Чтение 8–й страницы книги ~Рождение гигантов~

Снаружи, за окном второго этажа главного заводского здания, где привычно обитала Сонечка, и где они сейчас обедали, раздался ощутимый гул антигравитационной лодки. Лада тут же вскочила, высунулась в окно, больше напоминавшее бойницу, ведущую во внутренний двор завода.

- Ким прилетел, - сообщила она, безошибочно определив его по манере заходить на посадку. - Наверняка с вестями.

Но Ким прилетел не один. За ним из маленькой лодочки без верхней башни, кажется, той же самой, на которой Ростик с остальной компанией улетел с корабля, стали выходить люди. Рост с сомнением отставил свою миску, он не был сыт, после его возвращения в этот мир выяснилось, что он здорово похудел, и теперь вот никак не мог отъесться.

- А, ладно, все равно, кажется, еще раз за стол придется садиться. Ким обеда не пропустит.

Но он ошибся. Ким, а также Людочка Просинечка со своим мужем, огромным, не очень-то и вмещающимся в гимнастерку Стасом Рындиным, ждали всех у машины. Ким обходил машину деловито, зачем-то, как это повелось у пилотов, по-шоферски постукивая своим чистеньким, полетным сапожком по ее антигравитационным блинам. Когда все поздоровались, он объявил:

- Ребята, я хотел бы вылететь поскорее. Приказания командования таковы. Рост с Ладой отправляются со мной в Одессу, там что-то такое происходит, от чего Казаринов уже месяц воет не своим голосом, мол, срочно пришлите Гринева. Сонечка, ты передаешь дела Стасу и можешь отправляться к своему ненаглядному Мураду. Вот только забросить тебя к нему я не сумею, сама понимаешь.

- Ничего, - сразу сделавшись деловитой, отозвалась Сонечка, явно обрадованная. - Я все равно дела буду не один день передавать, как раз к следующему охраняемому обозу в Пентагон поспею.

- Так ты что же, - в упор спросила ее Лада, - сама напросилась на этот перевод?

- Фремы нет, - ответила Сонечка, - что мне тут делать?

- П-нятно, - сквозь зубы отозвалась Лада, вдруг улыбнулась и обняла ее, как только женщины умеют - поддерживая и одобряя.

- Ким, - попросил Ростик, - ты бы как-нибудь поконкретнее пояснил.

- Вы вещички собирайте, господа, - Ким бросил на Роста непонятный взгляд, - а сведения я могу и в воздухе передать.

- К чему спешка? - удивилась Лада.

- Понимаешь, Ладушка-оладушек, на море сейчас идет какой-то нерест, я в этом ничего не понимаю, но вот свежая рыбка... Объеденье. - Ким все-таки хмыкнул, чтобы не подумали, что это действительная причина его торопливости. - Сами узнаете, еще сегодня вечером.

Собрать вещи было просто. Как-то получалось, что их в последнее время у Ростика совсем не было, а Лада, кажется, уже давно подозревала, что такой оборот событий неизбежен, поэтому в воздухе оказались менее чем через полчаса. Ким, твердой рукой свалив управление на Ладу, повернулся к Ростику, который стоял за их пилотскими креслами и пытался рассмотреть верхушку Олимпа, где что-то интересное происходило, хотя понять, что же именно, пока было невозможно.

- Ты теперь не туда смотри, - объявил Ким. - Ты на север смотри, там теперь такое, брат, творится, даже у меня сомнения возникли - а поймет ли и наш несравненный провидец Рост-не-пойми-как-сообрази, что нам от этого ожидать?

- Ты чего такой веселый? - Ростик повернулся к нему. И вдруг увидел - "чего". Ким побаивался, откровенно и даже немного панически. Да, он был в растерянности, чего раньше Ростик за ним почти никогда не замечал, ну, только в самых странных обстоятельствах. И то, если сам Ким не мог никак на ситуацию повлиять, а она на него влияла. Вот и теперь приключилась такая же штука. - Ладно, докладывай, чертяка узкоглазый.

- Ростище, ты только не подумай, что я совсем сдрейфил... Хотя, может, и совсем. Но тут такое... - Ким даже плечи опустил, вытер лицо, словно от пота, но это было лишь постоянное напряжение, давнее и нестираемое. - Тебе-то, ментату, хорошо говорить. Ты все понимаешь, даже, пожалуй, купаешься в этом, а каково нам, простым смертным?

- Ты бы по делу, Ким, - буркнула Лада, ловко пикируя, чтобы из озорства испугать небольшую стаю панцирных шакалов, которые действительно на этот раз слишком близко подошли к заводу, хотя летом были несравненно спокойнее, чем весной, например. - Не люблю я их, - пояснила она, выравнивая машину.

- А дело такое, ребята. - Ким еще раз провел ладонью по лицу. - На месте тех кораблей, которые мы пробовали разбирать, Зевс устроил что-то невообразимое. Плоская такая пирамида...

- Стоп, - вмешалась Лада, - плоских пирамид не бывает.

- Сами увидите, - продолжил Ким. - В ней есть небольшое помещение, там стоят колбы для выращивания молдвуна, и штука эта выдает... Не приведи тебе, Рост, попробовать, вовек не захочешь нормально питаться.

- Не поняла, - снова Лада, - так вкусно, или?..

- Или. Отдает металлом, или чем-то прогорклым, или... В общем, описать невозможно, но есть это нельзя. - В устах почти всеядного Кима эти слова кое-что да значили.

- А тебя кто-то заставлял? - нежно спросил Ростик.

- Так еда же! Обязательно нужно попробовать, кроме того, с голодухи, помнишь, мы и не такое жрали. Ладно, с этими колбами, как их называет Казаринов, понятно. Потом, он создал еще что-то вроде такого бассейна с мутной водой. Или не водой, конечно, а чем-то вроде масла. Вот масло он любит, правда непонятно, что под ним происходит, он их тоже... как-то модифицирует. И из-под этих маслов, в этом бассейне, растут, как груши на дереве... Впрочем, сами смотрите.

И он ушел в трюм, где принялся копаться в мешках, которые пилоты возили с собой, в которых обычно находилась вода, немного пищи, топливные таблетки для антигравитационного котла и кое-какое оружие.

- Ты заметила, что Одесса, как и прежде, подавляет самых стойких, самых сильных ребят? - спросил Ростик Ладу. - Ведь этот страх у него - не сам по себе возник. Что-то там... неблагополучно для обитания.

- Смотрите, - Ким принес и сунул эту штуку Росту в руки.

Это было ружье, очень похожее на те, которыми теперь пользовались и люди, хотя впервые получили их как трофейные в войнах с губисками. Но ружье было не обычным. Ствол у него был не слишком длинный, хотя и, несомненно, крупнее, чем все, что

Ростик видел. Пожалуй, такими же были, по классификации Бабурина, предложенной много лет назад, пушки пятнадцатого калибра, никак не меньше. Приклад был выполнен из чего-то, что более всего напоминало пластмассу, еще земную, забытую и такую приятную на ощупь. Прицельное устройство ложилось перед глазом, стоило этот приклад уместить на плече, вполне корректно, даже немного игриво, но Ростик чувствовал, что для стрельбы из этого ружья ему все равно придется слегка переучиваться. Цевье было очень массивным и тяжелым, зато нигде не видно было ни предохранителя, ни щели, чтобы вставлять патронную пластину. Хотя экстрактор имелся, и почти на том же месте, что и следовало, только слева, то есть это ружье выбрасывало отстрелянные дисочки, которые все по понятной аналогии называли гильзами, хотя на нормальные гильзы они никак не походили, подобно немецкому автомату, а не русскому.

- Странная штука, - прокомментировал Ростик. - Его опробовали? И что получилось?

- Бьет великолепно, мощно и очень далеко. Прицел гораздо лучше, чем все наши... Но главное, когда патроны в нем кончаются, его следует снова вернуть в какой-то там... В общем, Казаринов назвал это мусоросборником, и, пожалуй, правильно назвал, туда можно многое засунуть, в этой самой... ну, плоской пирамиде. И ружье пропадает! То ли растворяется, как металл в городе, то ли... Нет, все-таки растворяется, так все наши решили.

- Сколько в этой штуке выстрелов? - спросила Лада. Она тоже повертела в руках новое оружие, предварительно передав управление лодкой Киму.

- Мне говорили, что больше ста. Но раз на раз не приходится.

- Точнее, - попросил Ростик.

- Чуть меньше ста двадцати. - Ким вздохнул, потом продолжил: - Еще в городе возникли три такие металлические тумбы. Туда полагается сдавать металл, любой, от консервных банок, если у кого-то остались, до... Особенно он любит медь. Герундий, по приказу Председателя, конечно, организовал сбор по всему городу разных проводов, недействующих приемников, словом, разных приборов.

- Жрет? - спросила Лада.

- Еще как! Правда, пришлось устроить что-то вроде пунктов вторсырья, где за телевизоры всякие или нержавеющие ложки выплачиваются наши боловские градины. Вот они-то теперь настоящие деньги.

Ростик внезапно понял, что происходит в недрах Зевса, и, почти не отдавая себе отчета, заговорил, причем даже для него самого его голос зазвучал как-то странно, словно труба рядом гудела:

- Ему это не слишком-то и нужно. Он любой металл сам может создавать, какого ему не хватает. И из нашего, какой тут нашелся, и из бокситов этих, которые на Олимпе нашел, и вообще из всего.

- Ты что? Хорошо себя чувствуешь? - спросил Ким быстро.

Но Лада оказалась точнее. Она как-то криво ухмыльнулась и спросила, не поворачивая головы, словно побаивалась на Ростика смотреть:

- Трансмутацией элементов, кажется, такой процесс Грузинов назвал. Еще он утверждал, что такое невозможно, у него во всех учебниках написано.

Все-таки какое-никакое техническое образование, пусть и незаконченное, давало ей определенный теоретический кругозор, которого не было ни у Кима, ни у Ростика, если уж на то пошло. Но сам термин Ростик помнил.

- Написано в учебниках с Земли, - ответил он. - А тут иначе. - Он подумал. - К тому же не исключено, что... Да, так и есть, где-то глубоко внутри него существует что-то, что мы бы, скорее всего, назвали ядерным реактором... Может, эта площадка из плавленого камня, которую он на Олимпе создал, экраном служит против всяких вредных излучений, которые могут нам повредить... Впрочем, эта штука глубоко под землей устроена, мы до нее вряд ли когда доберемся.

- А что он там все-таки делает? Металлы из одного в другой перегоняет, да? - поинтересовался Ким.

- Много всего разного. И одновременно, - ответил Ростик. И лишь тогда понял, что говорит уже "нормальным", своим голосом, а не вещает, как полоумный. - К тому же мне кажется, что, растворяя наши телевизоры, он... читает нашу цивилизацию в том виде, конечно, какой она была на Земле. Но это для него уже мелочи.

- Ничего себе - "мелочи"! - Лада, вероятно, хмурилась.

- Слушай, а этот его... реактор? - Ким, кажется, понял, что теперь на Зевса придется смотреть по-другому. - Он что же, для... как это называется... ага, для медленного термояда тоже подходит?

- Что значит - подходит? - не поняла Лада.

- Кажется, все-таки это должно называться "холодным термоядом", - отозвался Ростик.

- Неважно, как называется. - Ким был задумчив. - Значит, вот как он получает всю ту бездну энергии, которой мы удивляемся. - Внезапно он оживился: - А зачем же тогда он молдвун выращивает? Мы-то думали, он как раз им тоже питается.

- Не знаю, - ответил Ростик. - Ему нужны... так сказать, разные типы энергии. Не исключено, что биохимическая энергия, на которой существуют люди и все гиганты, тоже... входит в его рацион. То есть для каких-то процессов она - экономичнее и эффективнее. Ему ведь нужно очень многое опробовать, если уж он с нами связался - тем более.

Впереди и справа, как теперь уже можно было рассмотреть, появился Боловск. За ним стал виден Чужой город, только очень далеко, хотя и вполне отчетливо. Не составляло труда догадаться, что Ким решил пропустить их, чтобы лететь было короче и спокойнее. Хотя Ростику, при всей его отстраненности, на миг и захотелось посмотреть, пусть и сверху, на свой дом на Октябрьской.

- Может, ему это нужно для выращивания гигантов? - спросила Лада.

- В том числе, - отозвался Ким, когда понял, что Ростик отвечать на этот вопрос не собирается; - Ох, и умный же он у нас. - Он повертел головой, осторожно, чтобы не обидеть Ладу, поправил направление полета, хотя и совсем немного, как пилоты в таких случаях говорили - "на волос". Потом оглянулся, посмотрел на Ростика. - Я имею в виду Зевса, не тебя.

- Я понял, - кивнул Ростик.

Лада хихикнула и высказалась:

- Для нас с тобой, Ким, и Рост кажется неглупым. Вон какую теорию выдумал. И как его угораздило?

- Каждый раз как-то угоразживает... Или угораздивает.

- Или городит, - добавила Лада.

- Да, - твердо произнес Ростик, - он эти вещества как-то перестраивает, использует их и для создания своего тела, и для таких вот пластмасс, из которых приклад нового ружья изготовлен, и для сотворения гигантов.

- Мы усвоили, - сказал Ким, он как-то вдруг посерьезнел и стал, кажется, размышлять над тем, с чем люди действительно столкнулись тут, в Мире Вечного Полдня.

- Но если пораскинуть умом, это все мелочи, - повторил Ростик.

- А что еще можешь сказать? - поинтересовался Ким после молчания.

- Не знаю, - вынужден был признаться Ростик.

- Оч-чень содержательно, - произнесла Лада. Хотя и она все отлично понимала.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВОСПИТАНИЕ "НАЕЗДНИКОВ"

ГЛАВА 13

Прилетели они, как Ким и предполагал, вскоре после обеда. Рост и сам немного удивился, насколько эти расстояния, между Олимпийским хребтом и морем, теперь казались ему малыми, незначительными и, в общем, легкими. Это были дружественные места, обжитые людьми надолго, может быть, насовсем.

Одесса вышла к ним как странное, компактное сверху скопление странных зданий, из которых только некоторые были явно построены людьми, а большинство смахивали на простую рыбью чешую, где крыша почти наползала на соседнюю крышу, и весь этот комок строений, плотный, как хороший снежок, даже слегка льдистый, ощетинился верхушками домов, башенками, в которых, как Рост помнил, находились каменного литья катапульты, предназначенные для того, чтобы отгонять прозрачных летающих китов.

Площадь перед главным домом Одессы, та самая, где они когда-то садились после полетов в лес дваров, когда, собственно, и "открыли" этот город, была заставлена таким количеством антигравов, что Ким ругнулся, когда заводил свою машину на крохотный пятачок, где можно было бы приземлиться и не повредить другие антигравы. Все-таки ему это удалось, хотя Лада, как Ростик понял по её напряженной спине, пару раз и дрогнула, она бы садилась по-другому, более спокойно и безопасно или вообще за городом.

Ким и сам после посадки вытер пот со лба, но это, возможно, стало у него уже автоматическим жестом, ничего особенного в нем не было, если не считать... того, что на этот раз у него действительно по заросшим редкой, азиатской щетиной щекам пробились влажные дорожки из-под шлема.

Встречать их никто не пришел, но в этом они и не нуждались, Ким чувствовал себя тут как рыба в воде. Он скинул свою полетную куртку, которая для июля смотрелась немного не по сезону, сдвинул шлем на затылок и двинулся твердым шагом, жестом приказав загребному обиходить машину и присоединяться к ним, в сторону памятного Ростику здания.

Тут стоял кавардак и народу было больше, чем Ростику хотелось бы. Кто-то шуровал на кухне, рассыпая звон воды о дно немалых, кажется, кастрюль, кто-то скреб столы чем-то, напоминающим жесткие щетки, какими чистят коней, еще двое бакумурских женщин драили полы нормальными швабрами с тряпками, которые, как у всех уборщиц всей России, даже на Земле, оставляли больше разводов, чем, собственно, омывали каменные плиты.

Ким уселся у окна, где они когда-то и сами привычно рассаживались во время трапезы, как Рост помнил, и потребовал еды. К ним вышла пухленькая женщина с повязкой на одном глазу, окинула их пылающим, как бывает только у одноглазых, орлиным взором, произнесла:

- Ага, нашим запасам грозит беда, Ким прилетел, - и добавила на одном дыхании, - сейчас подадут.

- Марьевна, ты бы еще послала кого-нибудь за начальством, нам недосуг ждать, пока они сами к нам подвалят.

- А чего за ними посылать? - резонно возразила тетка. - Они же видели, как вы прилетели, догадались, что... - она смерила Ростика пытливо, - не в одиночку прилетел, вот и появятся.

- А если они не поняли, что это Ким? - с заметной робостью, так мало ей присущей в обычном положении, спросила Лада.

- Все они знают, так что посылать никого не буду, у нас каждая пара рук на счету, нам через полчаса уже надо рыбакам второй обед нести.

- Второй обед, - ворчал Ким, когда тетка ушла и к их столу подсел загребной бакумур, как показалось Ростику, совершенно незнакомый. - Нет, каковы, а?

Но тетка оказалась права. Не успели они как следует отведать душистой, пахнущей удивительно по-домашнему жареной рыбки, которая, как Росту показалось, несмотря на нелюбезный тон и вид одноглазой поварихи, была только-только пожарена, в помещение ввалился Пестель. За ним выступал... Кажется, это тоже были знакомые ребята, но уже за это Ростик не поручился бы. Плохо у него с памятью стало, это следовало признать и не особенно рыпаться.

А когда разговор еще толком и не начался, пришел, как всегда осторожно переступая, словно по льду, Казаринов. С ним была девушка явно цыганского вида, чьи очень длинные и, наверное, красивые волосы были убраны под плотную, чуть не из брезентухи, косынку. От этого вид у нее был немного пиратский, к тому же она чуть не села на кобуру с изрядно большим пистолетом, который со вздохом отстегнула и положила на стол. По тому, как она обращалась с оружием, стало видно, что это она умела. Ростик на мгновение пожалел, что с ним не было Ромки, вот он-то всех этих молодых ребят знал наизусть и про каждого умел рассказать достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Впрочем, и Ким, кажется, эту компанию знал предостаточно, вот только он стал каким-то... отчужденным, по всему было понятно, что теперь его не очень-то и спросишь.

- Ты всех позвала? - спросил Казаринов свою цыганскую помощницу вполголоса, когда они еще только подходили к выбранному Кимом столу.

- Послала кое-кого, - хмуро отозвалась девица. Ростика она разглядывала почему-то очень зло и недоверчиво, он прямо чувствовал ее неизвестно отчего взявшееся недружелюбие.

- Ладно, - проговорил Пестель, который ходил на кухню, чтобы выпросить у одноглазой несколько кружек киселя.

- Кисель не люблю, - выговорила Лада с набитым ртом, хотя и на заводе неплохо подзарядилась, - нет ли чего еще?

- Ты такого не пробовала, уверяю тебя, - почти со счастливым видом Пестель уселся на боковую лавочку, вытянул свои безразмерные ноги и осмотрел Ростика от сапог до макушки все с тем же счастливым видом. - У нас тут вдруг крыжовник одичал, целые защитные полосы из него вымахали, чуть не выше человеческого роста.

- Жорка, - проникновенно проговорил Ким, - давай без ботанических экскурсов.

- А ты все молодеешь, - решил "без ботаники" продолжить разговор Пестель, обращаясь к Ростику. - И как тебе удается?

- Да,- подтвердила девушка в косынке, - прямо не по дням, а по часам.

Роста эта бесцеремонность покоробила.

- Вы-то откуда знаете? Мы же не знакомы...

- Настя Вирсавина, - познакомил их Пестель. - Прошу любить... и так далее.

- Кого любить, - искоса посмотрела и правильно прочитала его реакцию Лада, - он сам выберет. - Она вздохнула, тряхнула короткими волосами. - С этим у него строго.

- А я слышала - наоборот, - едва слышно проговорила Настя, - распутство как образ жизни... Или что-то в этом роде.

Рост взгрустнул, он понял, что столкнулся если не с феминисткой, то уж явно с моралисткой. И его многочисленные любовные похождения, в которых он и виноват-то не был, - хотя, конечно, был, но косвенно, - сделали его позиции в глазах этой девицы куда как слабыми. Хотя, разумеется, можно было обойтись и без нее. Вернее - следовало обойтись, тратить на нее энергию ему не хотелось.

- Гиганты многое могут, - проговорил Ростик, объясняясь за все сразу.

- Глядишь, и наградят тебя бессмертием, - прыснул Пестель, но тут повариха принесла кисель на огромном подносе, и кружки стали передавать в дальний конец стола.

- Дошутишься, действительно наградят, - высказался при этом Ким. - Что тогда будешь делать?

- Ребята, - мягко вмешалась Лада, - отстаньте от него, ладно? Он чуть не три месяца в коме провалялся, пока летунов у Олимпа делал. Только-только выходила его...

- В коме? - сразу насторожился Казаринов. - М-да, достается, как видно, тебе, парень. А по виду не скажешь.

- Тогда ты и нам поможешь, - тут же высказалась Настя. - А то... мы не знаем, что делать.

- В чем проблема? - спросила Лада.

- Допивайте кисель, мы покажем, - кажется, эта самая Вирсавина была та еще язва, не могла помалкивать, даже когда более старшие по званию и по возрасту мужчины присутствовали. - Лучше вы расскажите... что там у вас да как?

Лада, медленно вначале, но все более увлекаясь, рассказала, что произошло у них на Алюминиевом заводе в последние месяцы. При этом она немного отвлеклась и пересказала последние новости с юга, пришедшие из поселения пурпурных на корабле. Она только закончила это отвлечение, как в помещение незаметно, сдержанно и тихо вошла... Вот ей Ростик обрадовался, он вскочил, шагнул навстречу и обнял ее, потому что это была Василиса.

Девушка была порясающе, просто невероятно красива. И была она в каком-то обычном девчоночьем платье, слегка прозрачном на свету, так что ее длинные ноги и крепкая грудь выглядели, словно вырезанные из тумана и грез, не совсем приемлемых желаний и вздохов. Или Ростик действительно изрядно развратился со всем своим многоженством?.. На попытку поцеловать ее она чуть отстранилась, потом вдруг засмеялась и сама прильнула к Ростику.

- Я боялась, что ты меня не признаешь, - она говорила по-русски довольно чисто, вот только выговор губисков почему-то делал ее речь слегка... народной, чересчур простоватой.

Ростик снова поцеловал ее, уже не для того, чтобы поздороваться. Он и сам не ожидал такого взрыва, потому, догадавшись о том, что все на него смотрят, смутился. А Василисе было хоть бы хны. Она придержала его за руку и отвела за стол, словно маленького. Села рядом с ним.

- Они тут про твоих соплеменников на юге много говорили, - пояснила Василисе Настя, - я тебе потом перескажу.

Лада посматривала на Василису искоса, но в общем тоже по-доброму. Даже предложила:

- Киселя хочешь, а то я его терпеть не могу. - Василиса кивнула, взяла Ладину кружку и принялась пить крохотными глоточками.

- Ты знаешь, Гринев, - вдруг ясно и жестковато проговорил Казаринов, - ты бы лучше не сам в суперменов играл, а подготовил себе какую-нибудь замену.

- Зачем? - не понял Ким.

- Дело такое, что... - Казаринов посмотрел на Настю, которая была тут, вероятно, слишком важной персоной, чтобы не учитывать ее реакцию, и вдруг поднялся. - Ладно, пошли, а то и в самом деле засиделись.

Рост понял, что именно Василису вся эта компания и поджидала, а вовсе не потому тут сидели, чтобы Ким насытился. Но Ростик не хотел вот так сразу срываться с места. Он ответил на какие-то сомнения Казаринова, хотя не очень-то понимал их:

- Делаю, что могу.

- А кто сказал, что не можешь лучше? - в упор спросил Казаринов и сунул в руки Насте ее замечательный пистолет. - Пошли, я сказал.

Делать нечего, отправились в путь, причем загребного бакумура Ким оставил на месте, строгим голосом приказав ему получить еще пару тарелок с рыбкой, но все не съедать, потому что он скоро вернется.

Все пошли вдоль берега, туда, где когда-то располагался пляж для кренгования кораблей, а потом... туда же поставили поврежденные корабли, отбитые на Валламахиси. Теперь этих кораблей не было, но между устьем речки, поставляющей в город питьевую воду, и самой Одессой находилось... сооружение, которое Ким определил как плоскую пирамиду.

Точнее это сооружение и в самом деле было трудно обозначить в двух словах. В общем, это была пирамида, вот только... приземистая, местами гладкая, как египетская, местами ступенчатая, словно те пирамиды, которые строили индейцы Нового Света на Земле, майя всякие или инки. Иногда ее стены выгибались, причем особенно это было заметно по ее граням, а местами они были прямыми, словно нарисованными по линейке. От основания пирамиды в сторону моря отходил довольно причудливый нарост, покатый, заглаженный, округлый, как изрядных размеров трубопровод, обмотанный какой-нибудь изоляцией. И он уходил под воду, будто пирамида нуждалась в том, чтобы пить море, или охлаждаться в нем.

Со стороны города в плоской стенке, как-то незаметно отодвинутой от обшей ее массы, виднелась почти правильная квадратная дверь. Была она темна, но, видимо, безопасна, потому что около нее толпились с полдюжины людей и столько же бакумуров. Они что-то выносили из пирамиды и складывали в кузов древнего грузовика, весь вид которого Ростику показался удивительным и необычным. Он и не думал, что такой вот раритетный "ЗИЛ" еще сохранился хотя бы в одном экземпляре.

И лишь после рассматривания этого автомобиля он вдруг понял, что его удивляет больше всего - пирамида не блестела металлом, она отливала каким-то блеском, но тускловатым, словно хорошо очищенный камень.

- Нет, она все-таки металлическая, - пояснил Казаринов, когда Ростик его спросил об этом. - Вернее, это металл, смешанный с камнем. В общем, странная штука, мы не разобрались. Ясно только, что материал этот не корродирует от сырого, морского воздуха. - Он вздохнул. - А ведь по всем нашим представлениям - должен.

- Что еще? - спросил Ростик.

- В этой пещере, - решил вступить в беседу и Пестель, - вырастают ружья и в последнее время пистолеты. Такие, разовые, в которых магазин невозможно сменить.

- Я им рассказал, - терпеливо пояснил Ким. Он точно не понимал, почему должен идти с Ростиком и Ладой к этой пирамиде. Он даже оглядывался, но все-таки шел.

- Мы пару раз отстреляли это оружие, потом сунули обратно в ванну с... - Пестель досадливо поморщился в поисках определения, - в ванну с неизвестным раствором, так оно исчезло. Наверное, пошло в переработку.

- Латекс для патронов туда же засовываете? - спросил Ростик. Оружие это его интересовало, даже очень.

- Нет, для латекса там есть, так сказать, сухой приемник, - отозвался Казаринов. - Мы и не догадывались, что с ним делать, пока не получили первые пушки и не сообразили, что эту штуку нужно наполнять топливными таблетками для антигравов.

- А чистый латекс не пробовали? - продолжал расспрашивать Ростик.

- Нет, у нас с ним напряженно, - сказал Пестель. - Все намотки латекса на палки везут сначала в Боловск. Но мы попробуем, действительно, зачем же дважды его перерабатывать - сначала в топливо, а потом в патроны?

Ростик поразмыслил, оглядывая все, что творилось перед ним, еще разок. Ничего не понял и потому спросил:

- Не понимаю, зачем я-то вам нужен? - Казаринов, Пестель, а за ними и Настя вдруг замялись. - Что я должен тут делать?

Не очень-то ясно, как это получилось у Василисы незадолго до того, как из-за угла пирамиды появились три фигуры. В двух Ростик узнал старца и старицу аймихо. Они были одеты в очень тяжелые светлые тоги, отлично сливающиеся по цвету с окружающим бледно-желтым песком. Что показалось Ростику странным, на шее у них не было обычных православных крестиков, которые они получили у отца Петра, когда еще только прибыли в Боловск.

Третьей среди них была девушка, очень красивая, как все аймихо, и еще более задрапированная, чем старица. Волосы ее были уложены примерно в такой же колтун, как у Насти, вот только косынка была повязана узлом под подбородком. От этого аймихоша смахивала на монахиню.

И еще, от всей этой троицы исходила едва заметная, но все равно явная неприязнь. Ростик уловил ее очень определенно, как запах, как дуновение ветерка. Для того чтобы не вызывать еще большего раздражения почтенных аймихо, он сложил руки "по швам" и поклонился, что частенько заменяло аймихо рукопожатия, вернее, свидетельствовало об уважительном внимании и даже слегка подчиненной вежливости. Аймихо тем не менее остались на расстоянии пяти, а то и семи шагов, когда кланялись в ответ.

Ростик ничего не мог понять. Тем более что, призвав на помощь всю свою способность сосредоточиваться, решил, что старец и его спутница постарше определенно когда-то входили в группу, делающую его Познающим, когда в Храме этим занимался Сатк-лихо. Вот только имен их, разумеется, Ростик не помнил, хотя теперь, после крещения, это были, без сомнения, обычные русские имена.

В каком-то труднообъяснимом молчании вся группа направилась к урезу воды, и тут только Ростик сумел правильно оценить высоту... ответвления от пирамиды, которое уходило в море. Оно оказалось выше человеческого роста и было шершавым, словно старая крепостная стена. Рост погладил эти наплывы камня, пронизанного волокнами металла, и, кажется, понял, что имел в виду Казаринов, когда говорил об удивительно некорродируемой смеси. Камень был армирован металлом, как в мебели или в некоторых постройках Шир Гошоды армировали плетением из лозы свои каменного литья поделки. Там это уменьшало вес изделий, тут, без сомнения, служило чем-то другим, может быть, заменяло вены и нервы, словно у живых существ.

Эта стена делалась ниже у воды, но чувствовалось, что она уходит в песок, а не уменьшается по объему, тяжести и размерам.

- Что это? - спросила Лада у Василисы, которая теперь заметно пыталась держаться сзади.

- Никто не знает, - отозвалась белоголовая девушка.