АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Седьмой кол из плетня супостата
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом...
М.Ю.Лермонтов
Второй день подряд то накрапывало, то моросило. Физические капли бились о крышу, астральные пролетали здание насквозь чуть ли не до фундамента. Души мокли, настроение было соответственное.
- Это где ж тебе так физию русифицировали? - ворчливо полюбопытствовал старый колдун Ефрем Нехорошев, присматриваясь к переплюснутым чертам ученика. Правый глаз Глеба Портнягина был объят траурным фингалом. Левый и вовсе заволокло.
- На митинге, - мрачно ответствовал воспитанник.
- Ишь ты! - подивился колдун. - На митинге! Никак в политику потянуло?
Ведя отшельнически-запойный образ жизни, он настороженно относился к любому общественному начинанию, справедливо подозревая в нём напущенную кем-то порчу.
- Да не в политику... - с досадой отозвался Глеб. - Друган у меня... бывший... Склад с ним брали...
- Та-ак... И что?
- Ну, иду проспектом, а там митинг. Потом смотрю - вроде оратор знакомый. Пригляделся - он. Хотел я ему рыло о динамик поправить...
- Другану-то?
- Таких друганов!.. - вскипел Глеб. - Думаешь, из-за кого нас тогда на складе ментовка повязала? Полтора года по его милости отмотал!.. - Насупился, приостыл. - Ну вот всем митингом меня и...
- Суров ты, однако... - Старый знахарь, кряхтя, поднялся с табурета, изучил повреждения. - Дай-ка заговорю...
Нахмурился, зашептал. Глеб прислушивался в надежде запомнить слова заговора, но больно уж тихо и быстро бормотал Ефрем. Однажды только проступило из общей невнятицы что-то вроде: "у киски заболи, у собачки заболи..." - а дальше опять пошло неразборчиво.
Обработав последнюю травму, чародей аккуратно наложил на неё заклятие, после чего напутственно чиркнул Глеба кончиками пальцев по маковке. То ли подзатыльником ободрил, то ли астральную слякоть с души стряхнул.
- Слышь, Ефрем, - помолчав, спросил ученик. - А тебе по молодости лет с толпой махаться случалось?
Ответил колдун не сразу - присел на табурет, призадумался. Брюзгливо скомканное лицо разгладилось, подобрело. Юность Ефрема прошла на хуторке, расположенном аккурат меж двух недружественных колхозов. Корни вражды уползали в седую древность. Надо полагать, животноводы так и не смогли простить земледельцам убийства Авеля, поэтому драки молодежь обоих хозяйств по праздникам учиняла грандиозные.
- Да-а... - выдохнул наконец чародей, и воспоминание осветило его смягчившиеся черты. - Метелились почём зря! Теперь уже не то... Совсем не то... Поймали это мы, помню, одного с "Красного бугая". Там мальчонка-то - с хренову душу... - И дальше - пристанывая от уважения: - Как вертелся! Четверо за ноги за руки держали! Куртка в руках осталась - сам ушёл! Друг по дружке попали, по нему - ни разу...
- И тебе небось доставалось? - как-то больно уж неспроста продолжал допытываться Глеб.
- А то! Таких однажды плюх с двух сторон наловил - уши поплыли! И ещё, прикинь, назавтра встретить обещались...
- Ну! А ты?
- А я - что я? Околдовать решил. Пришибут ведь, думаю...
- Оберег, что ли, сделал? - с сомнением спросил Глеб.
- Скажешь тоже! - Чародей усмехнулся. - Мне ведь не просто уцелеть - мне ещё плюхи им вернуть хотелось! Я ж говорю: молодой был. Обидчивый. Сварил, короче, ататуй...
- Кого-кого?
- Зелье такое, - пояснил колдун. - Ататуй называется... А оберег - нет. Ататуй с оберегом не ладят. Тут надо либо то, либо это...
- Ну! И как же ты его варил?
Колдун озадачился, заморгал:
- Погоди, что ж я брал-то?.. А! Седьмой кол из плетня супостата...
- Ты ж говоришь, тебя толпой били...
- Нет, ну не у всех, ясное дело, колы дёргать! Только у главаря. Причем брать не абы когда, а сразу по первой звезде - и чем быстрее, тем лучше...
- Это понятно... Считать от угла или от калитки?
- Без разницы. Я от угла считал...
- А если, допустим, штакетник у него?
- Ну, значит, седьмую штакетину выломить.
- Погоди-погоди! А варить-то её как?
- Да не варить! - Колдун всхохотнул глумливо. - Из дровины этой костерок складывают, а на него уже шлем ставят...
- Опа... - тихонько выдохнул Глеб. - Что за шлем?
- Лучше всего, конечно, рыцарский - со дна Чудского озера, но таких теперь не добыть. Во-первых, заграница, во-вторых, ржавь, а в-третьих, там сразу после побоища... лёд ещё не сошел, а волхвы да колдуны всё уже повыгребли. Потому сейчас ничего и не находят - даже с металлоискателем... Ну а замена какая тут может быть? Солдатская каска. Или пожарная. Но с трагически погибшего!
- Ага... - пробормотал Глеб, явно размышляя, где достать подобную посуду. - И что туда класть?
Чародей возвёл глаза к потолку, подставив лицо незримым астральным каплям, и принялся перечислять. В рецепт входили и лапка жабы, и пепел повестки из прокуратуры, и одолень-трава, и хрен-трава, и укроп-трава... много чего входило!
- Во-от... Помешивать непременно посолонь...
- Это как?
- По часовой стрелке... Пальцем убийцы.
- Отрубленным?!
- Ну а каким же!
- Да где ж его взять?
- Н-ну... В морге попросить можно...
Глеб прикинул - и повеселел. Не надолго. На миг.
- Так это что ж потом? - содрогнувшись, спохватился он. - Самому, что ли, пить?!
Гитлеровскую каску с выразительной осколочной пробоиной в районе виска Глеб выменял на пузырек отворотного зелья у вахтёра краеведческого музея. Вопреки ожиданиям, на диво легко удалось приобрести и палец убийцы. Сотрудница морга, смешливая деваха, с которой воспитанник колдуна учился когда-то в параллельных классах, выслушав просьбу, прыснула и спросила:
- Тебе сколько?
Думал, шутит. Выяснилось - ничего подобного: не далее как вчера некий вспыльчивый пенсионер, обидевшись за что-то на паспортный стол, заявился туда с толовой шашкой. Пол-очереди уложил и себя за компанию. Так что пальцев хватало.
В итоге, как это ни странно, самым сложным и рискованным предприятием оказалось изъять седьмую от угла штакетину из забора Никодима Людского (так звали бывшего друга, а ныне заклятого врага Глеба Портнягина). Собственно, само-то изъятие тоже особого труда не составило - серая от дождей рейка держалась всего на одном гвозде. А вот убегать пришлось быстро.
Вернувшись с добычей, Глеб застал Ефрема непривычно тихим и благостным. По сморщенным устам старого колдуна бродила мечтательная улыбка: не иначе всё ещё вспоминал боевую юность.
- Да, кстати, - встрепенувшись, сказал он. - Знаешь, что я ещё тогда в варево клал? Сушёного шершня, в ступке растёртого...
Благо, стояла осень, и с дохлыми сухими шершнями в Баклужино было особенно хорошо. Зелье Глеб на всякий случай варил при лунном свете, чтобы крепче вышло. По чёрно-серому пустырю, прилегающему к кладбищенской стене, шмыгали тени, собиралась к малому костерку выродившаяся нечисть городской окраины. Помешивая варево посолонь привязанным к прутику пальцем престарелого убийцы, юный чародей угрюмо шевелил ноздрями и ещё сильнее ненавидел бывшего другана, из-за которого ему придётся потом всё это выпить. До дна и залпом.
К двум часам остуженное зелье ататуй было слито в особую склянку. Оставалось выяснить время следующего митинга - и, задержав дыхание, произвести первый глоток.
Лишь бы обратно не полезло!
Минуло два дня. На улице похолодало. Старый колдун Ефрем Нехорошев сидел на табурете и прикидывал, как бы это половчее приспособить зациклившегося барабашку в перегоревшем электрокамине, когда хлопнула дверь - и на пороге живым укором возник Глеб. Лицо его выглядело разбитым.
Учитель и ученик молча смотрели друг на друга.
- Ну? Как?
- А то не видно? - злобно процедил юноша.
Старый колдун озадаченно почмокал губами.
- Крепко досталось?
Ответа не последовало.
- Но хоть помогло чуток? - с надеждой спросил Ефрем.
- Какое там "помогло"! - взорвался Глеб. - Вообще не сработало...
Чародей опечалился, покивал.
- Вот и у меня тоже... - сокрушённо признался он. - Ох, помню, и вломили мне тогда! Еле ноги унёс...
И тихая ностальгическая улыбка вновь тронула сухие сморщенные губы старого колдуна.
Отчёт в гробу
Так, значит, за эту вот строчку,
За жалкую каплю чернил...
Александр Галич
Осенний всплеск активности в тонких мирах, как всегда, прибавил работы баклужинским колдунам и знахарям. Клиент шёл густо и самый неожиданный. Такие подчас попадались экземпляры - любо-дорого взглянуть! Некий чудило приплёлся с жалобой на фантомные головные боли и очень обиделся на Глеба Портнягина, когда тот попытался растолковать, что это всего-навсего мигрень - следствие полученного в астрале подзатыльника. Другой требовал вызвать с того света дух какого-нибудь настоящего участника Сталинградской битвы с тем, чтобы проверить утверждение академика Фоменко, будто сержант Павлов и фельдмаршал Паулюс - одно и то же лицо.
Обращались за помощью и жертвы чёрной магии. Так, видный чиновник, фамилия которого до сих пор на слуху, имел неосторожность принять взятку без молитвы, сочтя приношение мелким и не стоящим внимания, после чего ночами его повадились мучить бесы искусно подделываясь под совесть. Такого клиента старый колдун Ефрем Нехорошев, понятно, воспитаннику не доверил, однако на результат это повлияло - спустя два дня чиновник отправился пикник в осиновую рощу и там удавился. Позже выяснилось, что взятая им купюра была когда-то часть, суммы, выплаченной Баклужинскому краеведческое музею неизвестным нумизматом за серебряную тетрадрахму времён императора Тиберия. Возможно, одну из тех тридцати.
К счастью, о предсмертном визите покойного к Ефрему журналисты не пронюхали - и скандал обошёл старого кудесника стороной.
Но сильнее всех, конечно, донимали так называемые "самострельщики" - лица, пытающиеся овладеть волшебством по книжкам и без должной подготовки. Запомнился браконьер, решивший шутки ради выяснить, чем жена занималась в его отсутствие: завернул, недоумок, совиное сердце в суконный платок, приложил к левому боку спящей супруги - и услышал такое, что опрометью кинулся к колдунам, умоляя отшибить ему память, а иначе он за себя не ручается. Глеб опрометчиво исполнил просьбу вольного стрелка, после чего тот, естественно, отказался платить. И в самом деле - за что?
- Ну... не смертельно... - утешил Ефрем питомца. - Ежели всё забыл - значит снова попробует...
Так оно и вышло. На сей раз Портнягин, наученный опытом, совершенно справедливо заломил двойную цену, потребовал деньги вперёд и вместе с памятью напрочь отшиб клиенту охоту к подобным экспериментам. Словом, в конечном итоге оплошность юного чародея особых последствий не имела, хотя и стоила жизни ещё одной сове - птице, занесённой, между прочим, в национальную Красную книгу.
Внезапно среди глухой осенней ночи что-то разбудило Глеба. Юноша вскочил с узкого своего топчанчика и даже не понял сразу, в каком он сейчас теле: физическом или астральном. Спросонья такое случается довольно часто. Топчанчик был пуст, но это ещё ни о чём не говорило - физическое тело могло выйти на автопилоте в туалет. Линолеум весьма натурально холодил босые подошвы. Дверной косяк на ощупь тоже представился Портнягину вполне вещественным, что опять-таки ничего не доказывало, поскольку энергетические оболочки эфирного слоя очень точно копируют форму реальных предметов и внешне мало чем от них отличаются.
Так и не определившись, озадаченный Глеб выбрался из чуланчика. Ефрем спал. Форточка была открыта. Бело-серого пригорка на мониторе не наблюдалось - видимо, Калиостро отбыл на крышу, где по настроению мог обитать неделями, питаясь святым духом, - проще сказать, ловил голубей.
Затем внутреннего слуха коснулось еле уловимое одобрительное похрюкивание. Приблизившись на цыпочках к койке учителя, Портнягин присел и осторожно заглянул в бездонные подкроватные глубины. Так и есть! Учёная хыка с довольным урчанием уминала солидный клок чьей-то положительной энергии.
Глеб устремился в коридор и, окончательно уверив себя, что находится в астрале, попытался пройти сквозь прикрытую входную дверь, в результате чего звучно с ней соприкоснулся. Чертыхаясь и потирая ушибленный лоб, выглянул на площадку. Ночной гость сидел на верхней ступеньке и тихонько плакал. Ничего удивительного: удачная атака хыки неминуемо повергает жертву в депрессию.
- А постучать ты, конечно, не мог! - упрекнул Глеб.
Плачущий поднял лицо, вытер слёзы и, пошатнувшись, встал. Этакий стареющий ангелочек с прозрачным дымком редеющих волос над выпуклым жалко наморщенным лбом.
- Ну? - выжидающе сказал Глеб.
- Опять приходил... - перекривившись от ужаса сипло сообщил незнакомец.
- Кто?
- Начальник...
- Куда?
- Ко мне... домой...
- А! Во сне, что ли?
На потасканном ангельском личике проступило смятение.
- Да... Нет... Не знаю... Может, и во сне...
- А сам где живёт?
Выцветшие голубенькие глаза закатились припадочно, но уже в следующий миг незнакомец совладал с собой.
- Нигде... Похоронили его... позавчера...
- На каком кладбище? - подавив зевок, осведомился Портнягин.
Гость вскинул голову, уставился, не смея надеяться.
- Первое городское... У центральной аллеи...
- И чего хочет?
Ответить незнакомец не успел. Тихонько завыв, как далёкая сирена, медленно отворилась входная дверь, и на пороге обозначился старый колдун Ефрем Нехорошев. В халате и шлёпанцах.
- Чего ж ты клиента на лестнице держишь? - буркнул он. - Зови в дом, коли выспрашивать начал...
Бедолагу напоили обжигающим отваром нечай-травы и, погрузив на пяток минут в гипнотический сон, наскоро подлатали ему повреждённую хыкой энергетику. Между делом Глеб передал суть их краткой беседы на лестничной площадке.
- Вампир скорее всего, - небрежно заключил он. - А может, просто к перемене погоды...
- Ну, в какой-то степени все начальники упыри, - заметил старый колдун. - Хотя тут ошибиться - раз плюнуть! Был случай: праведника с упырём перепутали... Праведники - они ж тоже не разлагаются. Разрыли могилу, а он там лежит нетленный. Подумали, что упырь, решили ему осиновый кол забить...
- Забили? - с интересом уточнил Глеб.
- Ага! Забили! - жёлчно откликнулся Ефрем. - Только было примерились - молния с ясного неба! Осину - в уголь, людишек - наповал... Ну, давай будить, что ли?
Глеб легонько тряхнул усыплённого за плечо. Тот всхлипнул, открыл глаза, горестно замигал.
- Слышь, - дружески сказал ему Глеб. - А ты такой способ не пробовал? Встаёшь спиной к кладбищу, бросаешь через себя копейку...
- Пробовал... - безнадёжно прошевелил губами тот.
- А слова при этом какие говорил?
Клиент вздохнул, припоминая, потом произнёс с запинкой:
- Вот тебе медный грош... меня не трожь...
Портнягин снисходительно усмехнулся.
- Эх, лапоть... Это ж от простых покойников заговор! А тебе от начальства надо... Запоминай: "Не то он зав, не то он зам, не то он печки-лавочки, а что мне зам, я сам с усам, и мне чины до лампочки..." Ну и понятно, в конце: "Слово моё крепко..." Напрочь отшибает!
Ефрем нахмурился.
- Да погоди ты... торопыга! - прервал он воспитанника. - Сначала причину выясни, а там уж советуй... - Снова повернулся к гостю. - Как величать-то прикажешь?
- Власий... - торопливо представился тот. Поколебался и добавил опасливо: - Леонардович...
- Ну, давай рассказывай, Леонардыч, что у тебя с начальником вышло... Не зря ж он с того света достаёт!
Леонардыч съёжился, закусил губу, но податься было некуда.
- Вызвал, накричал... - надтреснутым покаянным голосом начал он.
- Это когда ещё живой был?
- Ну да... Где, говорит, отчёт о командировке? Дома, говорю, оставил... Марш, говорит, домой!.. Я - домой... Составил кое-как, прибегаю обратно, а его уж инфаркт хватил... - Тут у Леонардыча перемкнуло связки, и пришлось промочить горло подостывшим отваром нечай-травы. - А позавчера... хороним... Лежит в гробу, а лицо у самого строгое-строгое... Как тогда в кабинете... И сам не знаю, что на меня такое нашло... Подошёл прощаться - и отчёт ему свой... под покрывальце... Так с отчётом и зарыли...
- О-ё... - только и смог вымолвить старый колдун. Встал. Вопросительно оглядел собственное жилище и вновь вперил жуткий взор в умолкнувшего клиента. - Да ты хоть сам понимаешь, что натворил? - В голосе Ефрема звучал испуг. - Тут жена в гроб мужу фотографию свою положит - в тот же год за ним уйдёт... А это ж тебе не фотка любительская! Официальный документ!
Глеб сидел, боясь поднять глаза на замершего (если не умершего) Леонардыча, и бессмысленно перечитывал строки расстеленной на столе газеты: "В ходе вчерашней антитеррористической операции у населения было изъято около ста тысяч денежных средств в долларовом эквиваленте, отложенных на покупку оружия и взрывчатых веществ..."
- На каком он кладбище? - сурово спросил колдун.
Клиент молчал. Немота припала.
- На первом городском, - ответил за него Портнягин, по-прежнему не поднимая головы.
Ворота кладбища, разумеется, оказались закрытыми, поэтому пришлось воспользоваться проломом. На внутренней стороне стены в лунном свете угадывалась кривая надпись: "Все бабы - стервы!"
- Ишь, не лежится им! - проворчал Ефрем, косясь на корявые буквы. - Ну, веди, Леонардыч, показывай...
И они двинулись по направлению к центральной аллее: впереди вздрагивающий и озирающийся Власий, за ним колдун с бутылкой позитивно заряженной воды. Цепочку замыкал Глеб. Он нёс бутерброд с говядиной - в жертву кладбищенским лярвам.
Неспокойно было нынче на погосте. Портнягин почувствовал это ещё у стены, как только они пересекли канаву, отделяющую мир живых от мира мёртвых. То и дело слышались какие-то астральные шорохи, на запах жертвенной говядины слетались отовсюду, окружая путников, бледные огоньки. К счастью, тучи над Баклужино пару дней назад были по просьбе администрации разогнаны совместными усилиями местных кудесников, и почва успела подсохнуть.
- Вот он, - глухо произнёс Ефрем, останавливая и придерживая за плечо Власия. - Глеб! Кинь ему бутерброд... Хрен с ними, с лярвами...
Портнягин повиновался. Колдун напряжённо всматривался во что-то видимое ему одному. Схваченное лунным светом старческое лицо осунулось, заострилось. Впереди между оградок и надгробий подобно плотному столбу мошкары вились зеленоватые искорки.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17
|
|