Чтение 8–й страницы книги ~Четыре пути к прощению~

чтобы хоть что-то спасти, но понял, что это глупо: весь дом пылал, как
коробка спичек. Тогда я пошел искать вас и встретил у мостков вашего
любимца: его так и трясло. Он сразу дался мне в руки, и я бегом отнес его к
себе, оставил у очага, а дверь запер. Так что сейчас с ним все в порядке. А
потом пошел искать вас в деревню, потому что где же вам еще быть?

Они подошли к развилке, и Йосс нерешительно ступила на свою дорожку.
Над грудой обгоревших бревен вились серые клочья дыма. Черные доски. Лед.
Ноги у нее подкосились, и она, сглатывая холодную слюну, опустилась прямо на
обледеневшую землю. Небо и тростник поплыли перед глазами в плавном хороводе
и, как Йосс ни просила их остановиться, вертелись все быстрее и быстрее.

-- Ну хватит, пойдемте, все нормально. Пойдемте со мной.

Этот уверенный голос, эти сильные руки, помогающие подняться на ноги, и
тепло этого огромного тела вернули Йосс к жизни. Она позволила вести себя,
зажмурившись из страха перед головокружением. Но, постепенно, приходя в
себя, она решилась открыть глаза и посмотреть под ноги.

-- Ой, моя сумка( Я ее бросила где-то( А в ней теперь все, что у меня
осталось. -- У нее вырвался нервный истерический смешок. Она попыталась
повернуться, чтобы пойти и взять сумку, но голова снова закружилась, и Йосс
еле устояла на ногах.

-- Да я несу ее. Пойдемте, нам уже близко.

Да, все это время сумка висела у Абберкама на локте. И как она не
заметила! А вторая рука, оказывается, бережно поддерживала Йосс за талию.
Они шли к мрачному полуразвалившемуся дому Вождя, за которым полыхал
оранжево-желтый закат с тонкими розовыми прожилками облачков. "Когда-то мы
называли эти перистые облачка волосами солнца. Это было давно, в детстве".
Но они не остановились, чтобы полюбоваться на заходящее солнце, а вошли в
темноту прихожей.

-- Губу! -- позвала Йосс.

Тот не отозвался, и пришлось его искать. Наконец Йосс обнаружила кота
под кроватью и попыталась вытащить его оттуда, но животное упиралось всеми
четырьмя лапами и злобно шипело. Тогда Йосс погладила его, и Губу неожиданно
вылез сам. Она взяла его на руки -- жалкий, перемазанный сажей, кот трясся
всем телом. Йосс уселась на пол и принялась гладить пятнистую спинку, бока,
грязно-белое брюшко; она ласкала его, чесала за ушами, но кот не переставал
дрожать и, едва хозяйка сменила позу, вырвался и вновь сбежал под кровать.

-- Прости меня, прости меня, прости меня. Губу, -- как заклинание,
произнесла Йосс.

Услышав ее голос, Вождь, чем-то занимавшийся на кухне, вошел в комнату,
держа на весу мокрые руки.

-- Как он? В порядке? -- спросил Абберкам.

-- Ему надо прийти в себя. Пожар. Теперь вот незнакомый дом. Кошки( они
собственники. Им хорошо только на своей территории. Не любят чужих домов.

Йосс все еще не оправилась от потрясения, и слова, чтобы составить
фразу, приходилось подбирать по одному.

-- Так, значит, это кот?

-- Да, пятнистый кот.

-- Раньше такие домашние любимцы были только у боссов. Мы их никогда не
держали и даже не знали, как они выглядят, -- тихо сказал Абберкам, но для
Йосс эти слова прозвучали почти как обвинение.

-- Да, боссы привезли их сюда с Уэрела. Как и нас. -- Только сейчас до
нее дошло, что Вождь, может, вовсе не собирался ни в чем ее обвинять, а
наоборот -- пытался объяснить свое невежество.

Он стоял в дверях, по-прежнему держа руки навесу.

-- Извините, но, похоже, мне нужно наложить повязку.

Йосс наконец пригляделась к его рукам.

-- Да они же у вас обгорели!

--Да, чуть-чуть. Сам не знаю, как это случилось.

-- Давайте посмотрю. -- Йосс поднялась, подошла к Абберкаму и
развернула огромные лапищи Вождя ладонями кверху. На одной руке между
пальцами блестел лопнувший глянцевито-алый волдырь, а на второй, у основания
большого пальца, красовалась довольно глубокая кровоточащая ссадина.

-- Я не заметил их, пока не начал мыть руки. Мне совсем не больно.

-- А теперь покажите голову! -- приказала Йосс, вспомнив рассказ Вождя.
Тот опустился на колени, и на самой макушке она увидела ярко-красную рану в
обрамлении седых, покрытых сажей волос. -- О мой Господин!

Внезапно огромное лицо со спутанной челкой оказалось совсем близко.

-- Так на меня же крыша упала.

На Йосс вдруг напал приступ хохота.

-- А вы едва заметили, верно? -- давясь от смеха, еле выговорила она.
-- Нужно что-то посерьезнее, чтобы вы хоть внимание обратили! У вас есть(
какие-нибудь чистые тряпки? Ах да, я же сама( оставляла в буфете полотенца(
А что-нибудь дезинфицирующее?( -- Справившись наконец со смехом, Йосс
принялась обрабатывать раны. -- Я в ожогах не разбираюсь, знаю лишь, что
надо промыть их и оставить подсыхать. Придется снова звать врача из Вео.
Завтра я могу сходить в деревню.

-- А я думал, что вы раньше были врачом или медсестрой.

-- Я была обычным школьным администратором. Сидела в управе.

-- Но вы помогли мне встать на ноги.

-- Просто мне хорошо знакома эта болезнь, и я знаю, как ее лечат. А вот
об ожогах мне ничего не известно. Так что придется идти в деревню. Но только
не сегодня.

-- Да, сегодня не надо, -- поспешно согласился Абберкам и, пошевелив
пальцами, поморщился. -- Ну вот, а я собирался приготовить поесть. Понятия
не имел, что поранился. Сам не знаю, когда это случилось.

-- Когда вы спасали Губу, -- слабо улыбнулась дрожащими губами Йосс и
заплакала. -- Покажите, что у вас есть из продуктов, я сама займусь обедом.

А слезы все текли.

-- Жалко, что вещи сгорели, -- сказал Вождь.

-- А, там почти ничего и не было моего: вся одежда на мне, --
всхлипнула она. -- Да, ничего там не было. Даже еды. Только "Аркамье". И еще
книга о других мирах. -- Перед глазами встали корчащиеся в пламени,
рассыпающиеся черным пеплом страницы. -- Мне ее прислала подруга из города,
которая никогда не одобряла моего отшельничества и считала все эти молчание
и питье одной воды сплошным ханжеством. Как же она была права! Мне нужно
вернуться. Мне вообще не стоило приезжать сюда! Какой я была лгуньей и
дурой! Я воровала доски! Воровала, чтобы любоваться настоящим, красивым
пламенем! Чтобы согреться и хоть чуть-чуть разогнать уныние! И вот получила
-- дом сгорел, и не мой дом, а Кеби( и бедный мой котик, и бедные ваши руки!
Я одна во всем виновата! Я забыла, что от поленьев могут полететь искры. Я
забыла. Я про все на свете забыла, моя память предала меня, она лгала мне,
потому что я сама давно изолгалась вконец. Я врала даже Владыке,
притворяясь, что обратилась к нему, а сама не могу, не могу, не могу уйти от
мира, отринуть его. Вот я и сожгла все! Меч изранил ваши руки. -- Она взяла
Абберкама за руки и спрятала лицо в его ладонях. -- Слезы тоже
дезинфицируют, -- пролепетала она. -- О, простите, простите меня!

Но Вождь не убрал рук. Своих больших, обгорелых ладоней. А наклонился
и, поцеловав Йосс в голову, прижался щекой к ее волосам.

-- Теперь я буду вам рассказывать "Аркамье". Ну, успокойтесь же. Вам
надо чего-нибудь съесть. И согреться -- вы вся дрожите. У вас просто шок, но
это пройдет. Сядьте, посидите. Уж поставить на огонь котелок я смогу.

Йосс послушно села в кресло. Да, он прав, нужно согреться. Она
придвинулась к огню и тихонько позвала:

-- Губу! Все хорошо, малыш. Ну иди сюда, ко мне. Иди, не бойся.

Но под кроватью было по-прежнему тихо.

Абберкам протянул ей стакан с красным вином.

-- Откуда у вас вино? -- ошарашено спросила Йосс.

-- Чаще всего я пью воду и молчу, -- ответил Вождь. -- Но иногда пью
вино и тогда говорю без удержу. Выпейте.

-- Да все в порядке. Я уже пришла в себя, -- слабо попыталась возразить
Йосс, но стакан взяла.

-- Ну да, конечно, разве городскую женщину может что-нибудь напугать!
-- криво усмехнулся он. -- А теперь помогите мне открыть банку.

-- А как же вы открыли вино? -- поинтересовалась Йосс, вскрывая банку с
рыбным филе.

-- Оно уже было открыто, -- невозмутимо ответил Абберкам.

Они рядышком уселись у огня и налили каждый себе из котелка. Несколько
ломтиков рыбы Йосс положила рядом с кроватью на пол и снова позвала Губу, но
тот так и не вышел.

-- Ну, проголодаешься, выйдешь, -- успокоила сама себя Йосс. Она уже
устала от собственного нытья, от дрожи в голосе, от комка в горле. От
чувства стыда. -- Спасибо за обед. Теперь мне действительно лучше.

Йосс встала и пошла мыть посуду, настрого приказав Абберкаму не мочить
рук. Да тот и не предлагал помощи, а молча сидел у огня, застыв, словно
огромный каменный идол.

-- Я пойду спать наверх, -- сказала она, когда все закончила. -- Если
мне удастся выманить Губу, я возьму его с собой. Только дайте мне пару
одеял.

-- Все уже там, -- кивнул Вождь, -- и огонь я разжег.

Йосс не очень-то поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала.
Нужно было лезть за котом, и она заранее представляла себе это потешное
зрелище: старуха стоит на четвереньках, выставив из-под кровати тощий зад, и
шепчет: "Губу! Губу!" Но под кровать ползти не пришлось -- кот сразу
откликнулся и пошел к хозяйке. Йосс взяла его на руки, и он уткнулся сухим
носом ей в ухо. Она села на пол и, сияя, промурлыкала:

-- Вот он, мой хороший.

Йосс кряхтя поднялась на ноги и, пожелав Абберкаму доброй ночи, вышла
из комнаты.

Держа кота обеими руками, она на ощупь поднялась по скрипучей лестнице,
толкнула дверь да так и застыла с открытым ртом. Абберкам починил камин и
сегодня весь день топил его. По террасе плясали теплые золотистые блики, а