стал созданием чистого интеллекта, чьим единственным контактом с жизнью
был разум. Только затем имплантированные ему элементы Гомочон пришли в
действие и быстро установили связь.
удовольствием, и только так он мог быть полностью понят умом. Открылись
двери во Вселенную и высвободили мощный поток энергии, блистающего света
вечной, чистой правды. Он стал живой частью организма, который
распростерся через всю галактику бесконечностью блестящих звездочек,
каждая из которых была как горящее проявление истинного разума. Облако
светлого тумана окутывало все вокруг, так что окружающее казалось
мятущимся калейдоскопом красок и форм. Он видел все это, и в то же время
сам являлся частью его, разделяя и являясь должником невероятно огромной
когорты умов.
Киклана. Похороненный глубоко под километрами скального грунта, запертый и
забронированный в сердце планеты центральный разведывательный пункт
поглощал его знания, как космос пьет энергию. Связь происходила не в
словесной форме, а в форме телепатического обмена слов; быстрая,
практически мгновенная органическая передача, против которой сверхсветовая
скорость и скорость радиоволн являлись черепашьим бегом.
следует на Хайв на торговом судне. Известно ли им об этом?"
Дюмарест. Данные о нем в моих файлах. Продолжаю работать по плану".
Гомочон приходили в состояние покоя, а электронные элементы тела подчиняли
их интеллекту. Регор плавал в пустоте невесомости, и до возвращения
собственных чувств он разделял чужие воспоминания и чужие ситуации:
обрывки памяти, переполнявшие чьи-то элементы Гомочон, эхо чужих мыслей.
Власть центральной разведки - непомерный кибернетический комплекс, который
являлся умом и сердцем Киклана.
чувствовал, как тяжелеют его веки от жары и от скуки. И от усталости тоже,
надо признаться; он провел бессонную ночь и предыдущую спал плохо. Не так
часто он наведывался в город, и у него не было намерения понапрасну
тратить время. Сейчас он бы охотно поспал, готовый к удовольствиям
надвигающейся ночи.
его настаивать на праве вытеснить местного судью из его кресла. И
поскольку такие права часто практиковались, они быстро забывались.
Забвение таких правил никого не тревожило.
был безусловно виновен, но он рассчитывал на короткое заключение с
применением принудительных работ. Что теперь? Кто мог бы сказать, что этот
хладнокровный молодой человек внезапно решится? - Милорд, - вновь
обратился он к Устару. - Должен сообщить вам, что суд не сможет доказать
всю полноту вины моего клиента. Я понимаю, что одним из доказательств было
бы показать нашу невиновность, но этого-то мы и не сделали. В таких
обстоятельствах, милорд, мы видим только одну альтернативу: отдаться на
вашу милость.
- подумал он, - и избавить нас от ненужной траты времени и от
дискомфорта". Он посмотрел на обвиняемого - маленького комиссионера,
который обманул его в своем отчете и таким образом украл у торгового дома
ожидаемый доход. Как же следует наказать этого человека? Как сразу
показать и силу и справедливость семейства Кальдор?
он. - Наш вердикт - три года принудительных работ.
он. - Я прошу вас пересмотреть ваше решение!
Вы - член торгового дома Кальдор, и вы считаете, что этот человек не
заслуживает наказания?
меня, у вас, у всех нас. Сколько - не значит ничего. Приговор остается в
силе.
действительно выдался неудачный для всех присутствующих на суде.
принять ванну и пообедать. Он занимался своим главным делом, когда на его
поднос упала тень. Подняв голову, он увидел судью.
договоримся. Я не собираюсь обсуждать с вами принятое мною решение.
Понятно?
приучен к терпению. - Как поживает ваш дедушка? - спросил он. - Мы редко
видим его в городе. Как его здоровье?
чужой дискомфорт, но он ничего не делал, чтобы смягчить неловкость. Именно
таким людям, как судья, следует напомнить, кто их истинные хозяева. - Я
думал, - сказал он неожиданно, - что лестница штрафов, применяемая судом,
слишком низка. Как источник доходов их не рассматривают.
средством наказания мелких расхитителей.
утроить. - Устар налил себе вина. - Вердикты тоже. Следовало бы увеличить
и их.
преступления. Правосудие должно всегда уметь понять и простить. Годы
научат вас этому, - добавил он. - И опыт.
может, даже излишне смел".
Дому Кальдор необходимы деньги, и суд - средство их получения. Мы можем
простить преступников, - предложил он. - Сильно ударить богатых людей, а
затем позволить им выкупать друг друга. И это будет длиться не день, а
неделю, даже год. Это вполне возможно.
очень хрупкой игрушкой. Порочный или, скорее всего, неосторожный -
результат один. Для Кальдоров юстиция становится бранным словом. Он был
вынужден сменить тему.
решил выйти из игры.
Фактически, - добавил, - он может прибыть прямо сейчас.
с кастовыми отметинами, ярко выделяющимися на его черной как смоль коже.
Он стоял в ослепительном солнечном свете на полпути от корабля к краю поля
и веселым голосом выкрикивал свое предложение:
глазах которой ясно читалось нетерпение.
совсем неинтересно.
поля, границу города за ними. Небо было высокое, светло-голубое, солнце -
огненный диск, сеющий повсюду свой свет, жаркий воздух, режущий своей
тропической теплотой. Поле было покрыто гравием, сильно уплотненное,
содержалось в чистоте и с ровной поверхностью. Группа мужчин работала на
нем, наклонив головы, шурша привычным им образом. Другие стояли группой и
смотрели на них. Узники и их охрана. Для поддержания порядка на поле
всегда использовали труд заключенных.
домой.
разваливающихся магазинчиков, домиков, маленьких заводиков, складов.
Казалось, всякая планировка отсутствовала. От города разбегалось несколько
дорог. У края поля вокруг центральной площади горбились склады с длинными,
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Лукьяненко Сергей
Шекли Роберт
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей