Чтение 8–й страницы книги ~Мессия Дюны~

может узнать это лицо: некоторые Свободные на Дюне знали Данкана Айдахо.
Скайтейл испугался, что выбор внешности, которая вначале показалась ему
забавной, может в конце концов оказаться ошибкой. Он не рискнул тут же
сменить лицо. Он нервно оглядел улицу. Неужели старик так никогда и не
пригласит его внутрь.

- Вы знали моего сына? - спросил старик.

Вот, по крайней мере, одна из условленных фраз. Скайтейл назвал
отзыв, все время озираясь вокруг. Ему не нравилась эта позиция. Улица
оказалась тупиком, заканчивающимся на этом доме. Все дома вокруг были
выстроены для ветеранов джихада. Они образовывали пригород Арракина,
тянувшийся до имперского бассейна мимо Таймега. На улицу выходили сплошные
стены серовато коричневого цвета, кое-где прерывающиеся герметическими
дверями. На стенах были нацарапаны непристойности. Рядом с дверью, у
которой стоял Скайтейл, кто-то нацарапал, что некий Берис вернулся на
Арракис с постыдной болезнью, лишившей его мужества.

- С вами пришел еще кто-то? - спросил старик.

- Нет, я один.

Старик откашлялся, все еще пребывая в нерешительности.

Скайтейл напомнил себе: необходимо быть осторожным и терпеливым.
Контакты такого рода таили в себе особую опасность. Возможно, у старика
были причины вести себя так. Впрочем, час соответствует. Бледное солнце
стоит прямо над головой. В это время люди сидят в закрытых домах, самые
жаркие часы они проводят в дремоте.

Может, старик опасается нового соседа? Скайтейл знал, что соседний
дом предназначался для Отейна, некогда бывшего членом ужасного отряда
федайкинов Муад Диба. А с Отейном жил карлик Биджаз.

Скайтейл снова взглянул на старика, отметив пустой левый рукав и
отсутствие стилсьюта. В старике чувствовалась властность. Он явно не был
простым пехотинцем джихада.

- Могу я узнать имя гостя? - спросил он.

Скайтейл еле сдержал вздох облегчения: его в конце концов примут.

- Я - Заал, - ответил он, называя имя, принятое им для этого дела.

- Я - Фарок, - ответил старик. - Я был башаром девятого легиона в
джихаде. Это вам о чем-нибудь говорит?

Скайтейл почувствовал вызов в этих словах и сказал:

- Вы родились в съетче Табр, которым руководил Стилгар.

Фарок сделал шаг в сторону.

- Добро пожаловать в мой дом.

Скайтейл прошел мимо него в затененную прихожую. Голубой кирпичный
пол, сверкающие панно на стенах. За прихожей находился крытый двор. Через
прозрачные фильтры проходил свет, сверкающий, как серебра белых ночей
Первой луны. Сзади плотно притворилась уличная дверь.

- Мы были благородными людьми, - говорил Фарок, показывая путь во
двор. - Не какие-нибудь оборванцы. Мы не жили тогда в таких домах, как вот
этот! У нас был свой съетч в Защитной стене над хребтом Хаббания. Один
червь мог отнести нас в Кедом, во внутреннюю пустыню.

- Я с вами согласен! - подхватил Скайтейл, сообразив, что именно
привело Фарока к участию в заговоре. Свободный тосковал по прежней жизни и
обычаям.

Они вошли во двор.

Скайтейл понял, что Фарок борется с неприязнью к посетителю.
Свободные не доверяют тем, у кого нет синих глаз ибада. Недаром Свободные
говорят, что глаза чужеземцев видят не то, что нужно.

При их приближении музыка семуты смолкла. Потом послышались звуки
девятиструнного бализета - вначале аккорды, потом чистые ноты песни,
популярной на мирах Нараджа.

Когда глаза Скайтейла привыкли к свету, он увидел юношу, сидевшего со
скрещенными ногами на низком диване, под аркой справа. У юноши были пустые
глазницы. С необыкновенной проницательностью слепых он начал петь в тот
самый момент, когда Скайтейл взглянул на него. Голос у него был высокий и
приятный:

Ветер сдул землю,

И небо,

И всех людей!

Что это за ветер?

Деревья не склоняются;

Они пьют там,

Где пили люди.

Я знаю слишком много миров,

Слишком много людей,

Слишком много деревьев,

Слишком много ветров!

Это не были подлинные слова песни, как отметил Скайтейл. Фарок подвел
его к арке на противоположной стороне, указал на подушки, разбросанные на
черепичном полу, украшенном изображениями морских животных.

- Вот на этой подушке когда-то в съетче сидел Муад Диб, - старик
указал на круглую черную подушку. - Теперь она ваша.

- Я у вас в долгу, - ответил Скайтейл, опускаясь на черную подушку.
Он улыбнулся: Фарок проявляет мудрость. Он говорит, как верноподданный,
даже слушая слова песни со скрытым значением. Кто не знает деспотизма
Императора тирана?

Перемежая свои слова с песней, так, чтобы не нарушить ее ритма, Фарок
спросил:

- Музыка моего сына не мешает вам?

Скайтейл прижался спиной к прохладному столбу и указал старику на
подушку рядом с собой.

- Я наслаждаюсь музыкой, - сказал он.

- Мой сын потерял глаза при завоевании Нараджа, - сказал Фарок. -
Теперь ни одна из наших женщин не пожелает его. Но мне приятно знать, что
где-то на Нарадже у меня есть внуки, которых я никогда не увижу. Вы знаете
миры Нараджа, Заал?

- В юности я посетил их с труппой лицевых танцоров, - ответил
Скайтейл.

- Значит, вы - лицевой танцор? Я удивился вашему лицу. Оно напомнило
мне лицо человека, которого я когда-то знал.

- Данкана Айдахо?

- Да, его. Известного мастера меча из приближенных Императора.

- Говорят, он был убит.

- Да, говорят, - согласился старик. - А вы в самом деле мужчина? Я
слышал рассказы о лицевых танцорах... - он вздрогнул.

- Мы гермафродиты Джадачи, - ответил Скайтейл. - Принимаем пол по
желанию. И в настоящее время я мужчина.

Фарок поджал губы, храня молчание, потом сказал:

- Хотите освежиться? Воды? Охлажденных фруктов?

- С меня довольно беседы, - вежливо отказался Скайтейл.

- Желание гостя - закон, - ответил Фарок, садясь на подушку лицом к
Скайтейлу.

- Благословен будь Абу д'Дур, Отец бесконечных дорог времени, -
сказал Скайтейл. И подумал: "Вот! Я сказал ему, что пришел от рулевого
Союза".

- Трижды благословен! - отозвался старик, складывая руки в ритуальном
жесте. Старые руки с набухшими венами, отметил гость.

- Предмет, рассматриваемый с удаления, открывает лишь главные
принципы своего устройства, - сказал Скайтейл, показывая, что желает
говорить об императорской крепости.

- Зло видно с любого расстояния, - сказал Фарок, советуя тем самым
отложить обсуждение.

"Почему?" - не понял Скайтейл, но вслух сказал:

- Как ваш сын потерял глаза?

- Защитники Нараджа применили прожигатель камня. Мой сын оказался
слишком близко... Проклятая атомная энергия! Даже прожигатель камня должен
быть объявлен вне закона.

- Его применение на самой грани закона, - согласился Скайтейл. И
подумал: "Нараджский прожигатель камня! Об этом ничего не сообщали. Почему
старик заговорил о прожигателе камня?"

- Я предложил ему купить у ваших хозяев с Тлейлакса глаза, - сказал
Фарок. - Но в летописях сказано, что глаза, купленные на Тлейлаксе,
порабощают своих владельцев. Сын сказал, что эти глаза металлические, а он
- из плоти и крови, и что такой союз будет греховен.

- Принципы использования предмета должны соответствовать
первоначальным намерениям, - сказал Скайтейл, пытаясь вернуть разговор в
нужное ему русло.

Фарок сжал губы.

- Говорите открыто, - сказал он. - Мы должны верить нашему рулевому.

- Вы бывали в императорской крепости? - спросил Скайтейл.

- Я там был в первую годовщину победы над Молитором. В этом каменном
здании было холодно, несмотря на лучшие иксианские обогреватели.
Предыдущую ночь мы спали на террасе храма Алии. Там растут необыкновенные
деревья, знаете, деревья, привезенные со множества миров. Мы, башары, были
одеты в лучшие зеленые костюмы, и наши столы стояли отдельно. Мы слишком
много ели и пили. Многое из того, что я видел, вызвало у меня отвращение.
Пришли калеки на костылях. Не думаю, что наш Муад Диб знает, сколько людей
он искалечил.

- Вы не любите пирушек? - спросил Скайтейл, знавший об оргиях
Свободных, которые вызывались спайсовым пивом.

- Это совсем не то, что тау, слияние наших душ в съетчах, - возразил
Фарок. - Для развлечения нам дали рабынь, а ветераны рассказывали о своих
битвах и ранах.