...

- Это его проблемы! - буркнул я. - Я тоже обидчивый народ.

В глубине души я понимал, что Мелифаро прав, но ничего не мог с собой поделать: я злился. Поскольку у меня не было решительно никакой возможности немедленно свести счеты ни с настоящим виновником наших бед Мёнином, ни с Его Величеством Гуригом, которого ни с того ни с сего понесло на поиски приключений, мой гнев постепенно трансформировался в черную меланхолию, тягостную, как затяжная простуда.

- Макс, - нерешительно сказал Мелифаро, - а как ты думаешь: мы... ну, то есть наш возраст... - Он будто подавился этим словом и угрюмо умолк, уставившись куда-то вдаль.

- Что - наш возраст? - резко спросил я. - Ты имеешь в виду, есть ли от этого лекарство? Стану ли я моложе, а ты - старше, когда мы выберемся отсюда?

Не знаю. Сомневаюсь, откровенно говоря.

- Вот и я... сомневаюсь, - уныло согласился мой спутник и с неожиданной злостью пнул ногой некий археологический экспонат, очертания которого давным-давно утратили определенность, обычно свойственную предметам любой, пусть даже совершенно чужой, материальной культуры. - И вообще, - неохотно добавил он, - ты еще веришь, что мы сможем вернуться? Я что-то не очень:

Лабиринт - он и есть лабиринт. А мы - два идиота. Короля еще искать собирались...

- До сих пор я всегда как-то выкручивался, - вздохнул я. - В последнее мгновение великодушная судьба всегда вытаскивала меня из любой передряги, словно моя жизнь - и не жизнь вовсе, а просто увлекательная сказка с непременным благополучным финалом в конце каждой главы... Ладно, поживем - увидим. Что еще я могу тебе сказать, дружище?.. И вообще, уж ты-то точно зря паникуешь: стать старше - дело наживное, это у всех получается, причем без особых усилий. А вот я, кажется, влип.

- Понимаешь, - тихо сказал Мелифаро, - у меня такое ощущение, что не только наши лица меняются, вот что паршиво. Не знаю, что с тобой происходит, тебе виднее. Но я чувствую, что становлюсь... как бы это сказать? - глупее, что ли. Я только что понял, что забыл многое, чему успел научиться за годы службы в Тайном Сыске. Совсем забыл, как отрезало. Осталось только смутное воспоминание, что раньше я знал кучу полезных вещей... И еще меня покидает уверенность в себе. И еще... Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете? - Я вопросительно поднял брови, и он смущенно буркнул:

- Мне хочется напиться и расколотить все окна в каком-нибудь переулке. И уснуть счастливым. Вот так, Макс. Пока я еще могу держать себя в руках, хотя это очень трудно и неприятно.

- Напиться и расколотить пару окон и я не прочь, - подмигнул ему я. - Проблема в том, что я понимаю: это непрактично. Стариковская мудрость, да?

- Будем надеяться, что не старческий маразм! - неожиданно звонко хихикнул Мелифаро и тут же виновато на меня покосился:

- Только не обижайся, Макс: что-то меня заносит!

- Обижаться буду, когда маразм начнется, - спокойно сказал я. - Обижаться - занятие еще более непрактичное, чем битье окон.

- Мне почему-то не по себе, когда ты произносишь это слово - "непрактично", - вздохнул Мелифаро. - Нервы шалят...

- Еще бы они не шалили, - сочувственно согласился я. - В последнее время мы с тобой слишком часто умираем - какие уж тут, к Темным Магистрам, нервы!

- Вот оно! - изумленно сказал Мелифаро. Даже по лбу себя, кажется, стукнул от избытка эмоций. - Вот в чем дело!

- И в чем же дело? - снисходительно осведомился я. - Одари сокровищами своей лучезарной мудрости усталого старика.

Я хотел его насмешить, но парень аж взвился.

- Думаешь, мне в голову уже не может прийти ничего путного?! Ну и ладно! И думай себе что хочешь. Не буду ничего говорить.

- Глупости какие, - устало вздохнул я. - Мел, если ты сделал какое-нибудь великое открытие, будь добр, изложи его по-человечески, не становясь в позу непризнанного гения, ладно? И так проблем хватает.

- Извини, - смущенно сказал он. - Сам не знаю, что на меня нашло. Говорю же тебе: я глупею на глазах!.. Просто у тебя был такой снисходительный, царственный вид - точь-в-точь мой профессор математики, даже физиономия похожа... А теперь слушай: я почти уверен, что ты становишься старше не постепенно, а рывками. Всякий раз после того, как мы умираем, а потом оживаем.

Помнишь, когда мы приходили в себя - сначала в музее, а потом в этом странном месте, которое, к счастью, оказалось кухней, - я все время нудил, что ты отвратительно выглядишь. А ты в ответ отвешивал мне саркастические комплименты.

Вернее, я думал, что это комплименты, а на самом деле ты говорил чистую правду... в каком-то смысле. Только я выглядел не "лучше", а моложе, вот и все.

- Наверное, ты прав, - задумчиво согласился я. - По этой жуткой манной каше мы часов двадцать брели, и моложе ты не стал, это точно! Да и сейчас вроде как не меняешься...

- И ты ни капельки не меняешься, это точно! - с энтузиазмом заверил меня он. И с комичной гордостью юного скаута добавил:

- Я, между прочим, очень наблюдательный!

- Кто же спорит? - печально усмехнулся я. - Ох, как бы там ни было, но отсюда надо выбираться. - Унылое местечко. Убивать нас, хвала Магистрам, вроде никто не собирается, но обстановка не радует глаз.

- Вообще-то, от добра добра не ищут, - буркнул Мелифаро. - Еще попадем снова на какую-нибудь сковородку... Бр-р-р-р!

- Готов спорить, что Лабиринт разнообразен, - вздохнул я. - И мы будем наслаждаться его разнообразием... до последней капли крови! От добра добра не ищут, согласен, но здесь, по-моему, нет никого намека на это самое "добро".

- Ну-у-у... - нерешительно протянул он, потом отчаянно махнул рукой:

- Ладно. Только на этом пустыре нет ничего похожего на дверь. Что будем делать?

Ритуальные самоубийства, насколько я понимаю, не наш стиль?

- Еще чего не хватало! - возмутился я. - Ладно, есть у меня на сей счет одна идея. Дурацкая, правда...

- А у тебя других и не бывает! - оживился Мелифаро.

Я скорчил зверскую рожу, выдержал эффектную паузу (Станиславский мог бы мной гордиться) и наконец ехидно спросил:

- Можно продолжать?

- Валяй, - великодушно согласился мой друг. - Дурацкая идея - это гораздо лучше, чем совсем никакой.

- То-то же! - снисходительно сказал я. - Так вот: поскольку дверей здесь нет и не предвидится, мы должны сделать их сами.

- Как это? - опешил Мелифаро.

- Как, как... Ручками. - Я демонстративно сунул ему под нос собственные верхние конечности, увы, не слишком похожие на мозолистые руки опытного мастерового, каковым я, собственно говоря, никогда и не был. - Лапками своими передними, неумелыми. Тяп, тяп - что-нибудь да натяпаем... Ну, с маникюром у нас, конечно, потом долго будут проблемы, но не станем мелочиться. Однова живем!

- Ты с какой радости так развеселился? - опешил Мелифаро.

- Ни с какой, - честно ответил я. - Просто понял, что если немедленно не развеселюсь как следует, сойду с ума. И, чего доброго, повешусь на первом попавшемся суку. А это, сам понимаешь, пошло. Вот я и стараюсь. И тебе советую.

Все уже так хреново, что хуже быть не может. Следовательно, может быть только лучше. Логично?

- Логично, - растерянно подтвердил он. И осторожно уточнил:

- А из чего мы будем мастерить эту самую дверь? Как ты себе это представляешь?

- Из подручных материалов, - легкомысленно отмахнулся я. - Из хлама, который валяется у нас под ногами. Мне кажется, что качественной работы от нас никто не ждет. Достаточно построить некое подобие дверного проема. Стена, по-моему, не требуется... по крайней мере, я здорово на это надеюсь. Но если в итоге выяснится, что я дурак и стена все-таки нужна - что ж, будем строить стену. Все лучше, чем бродить по этой помойке и ждать, когда какая-нибудь местная пакость нас убьет.

- Резонно, - неохотно согласился Мелифаро.

"Дверь" мы все-таки построили. Вернее, не дверь, а некое подобие кособокой арки. Работа отняла у нас чуть ли не полдюжины часов и жалкие остатки сил, но в финале, жадно поглощая плоды своего давешнего мародерства на чужой кухне, мы чувствовали себя почти счастливыми: физическая усталость - отличный способ забыть о проблемах. Я ядовито обозвал наше грандиозное сооружение "Золотыми воротами": более омерзительной постройки я в жизни не видел... и более комичной, пожалуй, тоже. На ее вершине распоясавшийся под влиянием благотворного воздействия физического труда Мелифаро водрузил здоровенную фиговину из желтого металла - не потому, что она была необходимым элементом конструкции, а "для красоты". Сие произведение рук нечеловеческих было преисполнено совершенно неземного смысла: оно смутно походило на эскиз унитаза кисти какого-нибудь радикального кубиста, и ни на что больше. Младших братьев фиговины (всевозможный желтый металлический лом, каковой, скорее всего, действительно был золотом) мы с энтузиазмом распределили по всей поверхности конструкции, так что наши "врата в бесконечность" были способны свести с ума целую гвардию Смоков и Малышей. На моей далекой родине наши "Золотые ворота" могли бы обеспечить нам с Мелифаро устойчивую репутацию очень крутых скульпторов-авангардистов - думаю, этим все сказано.

Самое удивительное, что это сработало. Если честно, я не слишком доверяю собственным идеям: сколь бы хороши они ни были, в глубине души я всегда опасаюсь, что ничего не получится. А уж что касается нашей постройки - ха!

Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы окончательно разувериться в успехе мероприятия. Тем не менее стоило нам шагнуть под эту чудовищную арку, и пустынная помойка навсегда стала страницей истории наших скитаний. Не самой худшей страницей, кстати. По крайней мере, на этом участке Лабиринта мы твердо усвоили нехитрое, но очень полезное в данных обстоятельствах правило: если поблизости нет выхода, следует создать его самостоятельно, из подручных материалов.

Разумеется, мы шагнули в проем, трогательно держась за руки: больше всего на свете мы с Мелифаро боялись потеряться. Мысль о том, что хитроумный Лабиринт может раскидать нас по разным Мирам, сводила с ума, поэтому пальцы Мелифаро оставили на моей руке настоящие синяки; подозреваю, что и я сам держался за его лапу несколько крепче, чем необходимо.

***

Там, куда мы попали, нас ждал уютный домашний полумрак, пахучая благость свежевымытого деревянного пола и пестрый переполох оконных занавесок. В уютном кресле-качалке сидела необычайно колоритная старушенция: ее всклокоченные седые кудри, ястребиный нос и ярко-алая пародия на кимоно произвели на меня глубочайшее впечатление ("Баба-яга какая-то! - ошалело подумал я. - Ну все, ща она нас жарить будет!"), но ее светлые глаза лучились спокойствием, тонкие губы медленно раздвинулись в снисходительной улыбке, а худые смуглые руки медленно сложились в приветственном жесте.

- Некоторые гости бывают подобны ветру: они врываются в дом внезапно и внезапно исчезают, не дав себе труд полюбопытствовать, куда их занесло, и не обременяя себя необходимостью запечатлеться в моей памяти. Вы из таких, ведь верно? - Ее голос оказался на удивление звонким и чистым, такие голоса иногда бывают у старых актрис: с возрастом они становятся все лучше, приобретая силу и глубину. - А иные гости бывают подобны сору, который приносит ветер: они остаются надолго, путаются под ногами, но, подобно прирученным пеу, позволяют себя кормить, а иногда и гладить... О, такой гость может долго проваляться в каком-нибудь дальнем углу вашей судьбы, избавиться от него так же тяжко, как навести порядок в прабабкиной кладовой! - Она неожиданно звонко расхохоталась и указала на неумело, но старательно нарисованный портрет хмурого рыжего мужчины, висящий в проеме между окнами. - Однажды южный ветер даже принес мне мужа, - доверительно сообщила она и тут же озабоченно нахмурилась:

- Или то был западный ветер?

- Вам виднее, - вежливо сказал я. - Это ведь ваш муж...

- Был мой, стал чужой. Был чужой, стал ничей, - нараспев протянула она. И строго добавила:

- Когда старой Герде говорят "вы", она начинает думать, что кроме нее в доме есть еще одна Герда, и отправляется на поиски. Больше не делай такой ошибки, гость. Я держу старую Герду на привязи. Но если она сорвется с цепи, некому будет приготовить вам ужин. Старая Герда не дура хлебнуть полынной настойки, но разлить ее по стаканам - это все, на что она способна.

Мы с Мелифаро озадаченно переглянулись. Поскольку в помещении не было никого, кроме нашей собеседницы, следовало полагать, что "старая Герда" - это она и есть. "Раздвоение личности, - подумал я. - Доктор Джекил и мистер Хайд местного посола, только и всего. Что ж, ничего страшного... по крайней мере, если эта эксцентричная пожилая леди будет держать себя в руках. Тем более что жениться на ней мы вроде как не собираемся, и вообще, нам, кажется, пора топать дальше..."

- Что переполошились, светлячки заблудшие? И теперь хотите уйти без ужина?

- рассмеялась старуха. - Не советую: готовлю я хорошо, старая Герда пока на цепи, а самый дорогой гость - тот, который зашел ненадолго, скоро уйдет и никогда не вернется. Значит, сегодня вы мои самые дорогие гости. Оставайтесь, мальчики. У меня найдется для вас не только еда, но и сок пыльной полыни, от которого кружится голова и молодеет сердце, и тайная кровь юных роз, после которой почесать спину приятнее, чем провести ночь с красавицей, и даже, - тут она перешла на доверительный шепот, словно нас кто-то мог подслушать, - веселящее тело семя дракона, который снился моему бывшему мужу каждую ночь. Ха!

Ради этого я и спала с ним в одной кровати сорок лет кряду: если спишь с кем-то так долго, сны становятся общими, а уж я-то знаю, как следует поступать с драконами, привидевшимися тебе во сне!

Я не стал выяснять пикантные подробности: у меня и так голова кругом шла, даже "сок пыльной полыни" не требовался. Мелифаро вопросительно посмотрел на меня:

- Может, и правда задержимся ненадолго? Я бы не прочь развеселить свое тело. Что-то оно у меня в последнее время такое печальное!

- Хочешь - значит, задержимся. Кто бы сомневался, что ты не упустишь возможность хлебнуть этой самой "тайной крови юных роз", а потом хорошенько почесать свою спину, - фыркнул я. И галантно поклонился старой ведьме:

- Мы будем счастливы воспользоваться твоим гостеприимством. Спасибо. Каким именем тебя называть?

- Не надо никакого имени, - печально улыбнулась она. - Говори просто: "Эй, ты!" - я не обижусь. И мне ваших имен лучше не слышать: люди, чьи имена я знаю, приобретают надо мной странную власть...

- Все шиворот-навыворот! - растерянно сказал я. - Там, где я родился, некоторые считают, будто знать чье-то имя - значит получить преимущество, а послушать тебя - выходит, все наоборот... Впрочем, как скажешь, так и будет.

- Ну, раз ты такой покладистый, помоги мне приготовить ужин, - добродушно рассмеялась наша хозяйка. Я виновато помотал головой:

- Если для этого требуется идти на кухню, ничего не выйдет. Любая дверь для нас...

- Да знаю я, знаю, - нетерпеливо перебила она. - Стоит вам открыть дверь - только я вас и видела! Сколько уж у меня таких, как вы, перебывало, шестирукий боббур на пальцах не пересчитает... Да только никуда идти не надо. Мы уже на кухне, разве не заметно? - Величественным жестом художника, решившего познакомить гостей со своим новым произведением, она указала куда-то вправо; послушно последовав взглядом за ее рукой, я обнаружил, что в углу помещения стоит самая настоящая плита, кажется даже, не какая-нибудь, а газовая (в других обстоятельствах я бы удивился, но сейчас не придал наличию газовой плиты в доме старой колдуньи никакого значения - подумаешь!).

Стыдно признаться, но я не воспрял духом, узнав, что дежурство по кухне не лежит за гранью возможного. Мне явно недоставало трудового энтузиазма: после наших давешних строительных подвигов хотелось одного: лежать и не двигаться.

- Я помогу, - решительно заявил Мелифаро, с упреком взирая на мою кислую физиономию. - Этого парня на кухню вообще пускать нельзя, но раз уж он здесь, пусть сидит смирно и не шевелится. А не то он тебе живо всю посуду перебьет, леди.

- Ничего, - храбро сказала она, - посуды у меня в доме немало, для дорогого гостя ничего не жалко! А работа для всех найдется.

В итоге беднягу Мелифаро припахали чистить какие-то диковинные овощи, похожие на гибрид ежа и картошки. Моя судьба оказалась милосерднее: меня усадили резать всякую экзотическую растительность для салата - весьма, я вам доложу, медитативное занятие! Я так втянулся, что искренне огорчился, когда обнаружил, что уже измельчил все необходимое. Мелифаро тем временем все еще боролся с "картофельными ежами"; впрочем, его победа тоже была не за горами.

Через несколько минут он торжествующе взмахнул здоровенным кухонным ножом и с пафосом водрузил свою последнюю жертву на вершину пирамиды, сложенной из круглых серых сердцевинок этого диковинного овоща.

- Молодцы, - в улыбке нашей хозяйки было такое неподдельное восхищение, словно мы только что совершили пару-тройку бессмертных подвигов, как и положено сказочным богатырям. - Редко ко мне заглядывают такие трудолюбивые гости. Я бы и сама справилась, - доверительно сообщила она, - но хороший ужин должен быть приготовлен сообща, это единственное правило кулинарной науки, которому я следую слепо, как закону, не полагаясь на вдохновение... А теперь можете отдохнуть, остальное я и сама сделаю. Вот вам пока угощение, чтобы не заскучали без дела.

Она проворно вскарабкалась на деревянный табурет, алое одеяние взметнулось, обнажив худые, но мускулистые, как у бывшей балерины, ноги (все еще весьма привлекательные, если называть вещи своими именами). Привстав на цыпочки, старая леди извлекла из многообещающей темноты какого-то кухонного тайника серую керамическую бутылку. Легко спрыгнула на пол, порылась на полках древнего буфета, достала оттуда два маленьких стаканчика из розового стекла, немного помедлила, махнула рукой и присовокупила к ним третий.

- Это и есть та самая "кровь молодых роз"? - с нетерпеливым любопытством подростка, впервые в жизни оказавшегося в борделе, спросил Мелифаро.

- Э, нет! Не все сразу, гость! - звонко рассмеялась наша хозяйка. - Это всего лишь полынная настойка. Она слегка опьяняет - не более того. Никто еще не мог упрекнуть меня в том, что я перед ужином предлагаю своим гостям зелье, после которого им станет не до еды!

- Вообще-то, для того чтобы забыть о еде, достаточно просто посмотреть на тебя, - галантно сообщил ей Мелифаро. Старуха кокетливо погрозила ему когтистым пальцем, наполнила стаканчики зеленоватой жидкостью, одним глотком разделалась со своей порцией и вернулась к плите.

Я с упреком посмотрел на Мелифаро: уж больно его комплимент походил на неприкрытое издевательство. Но тот, судя по всему, и не думал издеваться. Он рассеянно крутил в руках свой стаканчик и с блаженной улыбкой пялился на нашу хозяйку, все еще восхищенно покачивая головой.

"Ничего себе! - ошалело подумал я. - Кажется, она ему действительно приглянулась. Вот уж не думал, что парень без ума от старушек! Ну, дела..."

"Макс, ты не будешь возражать, если я приударю за нашей хозяйкой? - Мелифаро словно прочитал мои мысли и воспользовался Безмолвной речью, чтобы обсудить сию животрепещущую тему. - Или ты сам собираешься? Не то чтобы я готов уступить, но хотелось бы обойтись без дуэлей..."

"Да на здоровье! - растерянно отозвался я. - Только... тебя не смущает, что она тебе в прабабки годится? Или это не имеет значения? Еще один нюанс жизни в вашем Мире, которого я пока не понимаю?"

"Макс, не говори ерунду, - миролюбиво огрызнулся мой друг. - Какая разница, сколько даме лет? Особенно если она так замечательно выглядит... Почти девчонка! Впрочем, я рад, что ты не положил на нее глаз. Вопрос закрыт".

Он наконец пригубил содержимое своей рюмки, на его лице отразилась целая гамма переживаний: опаска, любопытство и, наконец, одобрительное удивление, плавно переходящее в удовольствие. Я же пытался взять себя в руки: после заявления Мелифаро о внешности нашей хозяйки земля ушла из-под моих ног без всяких настоек. Мы с ним видели ее по-разному, теперь я в этом не сомневался.

Не знаю, почему меня это так испугало: собственно говоря, я с самого начала знал, что в Лабиринте Мёнина нас не ждет ничего, кроме наваждений. Но ведь до сих пор нам с Мелифаро доставались одни и те же наваждения, а тут...

- Лучше выпей, гость. Тебе надо отдохнуть. - Я не заметил, когда старуха успела отойти от плиты и приблизиться ко мне. Ее голос звучал ласково, но глаза были яростными и насмешливыми одновременно - точь-в-точь, как у моего незабвенного шефа, сэра Джуффина Халли, в критические моменты нашей с ним общей трудовой биографии. - На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе? - мягко добавила она и вернулась к своим кастрюлькам.

Странное дело, но я тут же успокоился - с чего бы?! Послушно пригубил зеленоватую жидкость. Вообще-то, в Мире, где я родился, полынная настойка называется абсентом и славится своим горьким вкусом и разрушительным воздействием, но я решил: была не была! Однова живем, умирать - так с музыкой, где наша не пропадала, и все в таком духе. Напиток, который наша загадочная хозяйка называла "соком пыльной полыни", оказался не горьким, а сладковатым и терпким, как неспелая хурма; впрочем, крепость там тоже имела место и, судя по обжигающему хвосту, влачившемуся за кометой глотка, крепость немалая.

- Здорово, да? - заговорщически подмигнул мне Мелифаро. - Грешные Магистры, если бы пару часов назад кто-то сказал мне, что жизнь прекрасна, я бы убил эту сволочь на месте. А сейчас... Ты только не кидай в меня тяжелыми предметами, но я склонен полагать, что она действительно прекрасна!

- Ага, и удивительна, - ухмыльнулся я. - Впрочем, никаких возражений, дружище. Присоединяюсь к твоему дурацкому мнению.

- А вот и ужин, - жизнерадостно сообщила наша хозяйка, водружая на стол блюдо с совершенно сюрреалистическим, но аппетитно пахнущим содержимым, доверчиво взирающим на нас доброй дюжиной широко распахнутых карих глаз (после осторожных расспросов я выяснил, что "глаза" - это просто овощи с ее огорода, а после некоторого насилия над своим консервативным организмом обнаружил, что по вкусу они похожи на тушеные баклажаны). - Мы все славно потрудились, пора и отдохнуть. Будьте как дома, мальчики. Единственное, что от вас сейчас требуется, это доказать мне, что я еще не разучилась готовить, и старая Герда не слишком часто дергала меня за руку.

И она отправилась за следующей миской. В ней был салат, который я так самозабвенно резал, и я быстро убедился, что работал не зря. Впрочем, самым потрясающим блюдом оказались "ежи", с которыми пришлось помучиться Мелифаро: если есть их с закрытыми глазами, можно было подумать, что это мясо лобстера, слегка сбрызнутое лимонным соком - не знаю, кому как, а по мне, это одна из самых грандиозных вкуснятин всех Миров! Я откровенно наслаждался пиршеством, внимательно отслеживая все тревожные мысли, которые пытались испортить мне настроение. Они подлежали немедленному уничтожению, и я их благополучно придушил - все до единой! "Сок пыльной полыни" немало способствовал этому мероприятию: после пятой, кажется, порции тревожные мысли капитулировали окончательно. Мелифаро вовсю ухлестывал за нашей хозяйкой, а я созерцал это дикое (по моему глубокому убеждению) зрелище с флегматичной улыбкой любителя комедийных сериалов.

- Ты была абсолютно права, хозяюшка. От этого зелья действительно кружится голова и молодеет сердце, - торжественно заявил я, в очередной раз, отставляя в сторону опустевшую рюмку. - А как насчет крови юных роз и семени дракона? Если хочешь, чтобы я их оценил по достоинству, - сейчас самое время. Еще пара рюмок - и я окончательно утрачу интерес к эксперименту.

- Рада, что тебе понравилось, гость, но послушай моего совета: никогда не называй полынный сок "зельем"!

Лучшая в мире баба-яга строго покачала кудлатой седой головой. Встала, неторопливо прошлась по кухне, плавно покачивая бедрами, отворила маленькую белую дверцу и скрылась в благоуханной темноте кладовой.

Мелифаро решил воспользоваться ее отсутствием и тут же послал мне зов. На его физиономии, надо отметить, было написано неподдельное смущение.

"Макс, если уж ты не претендуешь на сердце нашей хозяйки, будь добр, спроси у нее, каким образом мы могли бы справить нужду, не покидая кухню? А то я сейчас опозорюсь, а выходить за дверь пока не хочется. Не раньше, чем я попробую ее хваленое "семя дракона"!"

"Ну да, и "кровь юных роз", - ехидно напомнил я. - Спорю на что угодно: твои представления о том, какими способами следует "веселить тело", не ограничиваются дегустацией всевозможных настоек..."

"Признайся уж честно, что завидно! - гордо ответствовал этот новоиспеченный геронтофил. - Так ты спросишь?"

"Спрошу, спрошу, - пообещал я. - Между прочим, это и в моих интересах, коллега!"

"Могу себе представить! - развеселился он. - Ты же больше меня выпил. Не ожидал от тебя такой прыти! Думал, ты у нас единственный трезвенник в Соединенном Королевстве. Удивляешь ты меня, парень!"

"Я тебя еще и не так удивлю", - грозно пообещал я. И, не откладывая столь важное дело в долгий ящик, обратился к нашей гостеприимной хозяйке, благо она как раз вернулась к столу, на сей раз с двумя бутылочками: совсем крошечной, из непрозрачного синего стекла и другой, чуть побольше, разрисованной причудливыми красно-зелеными узорами. Я изложил ей суть нашей смешной, но неразрешимой проблемы. Та равнодушно пожала плечами: