Чтение 8–й страницы книги ~Стража! Стража!~

Он собирается арестовать Патриция, сказал сам себе Бодряк, эта мысль обдала ему голову потоком ледяной воды.Он действительно собирается арестовать Патриция. Верховного правителя. Он собирается его арестовать. Именно этим он собирается заняться. Парень не знает значения слова 'страх'. Вряд ли было бы лучше, если он знал значение слова 'выживание'...

А я не могу разжать свои челюсти.

Мы все погибнем. Или того хуже, мы все будем задержаны к вящему удовольствию Патриция. А как мы все знаем, он редко бывает доволен.

Это произошло в тот редкий момент, когда сержант Двоеточие заслужил себе, в переносном смысле, медаль.

- Младший констебль Морковка! - прокричал он. - Смирно! Младший констебль Морковка, кру-у-гом! Младший констебль Морковка, бегом марш!

Морковка мигом вытянулся по стойке 'смирно', как вытягивается небольшой амбар, и уставился вперед немигающим взором со свирепым выражением беспрекословного повиновения.

- Отличная выправка, у этого парня. - задумчиво сказал Патриций, в то время как Морковка на негнущихся ногах зашагал прочь. - Продолжайте, капитан. И не настаивайте ни на каких глупых слухах о драконах, хорошо?

- Да, сэр. - сказал капитан Бодряк.

- Прекрасно.

Карета, дребезжа, тронулась прочь, с бегущими по сторонам стражниками.

Стоявший позади, капитан Бодряк только смутно осознал, что сержант кричит отступившему Морковке остановиться.

Он размышлял.

Он смотрел на следы в грязи. Он воспользовался своей пикой, полагавшейся ему по уставу, которая была семи футов длиной, чтобы измерить их размер и расстояние между ними. Он тихонько насвистывал. Затем, с заметной предосторожностью, он проследовал в переулок за угол; тот привел его к небольшой, запертой на висячий замок и перепачканной грязью двери в задней стене дровяного склада.

Здесь было что-то не так, подумал он.

Следы выводили из переулка, но они не входили внутрь. А нам не часто встречаются болотные птицы в Анке, в основном потому что загрязнение может разъесть им ноги, а кроме того для них легче бродить по поверхности.

Он поднял свой взгляд. Мириады мокрых линий перечеркивали, как сетью, вдоль и поперек узкий прямоугольник неба.

Итак, подумал он, что-то большое и свирепое вышло из этого переулка, но не вошло внутрь.

А Патриций очень обеспокоен этим.

И мне было приказано позабыть об этом.

Он заметил еще что-то, валявшееся в переулке, нагнулся и поднял свежую, пустую скорлупу от арахиса.

Он перебрасывал ее из руки в руку, глядя вперед невидящим взглядом.

Именно сейчас ему была нужна выпивка. Но возможно стоило подождать.

Библиотекарь поспешно прокладывал себе путь по темным проходам среди книжных полок.

Вершины крыш города принадлежали ему. Конечно, убийцы и воры тоже могли воспользоваться ими, но еще давным-давно он открыл, что лес из дымоходов, контрфорсов, горгон и флюгеров был приемлемой и в какой-то степени удобной альтернативой улицам.

По крайней мере так было до сих пор.

Ему казалось забавным и поучительным последовать вслед за Дозором в Тени, городские джунгли не представлявшие ни капли страха для 300-фунтовой обезьяны. Но сейчас ночной кошмар, который он увидел, перебираясь на руках через темный переулок, мог заставить его сомневаться, будь он человеком, в свидетельствах своих собственных глаз.

Но будучи обезьяной, он не имел ни малейших сомнений в свидетельствах своих глаз и постоянно доверял им.

Сейчас он поспешно пытался сосредоточиться на книге, которая могла содержать разгадку. Она находилась в разделе, который никто не тревожил в эти дни; стоявшие там книги на самом деле не были волшебными. На полу обвиняюще лежала пыль.

Пыль, со следами ног на ней.

- У-ук? - сказал Библиотекарь в теплую полутьму.

Он осторожно двинулся дальше, ловя себя на невероятной мысли, что эти следы ведут к той же цели, к которой он стремился сам.

Он повернул за угол и там был.

Раздел.

Книжный шкаф.

Полка.

Брешь.

В мультивселенной бывает много ужасных зрелищ. Тем не менее, для души, настроенной на тихие ритмы библиотеки, нет более ужасного зрелища, чем дыра, где должна находиться книга.

Кто-то украл книгу.

В уединении Продолговатого Кабинета, своей святая святых, Патриций расхаживал взад и вперед. Он диктовал инструкции.

- И послать людей закрасить эту стену. - закончил он.

Люпин Обычный поднял бровь.

- Благоразумно ли это, сэр? - сказал он.

- Вы не думаете, что фриз с жуткими тенями будут вызывать замечания и догадки? - кисло сказал Патриций.

- Не так много, как свежая краска на Тенях. - ровно сказал Обычный.

Патриций на миг заколебался. Хорошо подмечено. - среагировал он. - Прикажите людям снести ее.

Он дошел до конца комнаты, повернулся на пятках и опять двинулся в путь. Драконы! Как-будто не было ничего более важного, более реальные явления занимали его время.

- Вы верите в драконов? - спросил он.

Обычный покачал головой. - Они невозможны, сэр.

- И я так же слышал. - сказал лорд Ветинари. Он дошел до противоположной стены и повернулся.

- А вы не хотели бы провести дальнейшее расследование? спросил Обычный.

- Да. Не прочь.

- А я позабочусь, чтобы Дозор принял в этом посильное участие. - сказал Обычный.

Патриций замер, прекратив хождение. - Дозор? Дозор? Мой дорогой, Дозор - это кучка несведущих лиц, под командованием пьяницы. У меня ушли годы на то, чтобы достичь этого. Самым последним, чем мы могли бы себя занять, это был бы Дозор.

Он задумался на мгновение. - Даже увидев дракона, Обыч ный? Одного из самых больших. как я полагаю? Ах да, они невозможны. Вы так сказали.

- Но ведь они просто легенда. Суеверие. - сказал Обычный.

- Гм-м. - сказало Патриций. - А из легенд следует, ну разумеется, что они легендарные.

- Точно, сэр.

- Даже... - Патриций остановился и некоторое время разглядывал Обычного. Ах да. - сказал он. - Забудьте об этом. Я не хочу иметь ничего общего с этими драконами. Подобные явления приводят людей в беспокойство. Положим этому конец.

Когда он остался один, то встал и бросил мрачный взгляд на город-близнец. Опять моросило.

Анк-Морпорк! Скандальный город сотен тысяч душ! И, как частным образом отмечал Патриций, это число в десять раз превышало количество настоящих людей. Дождь шелестел, поблескивая и освежая панораму из башен и крыш, ничего не зная о кишащем, злобном мире, на который он падал. Более удачливому дождю довелось упасть на высокогорных овец, или нежно прошелестеть над лесами, или слиться в рукопожатии, мешаясь с морскими волнами. Впрочем, дождь, падавший на Анк-Морпорк, имел слишком много хлопот. Ведь здесь, в АнкМорпорке с водой вытворяли ужасные вещи. Быть пьяным было всего лишь началом его проблем.

Патрицию нравилось ощущать, что он смотрит на город, который действует. Не красивый город, или прославленный город, или хорошо промытый город, и определенно не благоволящий к архитекторам город; даже самые самоотверженные его жители признавали, что с высокой точки зрения, АнкМорпорк выглядел так, как-будто кто-то пытался достигнуть в камне и дереве эффекта, обычно ассоциирующегося с тротуарами и обочинами летних площадок ресторанов, работающих ночь напролет.

Но он действовал. Он бодро крутился как гироскоп на устах кривой катастрофы, И это происходило потому, как твердо в это верил Патриций, что ни одна группа не обладала достаточной силой, чтобы его столкнуть. Торговцы, воры, убийцы, волшебники - все энергично участвовали в гонке, совершено не понимая, что это не должно совершенно быть гонкой вообще, но совершенно не доверяя друг другу, чтобы остановиться и приглядеться, кто наметил курс и кто держит стартовый флаг.

Патриций не любил слово 'диктатор'. Оно оскорбляло его. Он никогда не говорил никому, что делать. Ему не нужно было это делать, это было самым удивительным. Большая часть его жизни протекала в устройстве дел таким образом, чтобы подобное положение дел сохранялось и продолжалось.

И разумеется были различные группы, добивавшиеся его свержения, и это было верно и пристойно и с признаками бодрого и здорового общества. Никто не мог назвать его неразумным в делах. Почему бы ему самому не отыскать большинство из них? Но наиболее чудесным был способ, с помощью которого они проводили почти все свое время, пререкаясь друг с другом.

Человеческая природа, как всегда говорил Патриций, изумительная вещь. Как только вы узнали, где находятся ее рычаги.

У него было неприятное предчувствие из-за этих драконов. Даже если это и было создание, не обладавшее явными рычагами, как в случае с драконом. С этим необходимо было разбираться.

Патриций не верил в ненужную жестокость.* Он не верил в бесцельную месть. Но он питал большую веру в то, что с делами необходимо разбираться.

Немного забавно, но капитан Бодряк думал о тех же ве щах. Он обнаружил, что ему ненавистна мысль о гражданах, пусть даже и Теней, которые превращаются в простое пятно на стене.

* В то время как острое ощущение разумеется сопровождается мыслью о необходимой жестокости.

И это было проделано, так или иначе, на глазах у Дозора. Как если бы Дозора не существовало, как если бы Дозор был неуместной деталью. Вот что было мучительно.

Разумеется это было правдой. И это только делало все еще хуже.

Что его еще больше злило, так то, что он ослушался приказов. Несомненно он раскопал эти следы. Но на верхней полке его старинного стола, скрытый под слоем пустых бутылок, лежал гипсовый слепок. Он ощущал его присутствие, невзирая на три слоя дерева.

Он не мог вообразить, что же в него могло влезть. А сейчас он мог пойти в мыслях еще дальше, вообразив конечность.

Он осмотрел свои, желая лучше выразиться, эшелоны. Он попросил старших офицеров переодеться в простую одежду. Для сержанта Двоеточие это означало, что он, всю свою жизнь проносивший форму, вынужден был облачиться в костюм, который надевался на похороны, раскраснелся и чувствовал себя весьма неудобно. В то время как Валет...

- Я сомневаюсь, что смогу сделать более понятным слово 'простой'? - сказал капитан Бодряк.

- Это то, что я надеваю после работы, начальник. - укоризненно сказал Валет.

- Сэр. - поправил Двоеточие.

- Мой голос тоже в простой одежде. - сказал Валет. Первоначальной, вот что это такое.

Бодряк медленно обошел вокруг капрала.

- А ваша простая одежда не заставляет старушек падать в обморок, а мальчишек бежать за тобой по улице? - сказал он.

Валет с трудом включился. Он был не в ладах с иронией.

- Нет, сэр, начальник. - сказал он. - С этим все в порядке, это такой стиль.

Это было общеизвестно. В Анке было настоящее поветрие на большие шляпы с перьями, брыжи, укороченные камзолы с золотыми петлицами, панталоны клеш и сапоги с фигурными шпорами. Незадача была в том, как представлял это Бодряк, что большинство из последователей моды обладало избытком телесных объемов для того, чтобы втиснуться в эти детали туалета, в то время все, что можно было сказать о капрале Валете, было то, что он утопал во всем этом.

Это могло иметь свои преимущества. После этого положительно никому не могло прийти в голову, когда они видели его, бредущего по улице, что это Дозорный, пытающийся выглядеть неприметным.

Так случилось с Бодряком, что он решительно ничего не знал о Валете, помимо работы. Он не мог даже припомнить, где тот живет. Все эти годы он знал о его существовании и никогда не задумывался, что в своей тайной личной жизни Валет был слегка павлином. Очень маленьким павлином, поправде говоря, павлином, которому зачастую выпадали весьма увесистые тумаки и шишки, но тем не менее павлином. Просто вы никогда не могли сказать, когда это проявится.

Он опять вернулся к предмету, который он держал в руке.

- Я хочу, чтобы вы вдвоем. - обратился он к Валету и Двоеточию. - смешались ненавязчиво, или навязчиво как в вашем случае, Валет, с людьми вечером и, э-э, посмотрели, не смогли бы вы заметить что-нибудь необычное.

- В чем необычное? - сказал сержант.

Бодряк заколебался. Он сам не был уверен в этом. - Чтонибудь. - сказал он. - Относящееся к делу.

- А-а. - сказал сержант, глубокомысленно кивая. - Относящееся к делу. Хорошо.

Наступила тишина.

- Возможно люди видели таинственные вещи. - сказал капитан Бодряк. - Или необъяснимые огни. Или следы. Вы понимаете. - закончил он в отчаянии. - следы появления драконов.

- Вы имеете в виду, нечто вроде груд золота, на которых они спят. - сказал сержант.

- И девы, прикованные цепями к скалам. - сказал с видом знатока Валет.

- Смею заметить, что вы знатоки в этом. - вздохнул Бодряк. - Просто постарайтесь выполнить все как можно лучше.

- Это смешивание. - деликатно спросил Двоеточие. - должно включать в себя вхождение в таверны, распивание напитков и тому подобное, не так ли?

- До определенного уровня. - сказал Бодряк.

- А-а. - весело сказал сержант.

- Умеренно.

- Как прикажете, сэр.

- И за ваш счет.

- Ах.

- Но перед тем как вы уйдете. - сказал капитан. - скажите, не знает кто-либо из вас кого-нибудь, знающего чтолибо о драконах? Я имею в виду, что-либо помимо сна на золоте и забав с юными девами.

- Могут знать волшебники. - предположил Валет.

- Помимо волшебников. - твердо сказал Бодряк. Волшебникам нельзя было верить. Каждый стражник знал, что волшебникам нельзя доверять. Они были хуже даже гражданских лиц.

Двоеточие задумался над вопросом. - Тогда леди Рэмкин. - сказал он. - Живет на Авеню Коронации. Разводит болотных драконов. Ну знаете, этих маленьких вонючек, которых содержат как домашних животных?

- А-а, она. - мрачно сказал Бодряк. - Думаю, что встречался с ней поблизости. Это та, у которой на карете сзади наклейка 'Хохочи, Если Ты Любишь Драконов'?

- Это она. Она чокнутая. - сказал сержант Двоеточие.

- Чем вы хотите, чтобы я занимался, сэр? - сказал Морковка.

- Э-э, для вас есть самая важная работа. - быстро сказал Бодряк. - Я хочу, чтобы вы остались здесь и присмотрели за кабинетом.

Лицо Морковки расплылось в медленной, недоверчивой улыбке.

- Вы имели в виду, чтобы я остался во главе, сэр? сказал он.

- Только на словах. - сказал Бодряк. - Но вам не разрешается никого арестовывать, понятно? - быстро добавил он.

- Даже если они будут нарушать закон, сэр?

- Даже в этом случае. Просто составьте об этом доклад.

- Тогда я буду читать мою книгу. - сказал Морковка. - И полировать мой шлем.

- Отлично. - сказал капитан. Он подумал, что все может пройти безопасно. Никто даже не войдет сюда, даже чтобы сообщить о пропавшей собаке. Никто даже не подумает о Дозоре. Нужно быть совершенно тронутым, чтобы обратиться к Дозору за помощью, горько подумал он.

Авеню Коронации была широкой, засаженной деревьями и невероятно избранной частью Анка, пролегавшей достаточно высоко над рекой, чтобы быть вдали от ее всепроникающего запаха. Люди на Авеню Коронации обладали старыми деньгами, которые, как предполагалось, было гораздо лучше новых денег, хотя капитан Бодряк так толком и не мог уловить разницы. Люди на Авеню Коронации имели собственных телохранителей. О людях на Авеню Коронации говорили, что они столь отчуждены, что даже не могут разговаривать с богами. Это была небольшая клевета. Они могли бы разговаривать с богами, если бы те оказались благовоспитанными богами из приличной семьи.

Найти дом леди Рэмкин не составляло труда. Отсюда открывался прекрасный вид на город, если у вас было желание хорошо провести время. Ворота охраняли каменные драконы, а сады имели запущенный заросший вид. Статуи давно умерших предков Рэмкинов проглядывались из-под зелени. Большинство статуй стояли с мечами и были увиты плющом с ног до головы.

Бодряк осознал, что это было совсем не потому, что владелец был слишком беден, чтобы что-либо с этим сделать, но скорее владелец сада думал, что есть много гораздо более важных вещей, чем предки, что было весьма непривычной точкой зрения для аристократа.

Они также думали, что есть много гораздо более важных вещей, чем надлежащий ремонт. Когда он позвонил в колокольчик этого вполне приятного старого дома, стоявшего в зарослях цветущего рододендрона, с фасада здания посыпались куски штукатурки.

Впрочем это было единственное, что можно было заметить в доме, не считая того, что где-то сзади, за углом раздался рев. Кое-что непонятное.

Дождь опять начал моросить. Вскоре Бодряк ощутил выгодность своего положения и начал осторожно продвигаться вокруг здания, готовы в любую минуту отскочить в случае чего-либо непредвиденного.

Он добрался до тяжелых деревянных ворот в деревянной стене. В сравнении с общей дряхлостью всего этого дома, ворота казались сравнительно новыми и весьма твердыми.

Он постучал. Это привело к канонаде из странных визгов и свиста.

Дверь отворилась. Что-то ужасное надвинулось на него.

- Ах, милейший. Вы знаете что-нибудь о случке? - прогрохотало ему в ухо.

В Доме Дозора было тепло и уютно. Морковка послушал шелест песка в песочных часах и сосредоточился на полировке нагрудника. Столетия тусклого прозябания отступали под его бодрым натиском. Нагрудник заблестел.

Вы догадываетесь, каково это быть в начищенном нагруднике. Странность города, обладавшего всеми этими законами и старательно игнорировавшего их, была для него излишней. Но начищенный нагрудник - это нагрудник, который хорошо начистили.

Дверь распахнулась. Он бросил взгляд из-за древнего стола. Там не было никого.

Он проделал еще несколько прилежных движений.

Донеслись неясные звуки, как-будто кому-то надоело ждать. Две руки с пурпурными ногтями ухватились за край стола, и лицо Библиотекаря медленно появилось в его поле зрения, как подымающийся ранним утром кокосовый орех.

- У-ук. - сказал он.

Морковка уставился на него. Как ему старательно объясняли, вопреки внешности, законы, управлявшие животным царством, не были применимы к Библиотекарю. С другой стороны, Библиотекарь никогда особо не интересовался исполнением законов царства людей. Он был одной из тех маленьких аномалий, которые были созданы вокруг.

- Привет. - неуверенно сказал Морковка. ('Не называйте его "мальчик"и не гладьте, это всегда его раздражает.')

- У-ук.

Библиотекарь ткнул в стол длинным пальцем с большим количеством суставов.

- Что?

- У-ук.

- Простите?

Библиотекарь закатил глаза. Это было странно, ощутил он, что так называемые разумные псы, лошади и дельфины никогда не испытывают трудностей с тем, чтобы указать человеческим существам на жизненно важные новости текущего момента, например, что трое детей потерялись в пещере, или что поезд направился по пути, ведущему к мосту, который размыт дождями или что-нибудь подобное, в то время как он, только из-за пригоршни хромосом одетый в жилетку, испытывает трудности, уговаривая какого-то человека выйти под дождь. И только потому, что ты не можешь разговаривать с людьми.

- У-ук! - сказал он и поманил за собой.

- Я не могу покинуть кабинет. - сказал Морковка. - Я получил Приказ.

Библиотекарь скрутил верхнюю губу как штору на окне.

- Это шутка? - спросил Морковка. Библиотекарь покачал головой.

- Кто-то совершил преступление, верно? - сказал Морковка.

- У-ук.

- Тяжелое преступление?

- У-ук.

- Вроде убийства?