которые, наслаждаясь плодами своей победы, не ощущали пока желания найти
Бустамонте и уничтожить его.
наложниц, поносил своих спутников. Пастухи стали избегать этой деревни;
владелец ночлежки и деревенские жители день ото дня становились все
молчаливее, пока однажды утром Бустамонте, проснувшись, не обнаружил
деревню покинутой. Даже стада ушли с вересковых лугов.
так и не возвратились. Министры в открытую строили планы возвращения в
более гостеприимные условия. Бустамонте спорил и обещал, но мозг паонитов
плохо поддавался такого рода убеждениям.
дали уговорить себя на побег, и сидели, сбившись в кучку, сопя и хлюпая
носами от холода. Все утро до полудня моросил противный дождик, таверна
насквозь отсырела. Бустамонте приказал Эсту Коэлло, Министру
Трансконтинентального Транспорта, развести в камине огонь, но Коэлло был
не в настроении - ему надоело раболепствовать перед Бустамонте. Страсти
закипели, чувства вырвались наружу, и вот уже вся группа министров гуськом
вышла под дождь и направилась на побережье в порт Спирианте.
трехголовое существо, разом повернули головы и хитро взглянули на
Бустамонте. Он был настороже. Увидев выражение его лица, они вздохнули и
разрыдались. Бранясь и тяжко дыша, Бустамонте разломал всю мебель и вскоре
в камине заревело пламя.
Сердце Бустамонте ушло в пятки, челюсть отвисла. Это был охотничий клич
клана Брумбо. "Рип-рип-рип" приближалось и, наконец, зазвучало уже на
единственной улочке деревеньки.
выступил наружу, на мокрый грубый булыжник мостовой.
странно, скачками. Сверху по воздуху на летающих конях мчались воины клана
Брумбо, вопя, крича и погоняя министров, словно овец. При виде Бустамонте
они издали воинственный клич и кинулись к нему, словно соревнуясь, кто же
первый схватит Бустамонте.
достоинства. Он извлек свой дротик и пролилась бы кровь, если бы вояки с
Батмарша уже не стояли позади.
острыми ушками. Его светлые волосы были заплетены в косу длиной около
фута. Воздушный конь зацокал по булыжникам, дюзы вздохнули и зафыркали.
Бузбек протолкался сквозь кучку всхлипывающих министров, схватил
Бустамонте за загривок и рывком заставил его встать на колени. Неудавшийся
правитель задом попятился к двери и нащупал дротик, но воины Брумбо
оказались проворнее: их шоковые пистолеты рявкнули, и Бустамонте отбросило
к стене. Эбан Бузбек схватил его за глотку и швырнул в уличную грязь.
взмахнул рукой - Бустамонте связали ремнями и опутали сетью. Без лишних
хлопот вояки Брумбо вскарабкались в седла и взвились в небо - Бустамонте
болтался между ними как свинья, которую везут на базар.
Бустамонте, ослепший от воющего ветра, полумертвый от холода, шлепнулся на
палубу и лишился чувств на все время, пока корабль летел в Эйльянре.
протащили через анфиладу разоренных залов и заперли в спальне.
глубоко въевшуюся пыль, надели все чистое, принесли еду и напитки. Часом
позже двери отворились, воин клана подал сигнал: Бустамонте вышел,
мертвенно-бледный, нервный, но все еще несломленный.
знаменитого дворцового цветника. Здесь его ждал Эбан Бузбек в
сопровождении воинов клана и меркантилийского переводчика. Казалось,
Бузбек был в прекрасном настроении и весело кивнул Бустамонте. Он сказал
несколько слов на отрывистом языке Батмарша - меркантилиец перевел.
пространным. Меркантилиец внимательно выслушал его, затем повернулся к
Бустамонте.
и упрямы, что они отказываются вести себя как надлежит побежденным.
черепахи: не сопротивляются и не подчиняются. Он не получает
удовлетворения от победы.
черном кресле.
Панарха. В его пользу вы должны выплачивать по миллиону марок ежемесячно в
течение всего вашего правления. Вы согласны?
глаза, лица были лишены всякого выражения. Тем не менее каждый воин
казался напряженным, словно бегун на линии старта.
на ноги. Горнист сыграл короткий марш. Эбан Бузбек и его вояки покинули
зал, не удостоив Бустамонте взглядом.
небесную синь - и до заката ни одного воина Брумбо не осталось на планете.
сосредоточить в своих руках власть на Пао. Его пятнадцать миллиардов
подданных, взбаламученные вторжением Брумбо, больше не демонстрировали
непокорности - таким образом Бустамонте остался в выигрыше.
Ничего не менялось - ни снаружи, ни внутри. Все вокруг было цвета скал -
слегка разнились лишь тона и яркость. Непрерывно дул ветер, но атмосфера
была разрежена, и Беран при дыхании постоянно ощущал в горле острое
жжение. Словно маленький бледный домовой, слонялся он по холодным
коридорам большого особняка Палафокса, ища разнообразия и не находя его.
вниз по склону вдоль стержня эскалатора. Наверху располагались рабочие
кабинеты, куда Берана не допускали, но где он мельком успел заметить
невероятно замысловатые механизмы. Ниже находились комнаты общего
пользования, отделанные панелями из темных досок, с полом из коричневого
туфа, обычно пустовавшие - там находился лишь один Беран. В самом низу,
отделенная от главной цепи комнат, находилась большая сферическая
конструкция, которая, как случайно обнаружил мальчик, была личной спальней
Палафокса.
развлечений, даже без украшений. Никто не присматривал за Бераном -
казалось, о его существовании вообще забыли. Он брал еду из буфета в
центральном холле, спал где хотел и когда хотел. Он научился узнавать с
десяток человек, для которых дом Палафокса был чем-то вроде штаб-квартиры.
Один или два раза в нижней части дома он заметил женщину. Никто не говорил
с ним, кроме Палафокса, но видел его Беран очень редко.
другие носили похожие костюмы, пользовались одинаковыми привилегиями.
Здесь же различия подчеркивались. Мужчины носили одежды из темных тканей,
плотно облегающие тело, и черные спортивные шапочки с острыми козырьками.
Те женщины, которых Беран успел заметить, носили юбки с оборками веселых
расцветок, плотно облегающие жилеты, оставлявшие обнаженными руки и
ключицы, туфельки, позвякивающие бубенчиками. Головы их были непокрыты,
волосы тщательно и искусно причесаны. Все женщины были молоды и
привлекательны.
по горам. Он склонил голову под напором ветра и так, согнувшись, шел на
восток, пока не достиг края поселка, где Река Ветров чуть замедляла свое
течение. Милей ниже по склону он увидел с полдюжины больших построек -
автоматическая фабрика. И над всем этим поднимался невообразимо высоко в
небо скальный коготь, словно стремясь дотянуться туда, где маленькое белое
солнце трепетало как жестяная тарелка на ветру. Беран возвратился назад.
окрестности, но в этот раз повернул на запад, к ветру спиной. Улочка
петляла и извивалась между длинными домами - такими же, как и дом
Палафокса. Другие улочки разбегались веером - и вскоре Беран стал бояться,
что он вот-вот заблудится.
невыразительных зданий, сбегающих вниз по склону. Каждое из них было
высотой в несколько этажей, выше прочих домов, и ветер обрушивался на них
всей своей мощью. Грязно-серые и черно-зеленые полосы бежали по серым
панелям - там, где годами непрекращающиеся изморось и снегопад оставили
отметины.
они поднимались по идущей от Института извилистой горной тропе, серьезно и