Чтение 8–й страницы книги ~Креститель~

- Отца упреди, по зиме вернусь. Токмо письмо сперва передай, не то осерчает. Сказывай, холопы при мечах отвагу ужо в сече показали, положиться можно. Ну, да пребудет с тобой милость Стрибога. Поезжай.

Мужик, деловито поправив за поясом кнут, зацепил поводья одной лошади за задние жерди телеги, а поводья запряженной в нее кобылы - за задок третьей повозки, уселся на облучок и тряхнул вожжами:

- Н-но-о, пошли родимые!

Впряженный в первую подводу сивый мерин, крутанув головой, стронулся с места и побрел к воротам. Натянулись поводья второй лошади, она двинулась следом. Так же повлеклась и третья. Пустые телеги катились подозрительно тяжело - но Середин разглядел под одной из рогож знакомые очертания наковальни и понимающе кивнул: коли весь груз такой, телеги особо и не разгонишь.

- По коням! - Девушка первая легко запрыгнула в седло трехлетней вороной кобылки, потрепала ее между ушами: - Ну, моя хорошая, мы подружимся, правда?

Лошади были незнакомые - видать, купленные накануне в Полоцке. Холопы тоже поднялись на спины коней. Вот только Раде в ее длинном сарафане пришлось помучиться, забираясь на вяло переступающего мерина, к тому же увешанного тюками. Девушка уселась боком, собрала в руку поводья.

Боярин Радул, окончательно примирившийся с судьбой, сошел с крыльца, обнял за шею своего першерона, оглянулся на девушку:

- Ты хоть о заводных озаботилась, боярыня? Не то медленно пойдем.

- У нас вещей мало, одной хватит, - ответила Пребрана. - Так мы едем или нет?

- Скачем, - решительно кивнул Олег, ставя ногу в стремя. - Только, чур, не отставать!

Он забросил поводья своего чалого на луку седла и решительно пнул гнедую пятками, пуская ее с места в тряскую рысь:

- Выноси, родимая!

Посады находились почти рядом с трактом, так что много времени для выезда на него у путников не ушло. За полчаса кавалькада промчалась верст десять, после чего ведун чуть подтянул поводья, переходя на широкий шаг, оглянулся на дорогу. Та продолжала жить своею мирной, спокойной жизнью: медленно ползли крестьянские и ремесленные возки, топал к городу, закинув за спину котомку, одинокий путник. Или, точнее, пешеход, раз уж оказался такой голытьбой, что не имел даже завалящей лошаденки. Преследовать небольшой отряд никто не пытался. Олег удовлетворенно кивнул и, заметив впереди отходящую в лес тропку, свернул на нее, пригибаясь перед низкими ветвями осин. Деревья стояли плотно, навстречу не попадалось ни единой полянки - как вдруг ветки раздались в стороны, и путники оказались на самом берегу раздольной реки.

- Двина сие, - подал голос Радул. - Никак, опять купаться потянуло, ведун?

- Спешиваемся... - Олег первым спрыгнул на землю, погладил гнедую по шее, оглядывая гриву, потом похлопал по крупу, приподнял хвост... - Ква! Как чувствовал...

Он указал на заплетенные с синей ниткой в тонкую косичку несколько волос на самом копчике хвоста.

- Чего там, ведун? - не понял боярин.

- Опять какой-то недобиток порчу напускает... - Олег оглянулся, сломал с ближней березы две палочки, зажал косицу между ними. - Боярин, чиркни ножом пальцев на пять выше палок. Да, здесь... Ага, спасибо...

Ведун отнес заговоренные волосы к самому берегу, кинул в траву, вернулся и стал внимательно оглядывать чалого мерина, одновременно предупреждая:

- Кто у себя такую пакость заметит - руками не трогать! Не то порча на руки перейдет. Аккуратно палочками зажимайте и режьте.

Впрочем, косичек обнаружилось только четыре - у походных коней Олега и боярина да у заводных.

- Ворожить станешь? - кивнул на побросанные в траву волосы боярин.

- Не-а, - мотнул головой Олег. - Колдун поймет, что мы нитки его нашли. Пусть думает, что порча действует. Глядишь, и проявится побыстрее - добычу собрать. Или наоборот, отвяжется, если просто напакостить слегка желает. Ладно, теперь моя душенька спокойна. По коням!

Путники выбрались обратно на проезжий тракт и пустили лошадей рысью. Отдохнувшие за время неспешного пути рядом с телегами скакуны двигались ходко. До полудня они промчались верст сорок вдоль Двины и выбрались к крепостице со странным названием Обал и высоким идолом Марцаны перед воротами частокола. Здесь дорога поворачивала на юг, а потому путники напоили коней, перекусили и снова поднялись в седло.

Верст через десять их путь сузился и перешел в гать, что тянулась через чавкающий влагой березняк и мелко подрагивала под копытами. У Середина неприятно засвербило на душе от предчувствия нового ночлега на болоте - однако верст через двадцать гать посветлела, стала сухо похрустывать и вскоре превратилась в широкую пыльную ленту, виляющую среди полей с жизнерадостной свекольной и реповой ботвой.

Затем тракт повернул в чистый сосновый лес, перекатился через холм, через другой, и путники увидели город, размерами не уступающий Полоцку. Дальше, за городом, катились волны по огромному, уходящему к самому горизонту, озеру.

- Луколом, - сообщил боярин, не раз ездивший по этим местам. - Невелико княжество здешнее, но город всё едино стольный. Белорыбица тут диво как хороша!

Дабы не искать приключений в темных лесах, путники опять остановились на постоялом дворе, сторговав у хозяина обширную горницу одну на всех - разве только боярышня со служанкой отделились в углу за наспех повешенной занавеской. Отведали расхваленной Радулом рыбы - вечером заливной, а утром запеченной, - после чего снова пустились в путь.

В версте от города дорога уткнулась в неглубокий, по брюхо лошадям, брод, а потом строго по прямой направилась на восток. За деревней Казенники они опять прошли несколько верст по гати, за которой остановились на короткую дневку. Затем тракт провел их мимо деревни Неклудово - полтораста дворов, окруженных тыном в два роста высотой. Боярин знал здесь практически каждый хутор, иногда он указывал куда-то за лесок и радостно сообщал:

- Дом там Митушинский. Десятника нашего, Гордея, родня. А коли тут за холмом повернуть, то к Веденикам доехать можно. Там с бересты такие туеса ладные плетут, в них аж воду носить можно, и не проливается...

Сзади послышался топот. Олег оглянулся. Десяток мчащихся во весь опор всадников. Может, по делам княжеским дозор торопится, а может, гонец с охраной. Мало ли кто и куда по длинным дорогам русским скачет? Однако странные неприятности последних дней заставили его перевесить щит с крупа гнедой на переднюю луку седла и положить ладонь на рукоять сабли.

- Геть! - Почти поравнявшись с Серединым, первый из всадников внезапно рванул из ножен меч.

Ведун дернул саблю всего на миг позже, а потому смог без труда отразить направленный в голову удар. Нежданный враг промчался дальше, даря Олегу драгоценное мгновение, которого хватило как раз на то, чтобы ухватить ручку щита. Поэтому клинок второго воина он смог принять на железную окантовку, одновременно резанув саблей понизу. Ворог охнул, покатился из седла. С третьим ведун столкнулся щитами - и они разминулись. Четвертый встал на стременах, намереваясь обрушить на голову противника тяжелую секиру, но Олег дотянулся до нее кончиком сабли, мягко - без удара, а плавным усилием - отвел от своей макушки в сторону и выбросил вперед не менее тяжелый щит, ломая его краем ничем не прикрытую грудину. Воин молча откинулся на спину и... И перед ведуном осталась открытая дорога - остальные всадники промчались мимо, подальше от него.

Середин обернулся: серая лошадь, вздымая пыль, волокла за собой его последнего противника, нога которого застряла в стремени. Боярин Радул, размахивая палицей, что-то орал уносящимся татям. Перед ним на дороге валялись двое мертвецов - с живых людей столько крови не натекает. С надсадным воем ползал возле лошади, на которой сидела с круглыми глазами Рада, какой-то человек в войлочном поддоспешнике и пытался собрать валяющиеся в грязи кровавые ошметки. Похоже, это был первый сбитый Олегом разбойник.

Ведун спешился, ударом ноги опрокинул его на спину, наступил ногой на горло:

- Кто вас послал? Чего вам нужно? Ну, говори! Кто?!

- Нехорошо так, ведун, - подошел боярин. - Видишь, мается человек.

Он взмахнул палицей, и голова пленника превратилась в ямку.

- Слушай ты... - вскинулся Середин, подбирая слова, но не подобрал и просто сплюнул в пыль. - Добрый ты человек, боярин Радул.

- Какой есть, - повесил богатырь палицу обратно па пояс. - А че им нужно было? Кто енто такие?

- Спросить надо было у татя!! - не выдержав, заорал Олег. - Спросить, а не киянкой своей по башке вколачивать!

- А чего же ты не упредил, ведун? - развел руками боярин.

Середин только сплюнул еще раз и принялся расстегивать на покойнике ремень. В этот момент послышалось легкое шуршание, а потом тяжелый удар о землю.

- Ой, мамочки... - охнула Рада. - Как же это он?

Третьяк лежал, раскинув руки, а на рубашке быстро темнел длинный порез - от плеча до нижних ребер.

- Кажись, рубанули холопа-то, - зачесал в затылке боярин.

- Понять ничего не успел, - вздохнул Олег, закидывая через спину чалого поясной набор с широким прямым мечом. Ведун подошел ближе, присел на корточки, взял руку, попытался нащупать пульс... Нет ничего... - Пусть будет Мара милостива к своему новому слуге.

- А ты как же цел, Базан? - поинтересовался у второго холопа боярин.

- Да я... - сглотнул холоп. - Я справа от него ехал.

- Видать, не достали, - распрямился Середин. - Давайте через седло его перекинем. Опять вечером придется поминальный костер жечь. Что скажешь, боярыня? Может, домой возвертаешься?

- Не, - мотнула головой Пребрана. - Я одна теперь никак не поеду. Токмо с вами. Куда вы, туда и я.

- Где остановиться лучше для дела сего, боярин? - повернул голову к Радулу Олег.

- Где скажешь, ведун. До Рши все едино засветло не успеем. Я так мыслю, с тракта нам до ночи надобно отвернуть. Как бы не вернулись во мраке душегубы.

- Это ты прав, - согласился Середин. - Против нежити мои заговоры помогают, а против живых не всегда. В тихом месте ночевать будет спокойней.

Трупы разбойников путники тоже прихватили с собой, но лишь для того, чтобы те не воняли на дороге - свернув в лес, их скинули в первую попавшуюся низину. Третьяк же ушел в лучший мир в красивом месте - жаворонки приняли и унесли его душу в слиянии двух речушек, на длинном песчаном мысу, куда мужчины не поленились принести высокую груду сухих сосновых хлыстов, нападавших в здешнем лесу после снежной переменчивой зимы.

Для себя путники развели отдельный костерок, помянув молодого холопа добрым словом и густым темным пивом. Разумеется, в этот день двигаться дальше они уже не собирались. Базан и Рада натянули веревку между двумя деревцами, накинули на нее большой кусок грубого холста, сшитого из пяти полотнищ, придавили по краям полешками - и получилось грубое подобие палатки, куда Пребрана отправила холопку готовить постель. Сама же присела рядом с задумчиво глядящим на огонь Олегом:

- А как ты понял, что они напасть сбираются, ведун?

- Ничего я не понял, - поморщился Середин. - Ничего. Просто успел привыкнуть, что в этом мире всегда нужно готовиться к самому худшему и радоваться, коли всё обходится мелкими неприятностями. Увидел воинов и приготовился на случай беды. Боярин, стало быть, тоже. А твои мальчишки к спокойной жизни привыкли. Не ждали... Зря ты поехала. Молоды они еще. Обучить их сперва надобно. Делу ратному да сторожке постоянной. Готовности меч завсегда под рукой держать. А коли мирно всё - то кистень в рукаве. Только так до старости и доживешь...

- Благодарствую тебе, ведун... - Она взяла Олега под локоть, чуть прижалась. - Кабы не ты, лежали бы вы ныне в земле сырой, а нас, мыслю, натешившись, гнали бы уж в земли греческие али хазарские продавать.

- Чего я? - удивился Середин. - Боярин, вон, зараз двоих палицей своей смахнул.

- Тык он за палицу схватился, как лязг железа услышал, - указала она на стоящего у погребального костра богатыря. - Кабы не ты, и понять бы ничего не успел... С тобой покойно, ведун. Хотела бы я, чтобы сыновья мои на тебя походили. Чтобы ты холопов молодых чему научил. Дабы тоже руку на мече держать умели. А, ведун? Как мне уговорить тебя в делах таких хоть маленько помочь?

Рука девушки, словно невзначай, легла ему на бедро.

- Есть один способ, - улыбнувшись, тихо ответил он.

- Рада! - громко распорядилась Пребрана. - Ну-ка, сходи в лес, мелкого хвороста собери охапку, дабы утром огонь быстрее занялся. И ты Базан, тоже ей подмогни. И присмотри, чужих бы кого не появилось.

- Слушаю, слушаю, боярыня, - нестройно ответили слуги и отправились в чащу.

- Боюсь я, - тихо сказала девушка, - как бы порчу на постель мою никто не навел. Не глянешь, ведун?

Молодой человек с сомнением посмотрел в сторону палатки. Останешься вот так наедине с девушкой, а потом разговоров не оберешься: было - не было, твой ребенок - не твой. И вообще, как честный человек...

- Отчего не глянуть? - Олег поднялся, расстегивая ремень, нырнул под полог и не столько во исполнение женской воли, сколько по привычке провел над толстой войлочной подстилкой левой рукой. - Вроде, чисто.

- А ты внимательно смотрел, ведун? - улеглась рядом Пребрана.

Она сладко потянулась, отчего короткая курточка отползла наверх, обнажая атласную полоску возле шаровар. Олег, не удержавшись от соблазна, скользнул ладонью по гладкой материи, и как-то сами собой пальцы ушли ниже, под завязки штанов. Девушка закрыла глаза, легко перебирая ему волосы, и ведун потихоньку повлек скользкую материю наверх, пока не ощутил обнаженное тело. Пребрана тихо охнула, словно он коснулся не просто кожи немного ниже талии, а чего-то куда более интимного. Середин сдвинул руку немного ниже...

- Ведун! Ведун, ты где?!

- Ква! - сел Олег, а девушка торопливо расправила сбившуюся в складки ткань.

Середин, подхватив пояс с оружием, выкатился наружу, рывком встал:

- Кого потерял, боярин?

- Ну, ты колдун! - вздрогнул богатырь. - Не было ж тебя здесь!

- Вот же он я.

- Смеркается, ведун. Мыслю я, стражу назначить надо. Ты пока ложись, а я холопа дождусь, первым его оставлю, да и сам рядом лягу. Ты полуночную, самую колдовскую, стражу нести станешь, а я - утреннюю. Под утро сонных завсегда легче брать. И видно всё, и ворог еще глаза не продрал. Я это к тому, что супротив простых татей я управлюсь. А ты, будь ласков, во мраке покарауль. Люди в такой час не приходят...

- Не беспокойся, - кивнул Олег. - Посторожу.

- Ну, так ложись, отдыхай. Я пока присмотрю.

Середин оглянулся на палатку, вздохнул: Радул не холоп, его так просто в лес погулять не пошлешь. К сожалению... Не то чтобы ему так нравилась эта костлявая девица-переросток, но Олег уже и забыл, когда последний раз слышал горячие женские стоны и ощущал на лице прерывистое дыхание, когда чувствовал биение взбунтовавшейся плоти...

- Еще немного, и мне начнут нравиться козы... - пробормотал ведун и решительно повернул к сумке за шкурой.

Рада, кстати, сейчас там, в лесу. А с девками подневольными в этом мире все проще...

- Рада, да где ты там! - послышался из палатки раздраженный крик. - Где одеяла все? Рада, где ты бродишь?! Сюда иди, холодно!

Служанка тут же прибежала из леса, свалила хворост неподалеку от огня, подхватила один из тюков и юркнула в палатку, даже не оглянувшись на своего "спасителя". Раскинув шкуру, Олег разделся, разогнался по песчаной косе и, к ужасу богатыря, с головой ушел под воду, скользя вдоль самого дна. Увы, в этот тяжелый час ему навстречу не попалось не только русалки, но даже болотницы. Прямо святое место - хоть идолов врывай.

Отдав реке часть своего жара, ведун выбрался на берег. Не одеваясь, закатался в шкуру и закрыл глаза. Он уже понял, что в эту ночь к нему не придет никто - ни берегини, ни женщины, ни даже колдуны, которым можно под настроение башку лысую отрубить. В общем, всё будет хорошо.

Предрассветный туман, пропитавший пологи, вьюки, одежду, постели, заставил путников подняться еще до рассвета. Разводить огонь никто даже не пытался - собрав лагерь и заседлав коней, люди тронулись дальше. К первым лучам солнца они выбрались на дорогу, а незадолго до полудня вышли к крупному стольному городу, раскинувшемуся не меньше, чем на версту по обе стороны от тракта. Центральная крепость стояла, скорее, не на холме, а поднимала рубленые стены над рукотворным земляным валом - за ними не выглядывали островерхие крыши теремов над княжескими и боярскими хоромами, башни детинца, как обычно бывает, когда крепость возводится на взгорке.

Впрочем, сам город начинался далеко за пределами крепости. Миновав ворота частокола со скучающей у костра поместной стражей, путники долго ехали мимо изгородей в три-четыре жерди, за которыми тянулись грядки с огурцами, капустой и неизменной на Руси репой. Классические избы-пятистенки стояли без фундаментов, просто на дубовых колодах, возле холодных овинов бродили куры, поросята вспахивали розовыми пятачками утоптанную землю. Больше всего это напоминало бы садоводство брежневских времен - если бы не обилие скота и не стоящие в стороне от жилья мастерские. В некоторых из них обнаженные по пояс, потные мастера стучали молотами по наковальням; в других вываривали шкуры, чеканили медь, лепили глину, строгали дерево, отбивали войлок - полуденная жара заставила ремесленников распахнуть двери, а то и вовсе перебраться с работой под навес.

- Надеюсь, тут и харчевни какие-нибудь имеются, - вслух заметил Олег. - Где это мы, боярин?

- Рша, - кратко ответил Радул, погоняя коня.

- Рша? - Середин удивленно почесал в затылке, пытаясь соотнести название с известными ему городами, пока не сообразил: - Елки, это же Орша!

Та самая знаменитая Орша, под которой цивилизованный мир впервые познакомился с установками залпового огня.

Он огляделся еще раз, удивленно покачал головой: странная штука - история. Города, которые поражали своими размерами мир, с течением веков становятся мелкими весями, а деревни - столицами. А некоторые селения не меняются на протяжении тысячелетий. Скорее всего, в двадцатом веке "стратегический железнодорожный узел Орша" размерами не сильно превышал Ршу нынешнюю.

Под стенами крепости шумел обширный торг - но на ближнем пересечении дорог богатырь повернул направо и Рысью промчался по узенькой улочке между плотными частоколами выше всадников высотой. Где-то через минуту улица пошла вниз, и перед путниками открылась широкая водная гладь, покрытая белыми бурунами пены. Боярин спешился неподалеку от берега, перелез через толстые, густо смазанные салом и жиром, дубовые рельсы, вошел в воду, зачерпнул полные горсти, омыл лицо, зачерпнул снова, напился и только после этого оглянулся на спутников:

- Днепр! Вот он, дошли.

Воспитанный совсем в другом времени, Олег пить сырую воду из реки не рисковал, а потому и с седла слезать не стал, свысока оглядывая одну из великих русских рек. Ниже по течению она словно кипела, вздымаясь стоящими на одном месте волнами, раскидывая пену, брызги, злобно ревя и выставляя наружу то тут, то там каменные клыки. Выше - неторопливо двигались спокойные воды, покачивались у причалов могучие новгородские ладьи с гордо поднятыми резными носами, каждая из которых могла взять по двести телег груза и, сверх того, по сотне воинов судовой рати.

Теперь стало понятно, что рельсы идут от крепости вниз по реке. Волок. Судовой волок мимо порогов. Интересно, ладьи так тащат или на тележки какие кладут? Пожалуй, все-таки на тележках - тонкие доски корабельного днища на такую дорогу не рассчитаны. Да и с колеей проще. Корабли бывают разные. Поди угадай ширину? А на тележку можно любое приспособить - и дальше только кати.

- А что, боярин, - окликнул Олег Радула. - Может, дальше на ладье поплыть? Заведем лошадей, да и будем на сене валяться, пока река сама к Киеву привезет.

- Коней не всякий купец возьмет, - перелез обратно через рельсы богатырь. - Морока. Корми их, убирай. Воняют, падают. Опять же, по тракту быстрей обернемся. Отсель к Рогачеву по прямой, там вдоль берега до Черниговского княжества, перед Припятью самолетом на Любек и через день в Киеве покажемся.

- Как? - Середину показалось, что он ослышался.

- Ну, через два, - поправился боярин. - Тут пятьсот верст всего осталось. Ден за семь-десять доберемся.

- Самолетом?

- А как иначе через Днепр-то? Тем паче - с лошадьми.

- Пожалуй, ты прав, - усмехнулся своим мыслям Середин. - С лошадьми без самолета никак...

Перекусив в какой-то корчме, не имеющей ни конюшни, ни комнат для постояльцев, путники неспешной походной рысью двинулись дальше, обгоняя величественно следующие по реке крутобортные красные ладьи, что несли громадные прямые паруса с вписанным в круг красным же крестом - символом солнца, - и тощие вытянутые ушкуи с кожаными бортами и многочисленными прорезями для весел.

Дорога петляла между холмами, то стелясь вдоль самой воды, то отворачивая в бескрайние поля, засеянные где хлебом, где высоченной, в полтора роста, коноплей, где всякого рода корнеплодами. Лесов попадалось мало, да и те скорее напоминали рощицы, зачастую просвечивая насквозь, несмотря на листву.

- Гляньте, Никита, похоже, сына женил! - вытянул руку вправо богатырь. - Никита, сотник наш, кожемякин сын.

- И почему ты так решил? - поинтересовался Олег, не увидевший ничего, кроме поросшего зеленой травой поля.

- Дык, рощи-то нет тополиной! - пояснил боярин. - Не ведаю, як у вас, новгородских, а мы, как сын рождается, рощу тополиную сажаем. Деревцев на полтораста, али более. Отрок растет - и тополя подымаются. Как годков двадцать исполнится, они уж сажен по десять-пятнадцать вымахивают. А жену себе выберет - мы тополя-то валим все и дом молодым рубим...

- Люди добрые, - неожиданно пересек дорогу какой-то старик, - сделайте дело доброе, подайте неимущему хлеба краюху. Внучек малых князь Перуну своему злобному на корм отдал, дети в Хазарин головушки сложили. Некому...

- Как это детей Перуну отдал? - не понял боярин. - Кто посмел? Что за князь, как волхв допустил такое?

- То киевский Владимир-князь своевольничает, кровушкой человеческой бога своего поит...

- Ты лжешь!!! - схватившись за палицу, дал шпоры коню богатырь, и Середин еле успел перегородить ему дорогу:

- Стой, боярин! Мало ли чего старику мерещится? Доживи до его годов - может, и сам птицу Сирин по вечерам крошками кормить станешь. Не гневись, боярин Радул, грешно на юродивого обижаться. А ты, - обернулся к нежданному попрошайке ведун, - ступай отсюда.

Крест на руке резко пульсировал огнем, давая знать, что со встречным прохожим, не всё так просто.

- Базан, дай старику полть петушиную, - распорядилась Пребрана. - А ты поешь да домой ступай, отец. Может, у тебя там дети от Перуна возвернулись, беспокоятся.

- Спасибо, спасибо тебе, боярыня, - повернулся к ней старик, схватился за стремя и поцеловал ногу. - Да будут милостивы к тебе боги, да продлит Сварог твои годы, да пошлет тебе Макошь серебро и злато, да пришлет тебе Дидилия мужа хорошего, а Лада сделает сладкой твою жизнь...

- Держи, старик, - вынул из чересседельной сумки угощение холоп и передал нищему.

- Благодарствую вам, люди добрые... - Схватив половину соленой курицы, старик отбежал от путников. - Спокойной вам дороги. А как мимо дуба обгорелого проедете, направо не поворачивайте. Там у ручья место для ночлега недоброе, там шаман лежит неведомый, из-за Булгарии нечестивой приехавший. Вы там костров не жгите, спать не ложитесь, жертвы не оставляйте.

- Спасибо на добром слове. - Потирая запястье, Олег направил гнедую к прохожему, внимательно оглядывая незнакомца. То ли колдун, то ли волхв, святой человек - поди разбери. Может, просто юродивый чьими-то магическими стараниями. Для освященного в Князь-Владимирском соборе крестика всякое колдовство, что не от церкви, враждебным кажется. Однако не рубить же его за это на дороге среди бела дня?

Середин повернул лошадь и пустился догонять спутников. Возле Пребраны натянул поводья, наклонился, осмотрев стремя и колено, которых касался странный нищий. Вроде, никаких покладов, ничего не добавлено. Правда, прикосновение старика крестик ощущал слабым теплом. Может, успел как-то наговорить, пометить?

Девушка нервно хихикнула, и ведун, выпрямившись, отъехал в сторону.

- Ты чего, боярин?

- Ничего, - покачал головой Середин. - Просто не понравился мне этот безумец. Надо бы вечером наговор от порчи сделать.

Пожалуй, это был лучший выход. Ведь ногу у девушки не отрежешь, это не конский хвост. И штаны снять тоже не потребуешь - надо же и приличия некие соблюдать!

- Мыслишь, колдун это черный был? - встрепенулся боярин. - То-то он хулу на великого князя нес! Надо было повязать его, да к князю для расспроса отвезть.

- Думаешь, охота князю со всяким нищим ругателем беседовать? - поинтересовался Середин.

- Некогда ему, батюшке, - со вздохом согласился богатырь. - Оттого и отпустил я безумца.

- Интересно, а что за племена за Булгарией живут? - спросила Пребрана. - Это ведь так далеко... Федосий, сказочник мамин, говаривал, псы там о двух головах бегают - одна мяукает и мышей ловит, другая по ночам дом сторожит. И змеи там на ногах ходят. А зубов у них нет, и они себе каменные вставляют, из самоцветов драгоценных. Коли кто такую змею убьет, враз богатым боярином становится.

Середин, не удержавшись, расхохотался.

- Ты чего? - повернул к нему голову богатырь.

- Слышал бы хан Ильтишу, какие страсти вы про его земли рассказываете, - покрутил головой Олег, - вот бы повеселился.

- А кто это такой?

- Правитель одного из племен, что за Булгарией живут. Я там в позапрошлую зиму путешествовал.

- Ужели? - едва ли не хором поразились богатырь и девушка. - И как там? Кто живет? Правда про зверей неведомых?

- Живут там зыряне, вотяки, остяки, вогулы, - пожал плечами Середин. - Богам поклоняются тем же, что и мы, однако правителей своих ханами называют. Разве только Велеса выше Сварога почитают, да святилища не за стенами, а в городах строят. Городов там много больших, народ руду копает, меха добывает, золото моет. Кузнецы в тех местах знатные, не хуже русских. Булгарские купцы брони, мечи в тех местах, на Урале, покупают, а после за Хазарию, арабам и персам продают. И спрос на них не менее, нежели на меха тамошние. Про прочие мастерства мало знаю. Ткани там, чеканку сильно не хвалят. Но для себя делают. Города у них, как и у нас, деревянные, стены вокруг земляные. Хлеба, каши мало едят, больше мяса. Булгары хитрые дружбу с ними ведут, воевать опасаются. Но в союзники часто берут на соседей ходить. На нас, то есть. На хазар, на половцев. Еще далее на восток самоеды живут, юраки, тунгусы. У них вера уже иная. Живут больше в юртах, но многие тамошние ханы дома деревянные рубят и амбары, на крепости похожие. Добро там держат и воинов. А собак или кошек двухголовых не встретил. Может, не повезло.

- А чего тебя в такие края далекие понесло, боярин? - спросила Пребрана.

- Слышал я, что Баба-Яга там живет, - признался Олег. - Вот и поехал. Надеялся найти.

- Нашел? - насторожились девушки при упоминании известной в народе покровительницы детей и хранительницы человеческого рода.

- Нашел, - кивнул Середин. - Из золота она, вдвое меня выше ростом.

- И как она?

- Да хорошо у нее все. Стоит себе и стоит. Я ей живот погладил и назад поехал.

- Ты погладил живот Бабе-Яге? - Пребрана подъехала ближе, пристально вглядываясь в его руки. - Какой ладонью?

- Отмахав ради нее почти две тысячи верст через сугробы и дикие места, я приложил к ней все руки, какие у меня только были.

Боярыня протянула руку, с видимым благоговением коснулась кончиками пальцев его запястья, потом отъехала в сторону. Ее нервозность можно было понять: прикосновение Бабы-Яги гарантировало здоровое потомство и сохранение рода на веки вечные. Правда, если женщина не могла посетить древнюю богиню сама, то тот, кто касался золотого идола, должен был погладить ее живот. И, разумеется, не через одежду.

- А дороги там какие? - поинтересовался Радул.

- Нет там дорог, боярин. Всё, как у нас, на Руси. Зимой на санях по рекам ездят, летом по ним же на лодках и ладьях. Племена тамошние многие по весне поля хлебом, овсом и ячменем засевают, да почти все со скотом на юг, в степи уходят. А в холода к полным амбарам на зиму возвращаются. Это те, что ближе к Булгарии расселились. А кто дальше, к горам - те в основном мастерством железным живут. Только сами мало торгуют, всё больше купцам продают, али соседям, что на торг приезжают...

За разговорами время бежало быстро. Солнце потихоньку катилось к закату, и когда возле россоха путникам встретился кряжистый вековой дуб с обгоревшей вершиной они уже подумывали о ночлеге.