Чтение 8–й страницы книги ~Амулет Самарканда~

- Кто, мой наставник? Да ты издеваешься!

- Да не этот старый дурень. Тот, кто натравил тебя на Лавлейса.

Мальчишка нахмурился.

- Никто меня не натравливал. И никакого босса у меня нет.

Теперь пришел мой черед опешить.

- Я всё делал сам, - заявил он. Я присвистнул.

- Ты хочешь сказать, что вызвал меня в одиночку, собственными усилиями? Неплохо... для такого пацана. - Я постарался подбавить льстивых ноток, но так, чтобы не переборщить. - Ладно, позволь, я сделаю тебе небольшой подарок. То есть дам совет. Сейчас тебе лучше всего будет отпустить меня. Тебе необходим отдых. Ты в зеркало давно смотрел? В смысле - в обычное, без беса. У тебя уже морщины появились. В твоем-то возрасте! А дальше что, седина? Что ж ты будешь делать, когда встретишь своего первого суккуба? [Примечание: Суккуб - джинн, принимающий облик соблазнительной женщины. Пользуется странной популярностью у волшебников-мужчин .] Небось постараешься от нее отделаться!

Я слишком много болтал и сам это знал, но не мог ничего с этим поделать. Мне было не по себе. Мальчишка смотрел на меня и что-то прикидывал, и мне не нравилось выражение его лица.

- А кроме того, - добавил я, - когда я уйду, никто не будет знать, что Амулет Самарканда у тебя. Ты сможешь втайне пользоваться им. Это же бесценная вещь! Похоже, все только и мечтают, как бы его заполучить. Я тебе этого еще не рассказывал, но когда я шатался по городу, ко мне привязалась какая-то девчонка - хотела отнять Амулет.

Мальчишка нахмурился.

- И чего она сделала?

- Пыталась меня обыскать.

Я не стал упоминать, что она почти преуспела в этом начинании.

Мальчишка пожал плечами.

- Меня интересует не Амулет, а Саймон Лавлейс. Он унизил меня, и за это я намерен его уничтожить.

- Слишком сильно ненавидеть - вредно, - рискнул заметить я.

- Почему?

- Э-э...

- Я открою тебе одну тайну, демон, - сказал он. - При помощи своей магии я увидел, как Амулет Самарканда попал к Саймону Лавлейсу. [Примечание: Обычная похвальба волшебников. Всю работу проделал не он, а несчастный бес, заключенный внутри бронзового диска.] Несколько месяцев назад посреди ночи к Лавлейсу явился некий человек - смуглый, чернобородый, закутанный в плащ. Он и принес Амулет. А взамен получил деньги. Это была тайная встреча.

Я презрительно фыркнул.

- И чего тут удивительного? Таковы обычаи волшебников. Уж тебе бы следовало это знать. Они просто обожают всякую таинственность, даже если без нее спокойно можно обойтись.

- Тут была не просто таинственность. Это было видно по их глазам. Они творили что-то незаконное, что-то... У этого человека плащ был в крови.

- Подумаешь! Убийство давно стало частью игры. Ты на себя посмотри: тебе всего шесть, а ты уже одержим мечтой о мести.

- Двенадцать!

- Невелика разница. Нет, в этой истории ничего необычного нету. А тип в окровавленном плаще, возможно, работает на какую-нибудь известную контору. Если дашь себе труд покопаться в телефонном справочнике фирм, наверняка его там отыщешь.

- Я хочу выяснить, кто он такой.

- Хм... С черной бородой и в плаще? Эти приметы позволяют сузить круг подозреваемых до каких-нибудь пятидесяти пяти процентов волшебников Лондона. Для этого всего лишь нужно исключить всех женщин.

- Хватит болтать!

Кажется, у мальчишки лопнуло терпение.

- А в чем дело? По-моему, мы славно беседуем.

- Я твердо знаю, что Амулет Самарканда был украден. Кого-то убили ради того, чтобы заполучить его. Когда я выясню, кто был убит, я разоблачу Лавлейса и полюбуюсь, как его уничтожат. Я подброшу Амулет, так, чтобы подманить злодея и одновременно насторожить полицию. И его возьмут на горячем. Но сперва я хочу узнать всё о Лавлейсе и о том, что он затевает. Я хочу знать его тайны, хочу знать, как он ведет дела, с кем водится - хочу знать всё! Мне нужно выяснить, у кого Амулет находился раньше и что именно там произошло. И мне нужно знать, почему Лавлейс его украл. И потому я велю тебе, Бартимеус...

- Одну минутку! Ты ничего не позабыл?

- Чего?

- Да того, что я знаю твое истинное имя, малыш Натти. А значит, я имею определенную власть над тобой. Так что теперь всё не так просто.

Мальчишка задумался.

- Теперь тебе сложновато причинить мне какой-либо вред, - продолжал я. - И это здорово ограничивает твою свободу маневра. Попробуй-ка, швырни в меня чем-нибудь - и я тут же запущу это обратно.

- Я по-прежнему могу связать тебя своей волей. Ты по-прежнему вынужден повиноваться моим приказам.

- Да, правда. Твои приказы - это условия, на основании которых я вообще нахожусь в этом мире. Я не могу нарушить их, под угрозой Испепеляющего Пламени. [Примечание: Испепеляющее Пламя - сложное карающее заклинание, состоящее из пятнадцати проклятий на пяти разных языках. Волшебники могут использовать его лишь против демона, умышленно нарушающего приказ или отказывающегося выполнять его. Тот, против кого обращено заклинание, сгорает на месте. Применяется это заклинание лишь в совершенно исключительных случаях, поскольку очень выматывает волшебника, а кроме того, он лишается раба.] Но я прекрасно могу отравлять тебе жизнь, не отрываясь от выполнения твоих приказов. Например, что мне мешает, шпионя за Саймоном Лавлейсом, попутно настучать на тебя какому-нибудь другому волшебнику? До сих пор мне не давал это сделать лишь страх перед возможными последствиями. Но теперь мне нечего бояться. И даже если ты ясно и недвусмысленно запретишь мне ябедничать на тебя, я найду какой-нибудь другой способ насолить тебе. Например, упомянуть твое истинное имя при ком-нибудь из моих знакомых. Да стоит лишь тебе представить, что я могу натворить, и ты уже никогда заснуть не сможешь от страха!

Сомнений быть не могло, мне удалось запугать его. У мальчишки забегали глаза, как будто он пытался выискать слабое место в моих доводах. Но я был спокоен. Давать поручение джинну, знающему твое имя, это всё равно что швырять зажженные спички на фабрике, производящей петарды. Рано или поздно столкнешься с логически вытекающими последствиями. Максимум, что мог сделать мальчишка, это отпустить меня и надеяться, что меня никто больше не вызовет при его жизни.

То есть это я так думал. Но он оказался необычайно умным и изобретательным ребенком.

- Нет, - медленно произнес он, - я не смогу тебя остановить, если ты захочешь предать меня. Но я могу позаботиться, чтобы ты, в случае чего, пострадал вместе со мной. Ну-ка, ну-ка...

Он принялся рыться в карманах своей потрепанной куртки.

- Ведь должно же было быть... Ага!

В руке у него оказалась небольшая помятая жестянка с надписью "Старина Забористый".

- Да это же табак! - воскликнул я. - Ты что, не знаешь, что от курения умирают?

- Нет там давно никакого табака! - огрызнулся мальчишка. - Мой наставник держит в таких жестянках благовония. И в этой - розмарин.

Он чуть-чуть приподнял крышку. Мгновение спустя омерзительный запах донесся до меня, и у меня волосы встали дыбом. Некоторые травы очень вредно действуют на самую нашу сущность, и розмарин - одна из этих трав. Поэтому волшебники норовят нагрести себе побольше такого добра. [Примечание: Это очень доходный бизнес - торговля всякими защитными лосьонами и дезодорантами для волшебников. Например, Саймон Лавлейс просто-таки провонял рябиновым дезодорантом.]

- Я бы на твоем месте выкинул эту дрянь подальше и насыпал старого доброго табачка, - посоветовал я. - Всё полезнее для здоровья.

Мальчишка закрыл жестянку.

- Я намерен дать тебе задание, - сказал он. - Как только ты уйдешь, я наложу заклинание Бесконечного Заточения, и оно привяжет тебя к этой жестянке. Заклинание сработает не мгновенно, а через месяц. Если в течение месяца я не отменю его - не важно, по какой причине, - тебя затянет в эту жестянку и ты будешь сидеть в ней, пока ее кто-нибудь не откроет. Как тебе нравится такая перспектива? Просидеть несколько столетий в жестянке, набитой розмарином. У тебя будет просто потрясающий цвет лица!

- Ну ты и изворотливая тварь! - хмуро сказал я.

- А на тот случай, если ты решишь рискнуть, я привяжу жестянку к кирпичу и сегодня же закину ее в Темзу. Так что не надейся, что тебя быстро освободят.

- Я и не надеюсь.

Это было чистой правдой. Я оптимист - но я не сумасшедший.

[Примечание: Заклинание Бесконечного Заточения - большая пакость. Одна из наихудших вещей, какие только могут сотворить волшебники. Из-за него можно на века застрять в каком-нибудь тошнотворно крохотном месте - и мало того, некоторые из этих мест просто сущий дурдом. Спичечные коробки, бутылки, дамские сумочки... Я некогда знавал джинна, которого в свое время засадили в старую, грязную масляную лампу.]

Мальчишка смотрел на меня с отвратительно победоносным видом - как будто мы с ним находились на детской площадке и он только что выиграл мой лучший шарик.

- Ну, Бартимеус, - фыркнув, сказал он, - что ты на это скажешь?

Я одарил его лучезарной улыбкой.

- А может, плюнешь на эти дурацкие фокусы с жестянкой и просто доверишься мне?

- Черта с два!

Плечи мои поникли. Такова уж жизнь: как ты ни стараешься, в конечном итоге волшебник всё равно находит способ прижучить тебя.

- Ладно, Натаниэль, - сказал я. - Так чего ты там от меня хочешь?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Натаниэль

Когда джинн превратился в голубя и выпорхнул в окно, Натаниэль запер окно на задвижку, задернул шторы и без сил опустился на пол. Лицо его покрывала мертвенная бледность. Натаниэля трясло от переутомления. Почти целый час он сидел, привалившись к стене и тупо глядя перед собой. Он всё-таки справился! Он одолел демона и снова подчинил его. Теперь осталось лишь наложить на жестянку связывающее заклинание, и Бартимеусу придется служить ему до тех пор, пока он, Натаниэль, этого желает. Всё закончилось хорошо. Ему не о чем беспокоиться. Совершенно не о чем.

Так уговаривал себя Натаниэль. Но руки, лежавшие на коленях, дрожали, и сердце гулко, болезненно колотилось в груди, и все заверения тут же бесследно улетучивались. Разозлившись, Натаниэль заставил себя дышать глубже и крепко сцепил руки, чтобы они перестали дрожать. Да, он боится, и ничего удивительного в этом нет. Он чудом успел увернуться от Подхлестывающего Обода. Он впервые почувствовал на своем лице дыхание смерти. Конечно, такие вещи не могут пройти бесследно. Он посидит немного и придет в себя. Сотворит заклинание, потом проедется на автобусе до Темзы...

Джинн знает его истинное имя.

Его истинное, данное при рождении имя.

Бартимеус Урукский, Сакр аль-Джинни Аль-Аришский... Натаниэль допустил, чтобы этот демон узнал его имя. Миссис Андервуд произнесла его, а джинн услышал, и в этот миг нарушено было главное правило. И теперь Натаниэль, возможно, никогда не сможет спать спокойно.

Страх железной рукой сдавил горло, и Натаниэль едва не задохнулся от ужаса. Его глаза наполнились слезами - на его памяти такое случилось впервые. Главное правило... Кто нарушил его, тот всё равно что пропал. Демоны непременно найдут способ погубить тебя. Только дай им возможность, и рано или поздно они до тебя доберутся. Иногда на это уходят годы, но исход неотвратим...

Натаниэлю припомнились известные случаи, о которых он читал в книгах. Вернер Пражский. Он допустил, чтобы его истинное имя узнал безвредный мелкий бес, состоявший у него на службе. Бес в свое время сказал его фолиоту, фолиот - джинну, а джинн - африту. И три года спустя, когда Вернер шел через площадь Венцесласа, чтобы купить копченой колбасы, его подхватил смерч. И несколько часов с неба неслись дикие крики, да такие, что у горожан, шедших по своим делам, закладывало уши; а в завершение на флюгеры и каминные трубы посыпалось то, что осталось от волшебника. И это еще не самая ужасная участь, постигшая позабывшего о бдительности волшебника. Был еще Паоло Туринский, Септимус Маннинг, Иоганн Фауст...

Натаниэль всхлипнул, и этот тихий, жалкий звук заставил его встряхнуться и прекратить предаваться отчаянию и самосожалению. Довольно! Он пока не умер, и демон всё еще в его власти. Или будет в его власти, как только Натаниэль как следует зачарует эту жестянку. Надо взять себя в руки.

Натаниэль с трудом поднялся на ноги. Ноги подгибались. Героическим усилием Натаниэль загнал страх поглубже и принялся за подготовку. Перерисовал пентакль, сменил благовония, зажег новые свечи. Тайком пробрался в библиотеку к наставнику и перепроверил заклинание. Потом добавил в жестянку розмарина, поставил ее в центр круга и начал читать заклинание Бесконечного Заточения. Через пять очень долгих минут у него пересохло во рту и голос сделался хриплым, но вокруг жестянки начала образовываться серо-стальная аура. Появилась, вспыхнула и медленно угасла. Натаниэль произнес имя Бартимеуса, добавил астрологическую дату, начиная с которой заклинание должно было начать действовать, и завершил его. Теперь жестянка выглядела в точности так же, как и прежде. Натаниэль сунул ее в карман куртки, задул свечи и закрыл изрисованный пол ковром. А потом без сил рухнул на кровать.

Через час миссис Андервуд принесла мужу ленч и решила поделиться с ним своими заботами.

- Меня беспокоит мальчик, - сказала она. - Он почти не притронулся к сандвичам. Рухнул за стол, да так и просидел, белый как полотно. Такое впечатление, будто он всю ночь не спал. То ли он приболел, то ли чего-то боится. - Она на миг умолкла. - Дорогой!

Мистер Андервуд изучал содержимое своей тарелки.

- Марта, а где манговое чатни? Ты же знаешь, что я люблю приправлять им ветчину и салат.

- Чатни закончилось, дорогой. Так как, по-твоему, нам быть?

- Купить еще, разумеется! Силы небесные, женщина...

- Как нам быть с мальчиком.

- М-м? А, да с ним всё в порядке! Сопляк нервничает из-за Наречения. Ну, и из-за первого заклинания беса. Помнится, я и сам этого боялся - моему наставнику пришлось силой загонять меня в круг. - Мистер Андервуд сунул в рот кусок ветчины. - Скажи ему, чтобы он через полтора часа подошел ко мне в библиотеку и не забыл прихватить Альманах. Нет, через час. Мне потом еще нужно будет позвонить Дювалю насчет этих краж, чтоб ему пусто было.

Натаниэль сидел на кухне. С грехом пополам ему удалось прикончить половину сандвича. Миссис Андервуд взъерошила мальчику волосы.

- Ну, выше нос, - сказала она. - Что тебя так волнует, Наречение? Не стоит из-за него так беспокоиться. Натаниэль - хорошее имя, но есть много других, не хуже. Только представь себе: ты можешь выбрать любое имя. В разумных пределах, конечно. Если его сейчас не носит никто из волшебников. А вот у простолюдинов такой привилегии нет. Им приходится жить с тем именем, какое дадут.

Миссис Андервуд хлопотала вокруг Натаниэля, заливала заварочный чайник кипятком, искала молоко - и говорила, говорила, говорила. А Натаниэль чувствовал, как жестянка оттягивает ему карман.

- Миссис Андервуд, можно, я пройдусь? - спросил он. - Мне хочется немного подышать свежим воздухом.

Миссис Андервуд непонимающе посмотрела на него.

- Но, милый, не сейчас же! У тебя скоро Наречение! Твой наставник хочет, чтобы ты через час пришел к нему в библиотеку. И он велел тебе не забыть Альманах. Хотя, раз уж об этом зашла речь, вид у тебя какой-то нездоровый. Пожалуй, тебе и вправду не помешало бы подышать свежим воздухом... Думаю, если ты выйдешь на пять минут, твой наставник ничего и не заметит.

- Да нет, миссис Андервуд, не стоит. Я лучше останусь.

Какие пять минут?! Ему нужно два часа, если не больше! Значит, придется заняться жестянкой попозже. Остается лишь надеяться, что Бартимеус не успеет до этого момента что-нибудь выкинуть.

Миссис Андервуд налила ему чаю и поставила чашку перед Натаниэлем.

- Вот, это должно добавить тебе румянца. У тебя сегодня очень знаменательный день, Натаниэль. Когда я снова увижу тебя, ты уже будешь кем-то другим. Возможно, сейчас я в последний раз называю тебя твоим прежним именем. Наверное, мне следует его позабыть.

"И почему вы только не позабыли его сегодня утром?" - мрачно подумал Натаниэль. Какая-то мелочная, злобная частичка его души жаждала упрекнуть миссис Андервуд за ее легкомысленную привязанность, но Натаниэль знал, что это несправедливо. Он сам виноват, что демон очутился поблизости и услышал ее слова. "Сила, скрытность, самосохранение". У него больше не было ни одного, ни другого, ни третьего. Натаниэль глотнул чая и обжег рот.

- Давай, мальчик, входи.

Наставник, сидевший у библиотечного стола, в кресле с высокой спинкой, выглядел почти добродушно. Не спуская глаз с приближающегося Натаниэля, он указал на стоявший рядом стул.

- Присаживайся. Я смотрю, ты сегодня принарядился, а? И даже жакет надел? Приятно видеть, что ты понимаешь важность момента.

- Да, сэр.

- Это хорошо. Где там у нас Альманах? Давай-ка глянем...

У Альманаха был переплет из блестящей зеленой кожи и узкая закладка, сплетенная из бычьей щетины. Его лишь вчера доставили от Ярослава, и его никто еще не читал. Мистер Андервуд осторожно открыл книгу и взглянул на титульный лист.

- Альманах имен Лоэва, триста девяносто пятое издание... Как летит время! Я выбирал себе имя по триста пятидесятому изданию - можешь ты себе такое представить? А я всё помню, как будто это было вчера.

- Да, сэр.

Натаниэль с трудом подавил зевок - сказалось утреннее напряжение. Но нужно было сосредоточиться на текущей задаче. Он смотрел, как наставник, болтая без умолку, листает страницы.

- Альманах, мальчик, - это список всех официальных имен, которыми пользовались волшебники от золотого века Праги и до нынешнего дня. Многие из этих имен использовались неоднократно. Рядом с каждым именем есть графа, в которой указывается, носит ли его кто-либо в настоящий момент. Если нет, значит, имя свободно, и ты можешь его взять. Или придумать свое. Вот, смотри: "Андервуд, Артур; Лондон"... Я - второй, кто носит это имя, мальчик. Первый Артур Андервуд был видным якобинцем, если не ошибаюсь - близким другом короля Иакова Первого. А теперь мне нужно поразмыслить. Думаю, тебе стоило бы пойти по стопам какого-нибудь великого волшебника.

- Да, сэр.

- Вот, скажем, Теофил Трокмортон - это был видный алхимик. И... Да, это сочетание свободно. Нет? Не нравится? А как насчет Балтазара Джоунса? Что, тебя терзают сомнения? Ну, пожалуй, его примеру следовать трудновато. Ты что-то хочешь сказать, мальчик?

- Сэр, а Уильям Глэдстоун свободен? Я им восхищаюсь.

- Глэдстоун! - У мистера Андервуда глаза полезли на лоб. - Это же надо такое... Мальчик, некоторые имена окружены таким величием и так свежи в памяти, что к ним не смеют прикасаться. Никто бы не посмел взять это имя! Нужна невероятная самонадеянность, чтобы примерить на себя мантию Глэдстоуна.

Волшебник приподнял брови.

- Если ты не в состоянии предложить что-нибудь разумное, я сделаю выбор за тебя.

- Простите, сэр, я не подумал.

- Честолюбие - это хорошо, мальчик мой, но его следует скрывать. Если ты будешь слишком явно демонстрировать его, то можешь и не дожить до своего двадцатилетия. Волшебнику не следует преждевременно привлекать к себе внимание - по крайней мере до тех пор, пока он не вызовет своего первого мул ера. Ну что ж, давай просмотрим Альманах с самого начала...

Прошло мучительных полтора часа, прежде чем выбор состоялся. Наставник Натаниэля, похоже, питал слабость к малоизвестным невразумительным волшебникам с еще более невразумительными именами. Натаниэлю с трудом удалось уклониться от превращения в Фитцгиббона, Трикла, Хумса или Гэллимефри. Его же собственный выбор постоянно казался мистеру Андервуду то слишком самонадеянным, то слишком хвастливым. Но в конце концов решение всё же было принято. Мистер Андервуд произнес официальную формулировку, отыскал соответствующую графу и расписался напротив занятого имени. Натаниэль тоже поставил свою подпись в большой врезке в самом низу страницы. Подпись получилась корявая и угловатая, но ведь он ставил ее впервые. Он расписался и про себя перечитал:

"Джон Мэндрейк".

Он стал третьим волшебником из носивших это имя. Ни один из его предшественников не совершил ничего значительного, но Натаниэлю было уже всё равно. Все лучше, чем Фитцгиббон. Пусть уж так и будет.

Наставник Натаниэля сложил бумагу, спрятал в коричневый конверт и откинулся на спинку кресла.

- Ну что ж, Джон, - сказал он. - Дело сделано. Я заверю документ непосредственно в министерстве, и с этого момента начнется твое официальное существование. Не вздумай, однако, задирать нос! Ты всё еще почти ничего не знаешь - и сам в этом убедишься завтра же, когда попытаешься вызвать жабба. И все же первый этап твоего образования завершен, благодаря мне.

- Да, сэр. Спасибо, сэр.

- Видит бог, это были шесть долгих, утомительных лет. Я частенько сомневался, сумеешь ли ты продвинуться достаточно далеко. А после того прошлогоднего происшествия большинство наставников вообще выкинули бы тебя на улицу. Но я упорен... Впрочем, неважно. Отныне ты можешь носить свои линзы.

- Спасибо, сэр.

Натаниэль едва удержался, чтоб не сощуриться. Он уже носил их.

В голосе мистера Андервуда появились самонадеянные нотки.

- Если всё пойдет хорошо, через несколько лет мы пристроим тебя на достойную работу: возможно, помощником секретаря при каком-нибудь из замминистров. Не слишком роскошно, но зато в соответствии с твоими скромными способностями. Не каждый волшебник способен возвыситься до столь важной должности, как я, Джон, но ты всё равно должен стремиться внести свой, пусть даже скромный вклад в общее дело. Ну а пока что ты, как мой ученик, сможешь помогать при простых магических операциях и тем самым хоть немного отблагодаришь меня за все те усилия, что я на тебя потратил.

- Сочту за честь, сэр.

Волшебник взмахнул рукой, показывая, что ученик может идти. Натаниэль развернулся, чтоб уйти, и скривился. Он был уже на полпути к двери, когда его наставник вдруг еще кое-что припомнил.

- Да, кстати! - сказал он. - Твое Наречение состоялось очень вовремя. Через два дня я отправлюсь в Парламент, выслушать речь, которую премьер-министр будет читать перед самыми важными членами его правительства. Это очень важное событие; премьер-министр вкратце изложит свои ближайшие планы, затрагивающие внутреннюю и внешнюю политику. Волшебники могут приводить с собой супруг, а также учеников, уже получивших имя. Если ты будешь хорошо себя вести, я возьму тебя с собой. Это будет для тебя чрезвычайно поучительно - увидеть всех наших ведущих волшебников сразу!

- Да, сэр! Большое вам спасибо, сэр!

Почти впервые на его памяти Натаниэль встретил предложение своего наставника с истинным энтузиазмом. Парламент! Премьер-министр! Натаниэль покинул библиотеку и стрелой взлетел наверх, к себе в комнату, к окну, сквозь которое на фоне серого ноябрьского неба смутно виднелось здание Парламента. Но Натаниэлю казалось, будто стройная башня купается в солнечном сиянии.

Вскорости он вспомнил про жестянку, до сих пор лежавшую у него в кармане.

До обеда оставалось еще два часа. Миссис Андервуд возилась на кухне, а мистер Андервуд был у себя в кабинете, висел на телефоне. Натаниэль тайком вышел из дома через парадную дверь, прихватив пять фунтов из банки для мелочи - миссис Андервуд держала ее в прихожей на полке. Добравшись до дороги, Натаниэль сел на автобус, идущий на юг.

Волшебники не привыкли пользоваться общественным транспортом. Натаниэль сел на боковое сиденье, как можно дальше от остальных пассажиров, но то и дело поглядывал на них краем глаза. Мужчины и женщины, молодые и старые. Молодежь была одета в тусклые, блеклые наряды. На девушках поблескивали украшения. Они бранились, смеялись или сидели тихо, читая газеты, книги, иллюстрированные журналы. Да, это были люди, но невооруженным глазом видно было, что они не обладают могуществом. Натаниэлю, чей опыт общения с людьми был весьма скуден, его попутчики казались плоскими, двухмерными. Они говорили ни о чем, читали примитивные книги. Натаниэль совершенно ничего не мог бы о них сказать - кроме того, что, по его ощущению, большинство из них слегка вульгарны. Через полчаса автобус доехал до Темзы. Натаниэль сошел на остановке у моста Блэкфрай-арз, дошел до середины моста и перегнулся через кованые перила. Был прилив; река быстро несла серые воды, и поверхность ее бурлила. Вдоль набережных тянулись деловые кварталы; там уже начали мелькать фары машин и зажигались уличные фонари. Натаниэль знал, что здание Парламента находится как раз за излучиной реки. Ему никогда еще не случалось бывать так близко от своей заветной цели. От одной лишь мысли об этом сердце Натаниэля забилось быстрее. Нет, о Парламенте можно подумать и потом. А сейчас надо выполнить то, что жизненно необходимо. Натаниэль вытащил из одного кармана пакет и обломок кирпича, подобранный в саду, а из другого - жестянку из-под табака. Он сунул жестянку и кирпич в пакет и крепко завязал его.

Потом он быстро огляделся по сторонам. Прохожие спешили мимо, втянув головы в плечи. Никто даже и не взглянул на него. Тогда Натаниэль преспокойно перебросил пакет через перила и посмотрел, как он падает.

Всё ниже... ниже... В конце концов пакет превратился в белое пятнышко. Натаниэль едва-едва разглядел всплеск.

Готово! Жестянка камнем пошла на дно.

Натаниэль поднял воротник куртки, защищаясь от ветра, дующего над рекой. Теперь ему ничего не грозит. Ну, пока что не грозит. Он выполнил свою угрозу. И если Бартимеус посмеет его предать...

Пока Натаниэль шел через мост к автобусной остановке, начался дождь. Мальчик брел нога за ногу, погрузившись в задумчивость. Несколько раз он едва не столкнулся с какими-то простолюдинами, шедшими ему навстречу. Те бросали ему вслед ругательства, но Натаниэль их не слышал. Сейчас значение имело лишь одно - он в безопасности...

И с каждым шагом на его плечи всё сильнее наваливалась усталость.

Бартимеус

Когда я вылетел из мальчишкиного чердачного окна, голова моя была настолько забита конкурирующими между собою замыслами и сложными многоступенчатыми планами, что я совсем не смотрел, куда лечу. И в результате угодил прямиком в каминную трубу.

В этом было нечто символичное. Вот что с нами делает мнимая свобода.

Я выбрался наружу и вспорхнул в небо, один из миллионов голубей великой столицы. Я купался в солнечных лучах, а холодный ветер ерошил мое чудное оперение. Внизу раскинулись бесконечные ряды серовато-коричневых крыш; они тянулись до самого горизонта, словно вспаханное по осени поле. Как же этот простор манил меня! Мне хотелось лететь и лететь, пока проклятый город не останется далеко позади, улететь отсюда и никогда не возвращаться. Я мог бы так и сделать. Меня никто бы не остановил. Никто бы не вызвал меня снова.

Но я не мог поддаться этому искушению. Мальчишка совершенно определенно дал понять, что произойдет, если я не стану шпионить за Саймоном Лавлейсом или попытаюсь одурачить своего юного хозяина. Да, конечно, я хоть сейчас мог отправиться, куда душе моей угодно. Конечно, я мог по своему усмотрению использовать любые способы, дабы заполучить нужную информацию (не забывая при этом, что всякий вред, причиненный Натаниэлю, обернется в конечном итоге вредом для меня). Конечно, мальчишка не станет меня вызывать - по крайней мере некоторое время, он устал и нуждается в отдыхе. [Примечание: И не он один, можете мне поверить.] Но я по-прежнему вынужден выполнять его приказания. Если же он останется недоволен, меня ждет встреча со "Стариной Забористым", который, вероятно, в настоящий момент уже покоится в густом иле на дне Темзы.

Свобода - это иллюзия. За нее всегда приходится платить.