Чтение 8–й страницы книги ~Затерянный мир~

мог бы легко придраться к этому. Вглядываясь в тускло-серый ландшафт и
постепенно разбираясь в его деталях, я увидел длинную, огромной высоты
линию скал, напоминающую гигантский водопад, а на переднем плане - пологую
равнину с разбросанными по ней деревьями.

- Если не ошибаюсь, этот пейзаж был и в альбоме, - сказал я.

- Совершенно верно, - ответил профессор. - Я нашел там следы стоянки.
А теперь посмотрите еще одну фотографию.

Это был тот же самый ландшафт, только взятый более крупным планом.
Снимок был совсем испорчен. Все же я разглядел одинокий, увенчанный
деревом утес, который отделяла от кряжа расщелина.

- Теперь у меня не осталось никаких сомнений, - признался я.

- Значит, мы не зря стараемся, - сказал профессор. - Смотрите, какие
успехи! Теперь будьте добры взглянуть на вершину этого утеса. Вы
что-нибудь видите там?

- Громадное дерево.

- А на дереве?

- Большую птицу.

Он подал мне лупу.

- Да, - сказал я, глядя сквозь нее, - на дереве сидит большая птица.
У нее довольно солидный клюв. Это, наверное, пеликан?

- Зрение у вас незавидное, - сказал профессор. - Это не пеликан и
вообще не птица. Да будет вам известно, что мне удалось подстрелить вот
это самое существо. И оно послужило единственным неоспоримым
доказательством, которое я вывез оттуда.

- Оно здесь, у вас? Наконец-то я увижу вещественное подтверждение
всех этих рассказов!

- Оно было у меня. К несчастью, катастрофа на реке погубила не только
негативы, но и эту мою добычу. Ее подхватило водоворотом, и, как я ни
старался спасти свое сокровище, в руке у меня осталась лишь половина
крыла. Я потерял сознание и очнулся только, когда меня вынесло на берег,
но этот жалкий остаток великолепного экземпляра был цел и невредим. Вот
он, перед вами.

Профессор вынул из ящика стола нечто, напоминающее, на мой взгляд,
верхнюю часть крыла огромной летучей мыши. Эта изогнутая кость с
перепончатой пленкой была по меньшей мере двух или более футов длиной.

- Летучая мышь чудовищных размеров? - высказал я свое предположение.

- Ничего подобного! - сурово осадил меня профессор. - Живя в
атмосфере высокого просвещения и науки, я и не подозревал, что основные
принципы зоологии так мало известны в широких кругах общества. Неужели вы
не знакомы с элементарнейшим положением сравнительной анатомии, которое
гласит, что крыло птицы представляет собой, в сущности, предплечье, тогда
как крыло летучей мыши состоит из трех удлиненных пальцев с перепонкой
между ними? В данном случае кость не имеет ничего общего с костью
предплечья, и вы можете убедиться собственными глазами в наличии всего
лишь одной перепонки. Следовательно, о летучей мыши нечего и вспоминать.
Но если это не птица и не летучая мышь, тогда с чем же мы имеем дело? Что
же это может быть?

Мой скромный запас знаний был исчерпан до дна.

- Право, затрудняюсь вам ответить, - сказал я.

Профессор открыл монографию, на которую уже ссылался раньше.

- Вот, - продолжал он, показывая мне какое-то чудовище с крыльями, -
вот великолепное изображение диморфодона, или птеродактиля, - крылатого
ящера юрского периода, а на следующей странице схема механизма его крыла.
Сравните ее с тем, что у вас в руках.

При первом же взгляде на схему я вздрогнул от изумления. Она
окончательно убедила меня. Спорить было нечего. Совокупность всех данных
сделала свое дело. Набросок, фотографии, рассказ профессора, а теперь и
вещественное доказательство! Что же тут еще требовать? Так я и сказал
профессору - сказал со всей горячностью, на какую был способен, ибо теперь
мне стало ясно, что к этому человеку относились несправедливо. Он
откинулся на спинку стула, прищурил глаза и снисходительно улыбнулся,
купаясь в лучах неожиданно блеснувшего на него солнца признания.

- Это величайшее в мире открытие! - воскликнул я, хотя во мне
заговорил темперамент не столько естествоиспытателя, сколько журналиста. -
Это грандиозно! Вы Колумб науки! Вы открыли затерянный мир! Я искренне
сожалею, что сомневался в истине ваших слов. Все это казалось мне
невероятным. Но я не могу не признать очевидных фактов, и они должны быть
столь же убедительны для всех.

Профессор замурлыкал от удовольствия.

- Что же вы предприняли дальше, сэр?

- Наступил сезон дождей, мистер Мелоун, а мои запасы продовольствия
пришли к концу. Я обследовал часть этого огромного горного кряжа, но
взобраться на него так и не смог. Пирамидальный утес, с которого я снял
выстрелом птеродактиля, оказался более доступным. Вспомнив свои
альпинистские навыки, я поднялся на него примерно до середины. Оттуда уже
можно было разглядеть плато, венчающее горный кряж. Оно было просто
необгятно! Куда ни посмотреть - на запад, на восток, - конца не видно этим
покрытым зеленью скалам. У подножия кряжа расстилаются болота и
непроходимые заросли, кишащие змеями и прочими гадами. Настоящий рассадник
лихорадки. Вполне понятно, что такие препятствия служат естественной
защитой для этой необыкновенной страны.

- А вы видели там еще какие-нибудь признаки жизни?

- Нет, сэр, не видел, но за ту неделю, что мы провели у подножия этих
скал, нам не раз приходилось слышать какие-то странные звуки, доносившиеся
откуда-то сверху.

- Но что же это за существо, которое нарисовал американец? Как он с
ним встретился?

- Я могу только предположить, что он каким-то образом проник на самую
вершину кряжа и увидел его там. Следовательно, туда есть какой-то путь.
Путь, несомненно, тяжелый, иначе все эти чудовища спустились бы вниз и
заполонили бы все вокруг. Уж в чем другом, а в этом не может быть
сомнений!

- Но как они очутились там?

- На мой взгляд, ничего загадочного тут нет, - сказал профессор. -
Обгяснение напрашивается само собой. Как вам, вероятно, известно, Южная
Америка представляет собой гранитный материк. В отдаленные века в этом
месте, очевидно, произошло внезапное смещение пластов в результате
извержения вулкана. Не забудьте, что скалы эти базальтовые, следовательно,
они вулканического происхождения. Площадь величиной примерно с наше
графство Суссекс выперло вверх со всеми ее обитателями и отрезало от
остального материка отвесными скалами такой твердой породы, которой не
страшно никакое выветривание. Что же получилось? Законы природы потеряли
свою силу в этом месте. Всевозможные препятствия, обусловливающие борьбу
за существование во всем остальном мире, либо исчезли, либо в корне
изменились. Животные, которые в обычных условиях вымерли бы, продолжали
размножаться. Как вы знаете, и птеродактиль, и стегозавр относятся к
юрскому периоду, следовательно, оба они древнейшие животные в истории
Земли, уцелевшие только благодаря совершенно необычным, случайно
создавшимся условиям.

- Но добытые вами сведения не оставляют места для сомнений! Вам нужно
только представить их соответствующим лицам.

- Я сам так думал в простоте душевной, - с горечью ответил профессор.
- Могу сказать вам только одно: на деле все вышло по-другому - мне
приходилось на каждом шагу сталкиваться с недоверием, в основе которого
лежала людская тупость или зависть. Не в моем характере, сэр, пресмыкаться
перед кем-нибудь и доказывать свою правоту, когда мои слова берут под
сомнение. Я сразу же решил, что мне не подобает предгявлять вещественные
доказательства, которые были в моем распоряжении, Самая тема стала мне
ненавистной, я не хотел касаться ее ни единым словом. Когда мой покой
нарушали люди, подобные вам, люди, угождающие праздному любопытству толпы,
я был не в состоянии дать им отпор, не теряя при этом чувства собственного
достоинства. По характеру я, надо признаться, человек довольно горячий и,
если меня выведут из терпения, могу наделать всяких бед. Боюсь, что вам
пришлось испытать это на себе.

Я потрогал свой заплывший глаз, но смолчал.

- Миссис Челленджер постоянно ссорится со мной из-за этого, но,
по-моему, каждый порядочный человек поступал бы точно так же на моем
месте. Впрочем, сегодня я намерен явить пример выдержки и показать, как
воля может победить темперамент. Приглашаю вас полюбоваться этим зрелищем.

Он взял со стола карточку и протянул ее мне.

- Как видите, сегодня в восемь часов тридцать минут вечера в
Зоологическом институте состоится лекция довольно популярного
естествоиспытателя мистера Персиваля Уолдрона на тему "Скрижали веков."
Меня приглашают занять место в президиуме специально для того, чтобы я от
имени всех присутствующих выразил благодарность лектору. Так я и сделаю.
Но это не помешает мне - конечно, с величайшим тактом и осторожностью! -
обронить несколько замечаний, которые заинтересуют аудиторию и вызовут кое
у кого желание более обстоятельно ознакомиться с поднятыми мною вопросами.
Спорные моменты, разумеется, не будут затронуты, но все поймут, какие
глубокие проблемы таятся за моими словами. Я обещаю держать себя в руках.
Кто знает, может быть, моя сдержанность приведет к лучшим результатам.

- А мне можно прийти туда? - поспешил я спросить.

- Разумеется... разумеется, можно, - радушно ответил профессор.

Его любезность была почти так же ошеломительна, как и грубость. Чего
стоила одна его благодушная улыбка! Глаз почти не стало видно, а щеки
вспухли, превратившись в два румяных яблочка, подпертые снизу черной
бородой.

- Обязательно приходите. Мне будет приятно знать, что у меня есть по
крайней мере один союзник в зале, хоть и весьма беспомощный и несведущий в
вопросах науки. Народу соберется, вероятно, много, так как Уолдрон