Чтение 8–й страницы книги ~Детский сад~

бежала за вами.

Он стоял и смотрел на нее, не веря своим глазам.

- Где вы пропадали? - спросила она.

- В больнице, - ответил Питер. - Я убежал оттуда. Но почему вы...

- Нас эвакуировали, Питер. Пришли и сказали, что нужно уехать. Часть
наших расположилась лагерем в той стороне парка. Папа просто из себя
выходит, но я понимаю его: нас заставили уехать в самый сенокос, да и
жатва скоро.

Она запрокинула голову и посмотрела ему в лицо.

- У вас такой измученный вид, - сказала она. - Вам опять плохо?

- Плохо? - переспросил он и тут же понял, что соседи, по-видимому,
знают... что причина его приезда на ферму давным-давно известна всем,
потому что секретов в деревне не бывает...

- Простите, Питер, - заговорила Мери. - Простите. Не надо было мне...

- Ничего, - сказал Питер. - Все прошло, Мери. Я здоров. Не знаю уж,
как и почему, но я вылечился.

- В больнице? - предположила Мери.

- Больница тут ни при чем. Я поправился еще до того, как попал туда.
Но выяснилось это только в больнице.

- Может быть, диагноз был неправильный?

Он покачал головой:

- Правильный, Мери.

Разве можно говорить с такой уверенностью? Мог ли он, а вернее врачи,
сказать определенно, что это были злокачественные клетки, а не что-нибудь
иное... не какой-нибудь неизвестный паразит, которого он, сам того не
ведая, приютил в своем организме?

- Вы говорите, что сбежали? - напомнила ему Мери.

- Меня будут искать. Полковник и майор. Они думают, что я имею
какое-то отношение к машине, которую нашел. Они думают, я ее сделал. Они
увезли меня в больницу, чтобы проверить, человек ли я.

- Какие глупости!

- Мне нужно вернуться на ферму. Я просто должен вернуться туда.

- Это невозможно, - сказала ему Мери. - Там всюду солдаты.

- Я поползу на животе по канавам, если надо. Пойду ночью. Проберусь
сквозь линию заграждения. Буду драться, если меня увидят и захотят
задержать. Выбора нет. Я должен попытаться.

- Вы больны, - сказала она, с беспокойством вглядываясь в его лицо.

Он усмехнулся.

- Не болен, а просто хочу есть.

- Тогда пошли.

Она взяла его за руку. Он не тронулся с места.

- Скоро за мной начнется погоня, если уже не началась.

- Мы пойдем в ресторан.

- Они отобрали у меня бумажник, Мери. У меня нет денег.

- У меня есть деньги, которые я взяла на покупки.

- Нет, - сказал он. - Я пойду. Теперь меня с пути не собьешь.

- И вы в самом деле идете туда?

- Это пришло мне в голову только что, - признался он, смущаясь, но в
то же время почему-то уверенный, что слова его не просто безрассудная
бравада.

- Вернетесь туда?

- Мери, я должен.

- И думаете, вам удастся добраться?

Он кивнул.

- Питер, - нерешительно проговорила она.

- Что?

- Я вам не буду обузой?

- Вы? Как так?

- Если бы я пошла с вами.

- Но вам нельзя, вам незачем идти.

- Причина есть, Питер. Меня тянет туда. Как будто в голове у меня
звонок - школьный звонок, созывающий ребятишек.

- Мери, - спросил он, - на том флаконе с духами был какой-нибудь
символ?

- Был. На стекле, - ответила она. - Такой же, что и на вашем нефрите.

"И такие же знаки, - подумал он, - были в письмах".

- Пошли, - решил он вдруг. - Вы не помешаете.

- Сначала поедим, - сказала она. - Мы можем потратить деньги, которые
я взяла на покупки.

Они пошли по дороге, рука об руку, как два влюбленных подростка.

- У нас уйма времени, - сказал Питер. - Нам нельзя пускаться в путь,
пока не стемнеет.

Они поели в маленьком ресторане на тихой улице, а потом пошли в
магазин. Купили буханку хлеба, два круга копченой колбасы, немного сыра,
на что ушли почти все деньги Мери, а на сдачу продавец дал им пустую
бутылку для воды. Она послужит вместо фляги.

Они прошли городскую окраину, пригороды и оказались в поле; они не
торопились, потому что до наступления темноты не стоило забираться слишком
далеко.

Наткнувшись на речушку, они уселись на берегу, совсем как парочка на
пикнике. Мери сняла туфли и болтала ногами в воде, и оба были невероятно
счастливы.

Когда стемнело, они пошли дальше. Луны не было, но в небе сияли
звезды. И хотя Мери с Питером спотыкались, а порой плутали неведомо где,
они по-прежнему сторонились дорог, шли полями и лугами, держались подальше
от ферм, чтобы избежать встреч с собаками.

Было уже за полночь, когда они увидели первые лагерные костры и
обошли их стороной. С вершины холма были видны ряды палаток, неясные
очертания грузовиков, крытых брезентом. А потом они чуть не наткнулись на
артиллерийское подразделение, но благополучно скрылись, не нарвавшись на
часовых, которые, наверно, были расставлены вокруг лагеря.

Теперь Мери с Питером знали, что находятся внутри эвакуированной зоны
и должны пробраться сквозь кольцо солдат и орудий, нацеленных на здание.

Они двигались осторожнее и медленнее. Когда на востоке забрезжила
заря, они спрятались в густых зарослях терновника на краю луга.

- Я устала, - сказала со вздохом Мери. - Я не чувствовала усталости
всю ночь, а может, не замечала ее, но теперь, когда мы остановились, у
меня больше нет сил.

- Мы поедим и ляжем спать, - сказал Питер.

- Сначала поспим. Я так устала, что не хочу есть.

Питер оставил ее и пробрался сквозь чащу к опушке.

В неверном свете разгоравшегося утра перед ним предстало здание -
голубовато-серая громадина, которая возвышалась над горизонтом, подобно
тупому персту, указующему в небо.

- Мери! - прошептал Питер. - Мери, вон оно!

Он услышал, как она пробирается сквозь заросли.

- Питер, до него еще далеко.

- Знаю, но мы пойдем туда.

Припав к земле, они разглядывали здание.

- Я не вижу бомбы, - сказала Мери. - Бомбы, которая висит над ним.

- Она слишком далеко.

- А почему именно мы возвращаемся туда? Почему только мы не боимся?

- Не знаю, - озабоченно нахмурившись, ответил Питер. - В самом деле,
почему? Я возвращаюсь туда, потому что хочу... нет, должен вернуться.
Видите ли, я выбрал это место, чтобы умереть. Как слоны, которые ползут
умирать туда, где умирают все слоны.

- Но теперь вы здоровы, Питер.

- Какай разница... Только там я обрел покой и сочувствие.

- А вы забыли еще о символах, Питер. О знаке на флаконе и нефрите.

- Вернемся, - сказал он. - Здесь нас могут увидеть.

- Только наши подарки были с символами, - настаивала Мери. - Ни у
кого больше нет таких. Я спрашивала. На всех других подарках не было
знаков.

- Сейчас не время строить предположения. Пошли.

Они снова забрались в чащу.

Солнце уже взошло над горизонтом, косые лучи его проникали в заросли,
кругом стояла благословенная тишина нарождающегося дня.

- Питер, - сказала Мери. - У меня слипаются глаза. Поцелуйте меня
перед сном.

Он поцеловал ее, и они прижались друг к другу, скрытые от всего мира
корявыми, сплетшимися низкорослыми кустами терновника.

- Я слышу звон, - тихо проговорила Мери. - А вы слышите?

Питер покачал головой.

- Как школьный звонок, - продолжала она. - Как будто начинается
учебный год и я иду в первый класс.

- Вы устали, - сказал он.

- Я слышала этот звон и прежде. Это не в первый раз.

Он поцеловал ее еще раз.

- Ложитесь спать, - сказал он, и она заснула сразу, как только легла
и закрыла глаза.

Питера разбудил рев; он сел - сон как рукой сняло.

Рев не исчез, он доносился из-за кустов и удалялся.

- Питер! Питер!

- Тише, Мери! Там что-то есть.

Теперь уже рев приближался, все нарастая, пока не превратился в
громовой грохот, от которого дрожала земля. Потом снова стал удаляться.

Полуденное солнце пробивалось сквозь ветви. Питер почуял мускусный
запах теплой земли и прелых листьев.