тревога.
наверху лестницы.
способность творить чудеса. Боишься?
что мне придется кого-нибудь срочно пристукнуть, пока тебя не будет. Я
буду прикрывать тыл.
копье, снял меч, кирасу и шлем - всю церемониальную чепуху, которую
положено было носить, но которая не помогла бы мне в моем деле. Зеб пожал
мне руку. И я пошел.
обнаружил вход. Вот и ступеньки! Я уже оказался в той части дворца, в
которой до этого не бывал. Я передвигался в абсолютной темноте, надеясь
только на правильность инструкции. Один пролет, второй... Я чуть не
грохнулся, наступив на "верхнюю" ступеньку, которой не было.
уровне пояса наверху лестницы. Я лихорадочно размышлял, не зажечь ли свет,
когда неожиданно нащупал крышку и запор. Со вздохом облегчения я выкинул
улику, которая могла подвести стольких людей. Я уже было отошел, как вдруг
меня охватила паника. Действительно ли это дезинтегратор? Может быть,
грузовой лифт? Я снова нащупал в темноте задвижку и сунул внутрь руку.
Руку прожгло даже сквозь перчатку. Я с облегчением выдернул ее и дал себе
слово доверять инструкции. Но через сорок шагов коридор раздвоился, о чем
в инструкции не было ни слова. Я присмотрелся. И тут увидел шагах в
двадцати слабо освещенный проем и стражника перед ним. Стражник был один
из наших, но я решил не рисковать. Я достал парализующую бомбу, поставил
указатель на минимум, сорвал кольцо и подождал пять секунд. Потом кинул ее
и нырнул за угол.
на полу, и из царапины на лбу - видно, его задело осколком оболочки бомбы
- сочилась кровь. Я бросился вперед, перешагнул через него, стараясь
одновременно и бежать и казаться неспешно идущим. Центральный коридор
общежития девственниц был слабо освещен, только синие лампы горели под
потолком. Я достиг конца коридора и замер. Сестра, которая должна была
ходить у двери дозором, сидела на полу, прислонившись к двери спиной.
когда она увидела меня, то мне ничего не оставалось, как броситься к ней и
зажать ей рот перчаткой. Я несильно ударил ее по шее ребром ладони, и она
обмякла.
затем сорвать плащ и связать ее им, - и быстрее, быстрее, быстрее, потому
что чиновник Безопасности мог уже получить сигнал от Глаза над лежавшим
без чувств часовым. Я нашел ключи на цепочке, обвязанной вокруг ее кисти,
и поднялся, мысленно прося у нее прощения. Она казалась похожей на ребенка
и была даже беспомощнее, чем Юдифь.
дверь - и моя любимая оказалась у меня на руках.
проснулась. Халат ее распахнулся, и я увидел, что они с ней сделали. Я
поклялся самой страшной клятвой отплатить за все семижды, если тот, кто
виноват в этом, сможет выдержать.
удалось провести всю операцию, никого не разбудив и не встретив, как
услышал сдавленный крик из коридора позади. Почему это женщинам не спится
по ночам?
оказался в темноте, пробежал мимо лестницы, и мне пришлось вернуться и
нащупывать ее, потом ощупью спускаться по ступенькам. Сзади раздавались
крики и женский визг.
увидел черный портал, всюду зажегся свет и зазвучали сигналы тревоги. Я
пробежал еще несколько шагов и почти упал на руки капитана ван Эйка. Он,
не говоря ни слова, взял Юдифь на руки и тут же пропал за углом дворца.
вернул меня к реальности, притащив мою амуницию.
дворец.
руку копье. Затем мы встали спина к спине у портала, вытащили из кобур
пистолеты и спустили предохранители, как и было положено по уставу. В
ожидании дальнейших указаний мы не имели права двинуться, так как тревога
началась не на нашем посту.
Кто-то из старших офицеров пробежал мимо нас во дворец, натягивая на ходу
кирасу поверх пижамы. Я чуть было не застрелил его, прежде чем он успел
ответить пароль. Потом мимо пробежали ангелы из резерва во главе с
разводящим.
догадался выключить сирены. Зеб решился прошептать:
при исполнении служебных обязанностей.
резерв. Разводящий остановил его, и нас сменили. Мы зашагали к караулке,
останавливаясь еще два раза на пути, чтобы сменить другие посты.
бесконечных минут, тогда как дежурный офицер прогуливался перед строем и
рассматривал нас. Один из легатов во втором ряду переступил с ноги на
ногу. На это никто бы не обратил внимания на смотре, даже в присутствии
самого Пророка, но сейчас командир приказал капитану ван Эйку записать его
имя.
тоже придирался ко всему и даже остановился передо мной и приказал дать
мне наряд вне очереди за то, что сапоги мои плохо блестели. Это была
наглая ложь, если, конечно, я не замарал их во время своих похождений. Но
я не осмелился опустить глаза и проверить, так ли это, и не отрывал
взгляда от холодных глаз капитана.
так, как должен вести офицер, которого подвели подчиненные. Как бы я себя
сейчас чувствовал, если бы ничего не знал?
заинтересовался бы событиями, а затем разозлился бы за то, что меня
заставляют стоять по стойке смирно, как плебея. Они хотели взять нас
измором. А как бы я думал об этом, скажем, два месяца назад? Я бы был
уверен в своей чистоте и, естественно, унижен и оскорблен - ждать, как
пария в очереди за продовольственной карточкой! Как кадет-мальчишка!
себя до белого каления. Довел я себя искусственно, но эмоции были самые
настоящие.
холодными глазами, и он имел привычку смотреть сквозь младших офицеров
вместо того, чтобы смотреть на них. И вот он стоит перед нами в
распахнутой сутане, положив руки на рукоять меча.
полной тишине и затем выкрикнул: - Ну!
Или вас всех на допрос отослать?
нас взглядом. Встретился с моими глазами. Я не отвел их.
особым вниманием. Наконец он сдался и приказал разойтись. Я понимал, что
это - не конец. Несомненно, каждое произнесенное здесь слово было
зафиксировано, каждое выражение лица снято на пленку и в то время, как мы