Кроме прыжков через расщелины. Поищите сначала камешек, швырните его на ту
сторону и проследите за полетом. По правде говоря, я, положа руку на
сердце, не советовал бы вообще прыгать. Ведь как обычно бывает: прыгнешь
раз-другой на двадцать метров, так тебе уж и пропасти не страшны, и горы
по колено - вот тут и жди несчастья. Горноспасательной службы здесь нет...
так что - сами понимаете...
почти на вершине, а не внизу? Трудная ли там дорога? Говорят, приходится
карабкаться?
потому, что прошла каменная лавина. Из-под Солнечных Ворот. Она снесла
дорогу... Что касается расположения станции - мне об этом неловко
говорить.0собенно сейчас, после такого Несчастья. Но вы, наверно, читали
о нем, коллега?..
была экзаменационная сессия, тот усмехнулся, но тотчас же посерьезнел.
государство имеет здесь свою зону научных исследований - нам досталось это
полушарие. Когда стало известно, что радиационные пояса препятствуют
прохождению космических лучей на том полушарии, которое обращено к Земле,
англичане попросили у нас .разрешения построить станцию на нашей стороне.
Мы не возражали. Как раз в это время у нас самих велась подготовка к
строительству на хребте Менделеева, вот мы и предложили англичанам этот
район, с тем что они возьмут завезенные нами туда строительные материалы,
а рассчитываться будем потом. Англичане согласились, а затем передали все
канадцам, поскольку Канада входит в Британское сотрудничество. Нам,
разумеется, было все равно.
наших ученых, профессор Анимцев, вошел в состав группы канадских
проектировщиков с совещательным голосом как консультант, хорошо знающий
местные условия. И вдруг мы узнали, что англичане все же принимают
участие в этом деле. Они прислали Шэннера, и тот заявил, что на дне
кратера могут возникнуть потоки вторичной радиации, которые будут искажать
результаты исследований. Наши специалисты считали, что это невозможно, но
решали все англичане: ведь это их станция. Они постановили перенести
станцию наверх.
стоимости покрывали канадцы. Но дело не в этом. Мы денег в чужом кармане
не считаем. Они выбрали место для станции, начали проектировать дорогу.
Анимцев сообщил: "Англичане хотели сначала перебросить через две пропасти
мосты из железобетона, но канадцы возражают, потому что стоимость из-за
этого возрастет чуть ли не вдвое; они хотят вгрызться в хребет Менделеева
и направленными взрывами пробить два скальных выступа. Я им не советую:
это может нарушить равновесие кристаллического базальтового основания.
Они не слушают. Что делать?" Что же мы могли сделать? Они ведь не дети.
У нас опыт селенологических исследований побогаче, но, раз - они не хотят
прислушаться к совету, не будем навязываться. Анимцев записал особое
мнение, и на этом все кончилось. Начали взрывать скалу. Так первая
бессмыслица - неправильный выбор места - повлекла за собой вторую.
А результаты, к сожалению, не заставили себя долго ждать. Англичане
построили три противолавинные стены, сдали станцию в эксплуатацию, по
дороге пошли гусеничные транспортеры, - пожалуйста, полная удача. Станция
работала уже три месяца, когда у основания каменного навеса, под
Солнечными Воротами, под этой большой зазубриной на западной грани хребта,
показались трещины...
Пирксу.
плита, местами нависшая над пропастью. Дорога пролегала примерно на одной
трети высоты, по этой красной линии. Канадцы встревожились. Анимцев (он
все еще находился там) объяснил им: разница между дневной и ночной
температурами составляет триста градусов, трещины будут расширяться, и тут
ничего не поделаешь. Разве подопрешь чем-нибудь плиту в полтора
километра?! Путь нужно немедленно перекрыть, а к станции, раз уж она
построена, провести подвесную канатную дорогу. Они же вызывают эксперта за
экспертом из Англии, из Канады, и разыгрывается форменная комедия:
экспертов, которые говорят то же, что наш Анимцев, немедленно отправляют
домой. Остаются только те, которые пытаются как-то управиться с трещинами.
Начинают пломбировать трещины цементом. Применяют глубокое нагнетание
раствора, подкосы, цементируют и цементируют, а конца не видно: что
зацементировано днем, лопается в первую же ночь. Уже бегут по расселинам
небольшие лавины, но их задерживают каменные стены. Возводят систему
клиньев, чтобы рассеивать более крупные лавины. Анимцев втолковывает, что
дело не в лавинах: вся плита может рухнуть! Я просто смотреть на него не
мог, когда он к нам приезжал. Он ведь из кожи вон лез: видел надвигающуюся
беду и ничего не мог поделать.
тут дело было не в специальных селенологических проблемах, а в престиже:
построили дорогу и не могут отступиться. Анимцев в который уж раз заявил
протест и уехал. Потом дошло до нас известие, что начались споры и трения
между англичанами и канадцами - все из-за плиты, из-за этого краешка так
называемого Орлиного Крыла. Канадцы хотели взорвать ее - пусть разрушит
всю дорогу, но зато можно будет проложить новый, безопасный путь.
Англичане возражали. Впрочем, это была утопия. Анимцев подсчитал, что для
взрыва понадобился бы водородный заряд в шесть мегатонн, а конвенция ООН
запрещает применять радиоактивные материалы в качестве взрывчатых веществ.
Так они спорили и ссорились, пока плита не рухнула... Англичане писали
потом, что во всем виноваты канадцы, отвергшие первоначальный проект - эти
самые виадуки из железобетона.
почти в двойном увеличении; черными точками было обозначено место обвала,
который обрушился на дорогу и уничтожил ее вместе со всеми укреплениями.
добраться - несколько небольших переходов по гребням, но, как я уже
говорил, дорога очень опасная. Зато ночью идти практически невозможно.
У нас тут Земли нет, сами знаете...
ночи не освещает огромный фонарь Земли.
захода солнца поверхность камней остывает до ста шестидесяти градусов ниже
нуля... Теоретически можно бы идти с радароскопом, но вы пробовали
когда-нибудь ходить в горы с таким снаряжением?
равнине, но не в горах...
станции "Менделеев" - полчаса в ракете, еще два часа отнимет пеший путь,
а через семь часов зайдет солнце. Семь часов - запас немалый. Тут
выяснилось, что с ними полетит Пнин. Пиркс и Лангнер объясняли, что это не
нужно, но хозяева и слушать не хотели.
что-нибудь на Землю - теперь случай представится не скоро. Правда, между
станциями "Менделеев" и "Циолковский" налажена радиосвязь, но через семь
часов они пересекут терминатор и возникнут сильные помехи.
с "той стороны", но не отважился на это. Так что они поблагодарили и пошли
вниз, но опять-таки выяснилось, что русские проводят их до ракеты. Тут
Пиркс не выдержал и пожаловался на свой скафандр. Ему подобрали другой,
а тот остался в шлюзовой камере станции "Циолковский".
знаком Пиркс. Шлем имел не два фильтра, а три: один предохранял от солнца
в зените, другой - от низкого солнца, а третий, темно-оранжевый, - от
пыли. По-иному были расположены и воздушные клапаны, и очень забавное
устройство имелось в ботинках: можно накачать подошвы воздухом - и ходи
как на подушках. Камней вообще не чувствуешь, а внешний слой подошвы
идеально прилегает даже к самой гладкой поверхности. Это была
"высокогорная" модель. Кроме того, скафандр был наполовину серебряный,
наполовину черный. Повернешься черной стороной к солнцу - начинаешь
потеть, повернешься серебряной - по телу пробегает приятная прохлада.
Пирксу это показалось не слишком-то удачной выдумкой: ведь не всегда можно
повернуться к солнцу как захочешь. Задом наперед идти, что ли?
он перемещал цвета. Можно было сделать скафандр черным спереди,
а серебряным сзади, и наоборот. Интересен был и способ, каким перемещались
цвета. Узкое пространство между прозрачной внешней оболочкой из твердого
пластика и собственно корпусом скафандра заполнялось двумя разными видами
красителей или, скорее, полужидких веществ, приготовленных на алюминии и
на угле. А перемещались они просто под давлением кислорода, поступавшего
из аппарата для дыхания.
станции с солнечной стороны и был так ослеплен, что ничего не видел. Лишь
теперь он обратил внимание, что камера была сконструирована особым
образом: вся ее наружная стена двигалась вверх и вниз, как поршень. Пнин
объяснил, что благодаря этому можно одновременно впускать или выпускать
сколько угодно людей и не расходовать воздух попусту. Пиркс ощутил нечто
вроде зависти, потому что камеры Института были почтеннейшими ящиками,
устаревшими, по меньшей мере, на пять лет; а пять лет технического
прогресса - это целая эпоха.
Нортон Андрэ
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Журавлев Владимир