Когда за окнами стемнело, ничего особенно не изменилось, хотя акиви и вино текли уже рекой, а мои рассказы становились все более неправдоподобными. И я постоянно видел лицо Беллина, то здесь, то там мелькавшее в толпе. Он смотрел на меня, следил за реакцией окружающих и представляя себя на моем месте, в душе наслаждался тем, о чем мечтал: славой.
Я мог бы объяснить ему, что игра велась не ради славы, а ради выживания. Я никогда не знал, с кем столкнусь в круге, и уж конечно исход танца до последней секунды был непредсказуем. Я танцую мастерски, просто мастерски, но я реалист. Даже профессионала можно убить, если обстоятельства сложатся против него.
Окольными путями разговор перешел на Дел. Никто в открытую не говорил о ней, но смысл намеков был ясен. Все хотели знать, как Песчаный Тигр связался с Северной баской, которая называла себя танцором меча, хотя такое заявление было равносильно кощунству.
Всю правду я им не рассказал, но кое-чем поделился. Этих историй хватило, чтобы возбудить их интерес и заставить засомневаться, а вдруг Северная баска не случайно одержала днем победу. Я-то в ее мастерстве был уверен, но за одну ночь ни один мужчина не изменит свою точку зрения. Даже я. А уж боги знали, у меня были причины быстро измениться – мы с Дел делили и постель, и профессию, не говоря уже о стиле жизни.
Так что я дал им несколько фактов для размышления не сомневаясь, что когда они улягутся в свои постели этой ночью, они будут мечтать о светловолосой, голубоглазой женщине. Представив это, я и задумался, а не пора ли и мне отправляться в эту самую постельку.
В обществе Дел, конечно, что гораздо приятнее, чем просто мечтать о ней.
Тут только и обнаружилось, что я на самом деле размечтался: Дел исчезла. В какой-то момент между первым и последним кувшинами акиви моя Северная баска испарилась.
Я вышел из кантины в ночь. Свет факела отбрасывал жутковатые тени на стену и превращал углы, тупики и аллеи в черные провалы. Было еще не слишком поздно. По улицам бродили люди, где-то вдали пробили часы: десять после полудня. Потом я услышал шаги за спиной.
– Насыщенная жизнь, – Беллин подошел и встал слева от меня. – Может когда-нибудь…
– Может когда-нибудь ты состаришься и умрешь в постели, – я не улыбнулся ему, потому что тема разговора к веселью не располагала. – Мужчина рассказывает истории, чтобы доставить удовольствие слушателям, и приукрашает свои сказки как может.
– Так это все вранье?
– Не совсем, – я открыто посмотрел ему в глаза. – Я не лгу, Беллин. Ложь до добра не доводит.
Он жалобно потер тонкую полоску усов.
– Я это хорошо знаю, – Беллин ухмыльнулся. – Еще акиви?
– Больше вливать некуда, – правым плечом я прислонился к вертикальной опоре, оказавшейся ближайшим столбом, и прищурился на него. – Что ты хочешь, Кот Беллин?
– Я же сказал, путешествовать с вами.
– Нам с Дел не нужны сопровождающие.
– Я не помешаю.
Я хмыкнул.
– Мы не ищем развлечений или славы, мальчик. Это наша работа.
– Я все понимаю. Хоть и слабые, но мозги у меня есть, – упрек, который ему удалось скрыть в голосе, проскользнул в его улыбке. – Дайте мне хотя бы шанс доказать это.
Я вздохнул.
– Ты не местный. Ты представляешь, кто такие танцоры мечей?
Белые зубы Беллина сверкнули.
– Сложно сказать, – с готовностью ответил он. – Некоторые из них, может даже большинство, достойные ребята, которые гордятся своими делами. Но, я думаю, есть и такие, которые не лучше чем… – правая сторона его рта презрительно скривилась, – пираты.
Я нахмурился.
– Кто такие пираты?
Он прищурился, выискивая подходящие слова для ответа, и легко кивнул, выразительно подняв одно плечо.
– Люди, которые плавают по океану и… – он помолчал, – собирают то, что другие не в состоянии защитить.
– А-а, – я кивнул. – У нас в Пендже таких называют борджуни. Никто не сравнится с ними по свирепости. А здесь, около Границы, лучшее название для таких – грабители.
Беллин засмеялся.
– Может быть, – неуверенно согласился он, ни в малейшей степени не придя в замешательство от моей откровенности.
– Танец мечей это несколько другое, – поправил я. – Танец не ставит целью получить богатство противника.
– Конечно нет. Только его жизнь, – Беллин вздохнул и уставился вверх, на изогнутое лезвие полумесяца, освещавшее стены. – Я больше не пират.
– Но все еще вор.
Он невинно хлопнул глазами.
– Лучше бы я был шишкой.
Я не выдержал и расхохотался. Кот Беллин был самым увлеченным и искренним человеком из всех, кого я когда-либо встречал, и за ответом он в карман не лез. Я не сводил с него глаз. Беллин был гораздо моложе меня и представив его рядом с Дел, я почувствовал себя совсем стариком.
Вот тут-то я и вспомнил, что Дел рядом не было.
Беллин заметил, что я нахмурился, и поспешил меня успокоить.
– Она сказала, что скоро придет.
Я резко повернул голову.
– Что?
Он услужливо повторил сообщение.
Я мрачно посмотрел на него.
– Почему она сказала это тебе?
Он почесал подбородок.
– Ты ее не слушал.
– Почему всегда неприятности… – начал я, но замолчал, осознав справедливость упрека.
– Она сказала, что отведет лошадей в конюшню у гостиницы и вернется за тобой.
Вернется за мной. Она придет, чтобы увести меня как мать уводит домой нагулявшегося ребенка.
Я злобно покосился на Беллина: спокойный молодой человек, счастливый оттого, что может мне что-то сообщить.
– А если без вранья, ты что-нибудь знаешь об Аджани?
Он тут же сосредоточенно начал расправлять складки бурнуса. Тянул время.
– Аджани, – мягко повторил я.
– Имя знакомое.
– Помни, что я говорил о вранье, мальчик. Рано или поздно оно доведет тебя до беды.
– Только если ты неловок, – он ухмыльнулся, сунул руку за спину и вытащил из-за пояса три незнакомых мне предмета, похожих на небольшие топоры странной формы. Такого я еще не видел.
Небрежно, без видимых усилий, Кот Беллин начал подбрасывать их в воздух, хватаясь за рукояти и перекидывая их из одной руки в другую, пока они не слились в ленту дерева, кожи и стали.
– На корабле, – сказал он мне, – часто не знаешь, что делать со скуки. Это неплохой способ провести время.
На это представление я смотрел уже стоя у другого конца жерди, лежавшей на двух подпорках, куда я отскочил быстрее, чем собирался – вина акиви, затуманившего голову. Топоры летали то вверх, то вниз в опасной близости от головы Беллина. От монотонного движения начинала кружиться голова.
Гибкие руки Беллина двигались с ошеломляющей быстротой. Я уже не сомневался, что он был талантливым вором-карманником или незаметно срезал кошельки, хотя судя по прекрасному владению топорами он мог заниматься и тем, и другим.
Он поймал топоры: один, второй, третий. Закончив представление, он передал один топор мне.
Я молча рассмотрел его. Полтора фута в длину, форма странная. К одной стороне рукояти крепилось плоское, стальное лезвие, очень острое, похожее на лезвие обычного топора для метания. Деревянную часть аккуратно обернули кожаной лентой, чтобы удобнее было держать. Я не почувствовал баланса, но Беллин, судя по всему, находил его превосходно.
– Попробуй, – предложил он.
– И что с ним делать? Разрубить эту жердь? – я взглянул на вышеупомянутую жердь. – Только это мне сейчас и нужно.
– Нет. Смотри, – он бросил топор через улицу в возвышавшийся напротив столб, где тот и застрял.
Я прикинул расстояние и долго смотрел на топор в столбе. Потом на топор в моей руке. Наконец на самого Беллина.
– По улице ходят люди, – выразительно сообщил я.
Они и правда ходили. Большинство из них в панике испарилось в тот момент, когда Беллин замахнулся топором. Остальные рухнули на землю, изысканно ругая парня.
– Я знаю, – радостно сообщил он, кивнув для верности. – Удачно выбрать время – тоже искусство. Это настоящий вызов, – его улыбка стала совершенно невинной. – Когда-нибудь я точно промахнусь.
– Ладно, – я возвращал ему топор, когда из-за угла повернула Дел и я приготовился сделать шаг вперед и встретить ее. – Потом договорим.
– Но у меня есть хотя бы шанс, что вы возьмете меня с собой? – не отставая от меня, спросил Беллин.
Я почувствовал вес меча Терона за плечами.
– Там, куда мы пойдем, – сказал я ему, – комната только на двоих. Посторонние нам не нужны.
Корнев Павел
Андреев Николай
Лукин Евгений
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс
Флинт Эрик