дзета-волна изменила свой ритм, - это изменение пола субъекта.
Исследование покажет, что ее гормоны в основном женские. Или нет? Если ее
клетки - зеркальное отражение его клеток, то и гены - тоже. Может быть, и
гормоны? А внутренние исследования? Не покажут ли они, что внутренние
органы квази-Мэри мужские, а не женские?
сознание уже уцепилось за другую возможность алиби: во время пребывания на
Радость Данте она наверняка попала бы под воздействие фиолетовой вспышки.
А это могло привести к странным изменениям в ее организме, тут и форма
мозговых волн, и гормоны, и внутренняя перестройка организма.
излучения звезды. Конечно, все это привлечет самое широкое внимание, и ей
придется пройти через тысячи не очень приятных опросов. Но если ее воля
будет тверда, а нервы - из стали, то она пройдет через все это и потребует
права на восстановление Федерального гражданства. И законники, хоть и
неохотно, но признают за ней это право и позволят жить там, где она
пожелает. А после этого какую великолепную пару составят они с Джоном
Кэрмоди!
являлась к нему, звонила по телефону... Если ее разум - зеркальная копия
его разума, почему бы ей не думать о том же, что и он?
проигнорировать, хотя это было ему не по нраву. Может быть, она вовсе не
Джон Кэрмоди в образе женщины? Может она все же Мэри?
изменятся не намного, с учетом ситуации. Его пистолет даст ему то
уникальное возбуждение и переживание, которое он давно ожидает.
была одета, а мужчина совершенно обнажен. Они обвили друг друга руками,
мужчина страстно прижимал женщину к железному телу уличного фонаря.
неуклюжие движения мужчины.
поднял голову и уставился безумным взглядом на землянина.
казалось, удлинилось еще больше. Бритый череп был покрыт нежным пушком,
который даже во мраке ночи казался золотым. Ноги его совершенно
деформировались и являли нечто среднее между ногами человека и быка.
Колени прогнулись назад, ступни изогнулись так, что он мог передвигаться
только на носочках, как балерина на пуантах. Вместо пальцев ступни
украшали желтые роговые наросты - копыта.
проступали отвратительные козлиные черты. Старый монах стал гнусным
сатиром.
замолчал, забыв закрыть рот.
помахала ему рукой. Затем покачала бедрами, точно также, как это делали до
нее миллионы других женщин, соблазняя мужчин. При других обстоятельствах
это выглядело бы довольно комичным, если бы не одна подробность: фигура у
Мэри была точь-в-точь, как у любой женщины на шестом месяце беременности.
Во-первых, дикое животное влечение к Скелдеру, во-вторых, грубую плотскую
страсть к Мэри.
Джон выскочил из автомобиля, обежал его и бросился за ними с пистолетом в
руке. Он стрелял и стрелял в красный туман.
белья из прачечной, которую гнал ветер отчаяния. Мэри резко обернулась,
рот ее был раскрыт в безмолвном крике, руки простерты в мольбе. Она
покачнулась и рухнула наземь.
второй, в живот. Он чувствовал, что сердце его разрывается, что он падает,
что кровь хлещет из него фонтаном, что он проваливается в бездонный
мрак...
конца.
голове. В небе, высоко в небе растопырила багровую ладонь луна. Как будто
мифический великан швырнул ввысь перчатку, бросая вызов самому господу.
сдавай карты, твой ход.
он ощупал тело, ожидая наткнуться на дыры от пуль. Но все было цело, и
следов от крови не было, хотя одежда была влажной. Слава богу, влажной не
от крови, от пота.
что чувствуешь себя абсолютно беспомощным, как ребенок. Постепенно к нему
вернулась способность размышлять. Очевидно, все эти ощущения, поразившие
его, на самом деле испытывали Скелдер и Мэри, когда в них вонзались пули.
Они как бы передались ему, и он получил такое шоковое потрясение, что
надолго потерял сознание и даже решил, что умер.
что же это такое, в конце концов?
будь дураком. Ты просто испугался... до смерти.
подпрыгнуть. Он повернулся и, держа пистолет в руке, стал вглядываться во
тьму.
стоял высокий дом, каждый из шести этажей которого нависал над предыдущим.
Он был похож на телескоп, воткнутый острым концом в землю. Из-за угла
вышел Раллукс, лицо его было искажено гримасой боли. Увидев Кэрмоди, он
замедлил шаг.
здесь. Здесь место только для одного, и оно - мое!
чему может привести этот сумасшедший разговор.
его? Оно сжигает меня, когда я в нем, и сжигает других, когда меня в нем
нет. Отойди в сторону, Джон, позволь мне спасти тебя, освободить от
мучений. Я уже научился немного управлять им и могу выйти из него, когда
рядом никого нет. Тогда оно начинает искать другую грешную душу. Найдя ее,
Пламя Ада накидывается на нее, но когда я снова вхожу в Пламя, оно
отпускает ее, перебрасываясь на меня. Я делаю так, невзирая на жуткие
муки.
хлопая руками по одежде.
всхлипывая.
бешено вращая глазами, как бы в поисках пути для бегства из своей
невидимой тюрьмы. Но увидев, что Джон потянулся к нему, он остановил свой
взгляд и сказал:
грешник, как ты.
насмешлив, как обычно. Он испытал на себе те мучения, которые переживал
монах. Его очень интересовало, как это получается. Как мог Раллукс
проецировать свои галлюцинации на другого человека, чтобы тот почувствовал
то же самое? Единственное, что приходило ему в голову в качестве
объяснения, было то, что излучение звезды воздействует на мозговое
излучение отдельных людей так, что намного увеличивает иллюзии. И это
происходит без прямого контакта. Значит, в этом нет никакой тайны. Такая
передача энергии давно известна. Радиоволны переносят звук и изображение,
при помощи слуха мы можем слышать другого человека, даже не видя его. Но в
данный момент эффект был поразительным. Он вспомнил свои ощущения, когда
пули, разорвавшие тело Мэри, отзывались в его теле болью, вспомнил ужас
смерти, охвативший его существо...
ощущение или Мэри. Если в течение семи ночей каждый встречный будет давать
ему свои ощущения, а он не сможет сопротивляться им... Нет, он не будет
так беспомощен. Он убьет всякого, кто сгенерирует и передает ему свои
ощущения.
заглушить непереносимую боль. - Кэрмоди, ты должен понять, что не Пламя
преследует меня, а я преследую Пламя, я хочу гореть в Аду! Но не думай,
что я отрекся от веры, от своей религии и буду вечно там, где горит адский
огонь. Нет, я верую еще тверже, чем раньше! Я не могу не верить! Но... я
охотно отдаю себя пламени, так как не верю, что справедливо обрекать на