Чтение 8–й страницы книги ~Черное таро~

Корсаков поднял голову. Рядом стоял Сергей Семенович Федоров - участковый. Вид у него был помятый: фуражка криво сидела на круглой голове, плащ был распахнут, галстук торчал из нагрудного кармана.

- Да вот, решил миниатюрой заняться, - сказал Корсаков, убирая карты в футляр и пряча его в карман.

- Что, платят больше?

- Платят меньше, но и расходов немного, - Игорь принюхался. От участкового крепко пахло спиртным, - празднуете что-то?

- А что, только в праздник пьют? - вопросом на вопрос ответил Федоров, - с горя тоже принимают, и бывает покруче, чем с радости.

- Что-то случилось?

- А-а, - Федоров махнул рукой, присел рядом, - выпьешь со мной? Не могу один, а выпить надо, - участковый с надеждой посмотрел на Игоря.

- Да я в завязке, Сергей Семенович, - попытался отказаться Корсаков.

- Ну, хоть по пять грамм, а?

- Если только по пять грамм, - согласился Игорь, проклиная свою интеллигентскую мягкотелость.

Федоров поставил на скамейку бутылку, в которой плескалось грамм сто пятьдесят водки, достал из кармана плаща два смятых пластиковых стаканчика и, расправив их, посмотрел на свет - не порвались ли.

- У меня и закуска есть, - он вытащил пакет соленого арахиса, бросил на скамейку и разлил водку.

- За что пьем? - спросил Корсаков.

- За Родину-мать! - неожиданно рявкнул Федоров и опрокинул водку в рот.

- Давно не пил за Родину, - пробормотал Игорь, осторожно выпил и, поставив стаканчик, прислушался к ощущениям. Вроде, водка прошла нормально.

- Понимаешь какое дело, Игорек, - Федоров разорвал пакет с орешками и сунул в рот горсть, - собирают нас сегодня в отделении и зачитывают приказ: в составе сводного отряда ГУВД такие-то и такие-то направляются в Чечню. Два дня на сборы, мать их за ногу. Вот и я сподобился на пятом десятке бандюганов по горам ловить. Будто мне их здесь не хватает. А я "калашников" с самой армии в руках не держал - двадцать лет с лишним.

- Да-а... - только и смог сказать Корсаков, - а что, подмазать кого-нибудь нельзя?

- Э-э, милый. Приказ из министерства, а там знаешь сколько живоглотов? Всех не подмажешь. Так что остаешься ты без прикрытия - капитана Немчинова тоже забирают.

Плохи дела, - подумал Корсаков. Коньяк продам, книги спрятать можно, а мебель надо побыстрее сбыть. И притихнуть, не высовываться, а то и съехать с Арбата. Если из "пятерки" ребят заберут, то сюда подкинут кого ни попадя. Такой беспредел начнется, что только держись.

Федоров с сожалением отправил пустую бутылку в урну, посмотрел на Корсакова.

- Может, еще возьмем?

- Еще? - Корсаков подумал, - Есть у меня, Сергей Семенович, что выпить. Коньяк будете?

- Видать, неплохо ты заработал, раз на коньяк перешел, - удивился участковый, - а чего ж не выпить, давай.

- Нож есть?

- Держи, - Федоров подал ему нож с выкидным лезвием.

Корсаков сбил сургуч, долго ковырял полурасплавленный луидор с чьим-то портретом.

- Давай горлышко отобьем, - предложил истомившийся Федоров.

- Нет, мне бутылка нужна.

- Сдавать что ли пойдешь?

- Сдавать... - усмехнулся Корсаков, - а что, сдам. Тоже деньги. Вот, все. Штопор есть?

Федоров подал ему свою универсальную открывалку, Игорь зажал бутылку между коленей, поднатужился. Пробка пошла с трудом, неохотно расставаясь с горлышком, в котором сидела два века. Наконец она с хлопком выскочила. В ночном воздухе разлился сказочный аромат. Участковый принюхался.

- А ничего пахнет. Французский, никак?

- Точно, французский, - подтвердил Корсаков, наливая по половине стаканчика.

- Давай уж по целому, чего тянуть, - предложил Федоров.

Игорь долил до краев темно-янтарную жидкость. Участковый приподнял стаканчик, пробормотал: "ну, будем", и в три глотка выпил коньяк. Игорь поднес свой к лицу, вдохнул аромат. У коньяка был смешанный букет запахов: пахло цветущими лугами, фруктами, выделанной кожей, дубом, но над всеми оттенками царил тонкий аромат ванили.

Федоров передернулся.

- Эх, хорошо пошел, только бочкой отдает. Левый, небось?

- Надеюсь, что нет, - пробормотал Корсаков и, по примеру участкового, залпом выпил двухсотлетний напиток.

Коньяк теплом скользнул в желудок, ударил мягкой волной в голову, слегка закружил ее. Игорь выдохнул и с блаженством откинулся на спинку скамьи.

- На, закуси, - Федоров протянул ему горсть орешков, - лимончик бы сейчас. Помню, с приятелем посидели мы за коньячком. Эх, жизнь была. Моя благоверная на дачу укатила, а мы...

Корсакова охватила приятная расслабленность. Он закурил, ощущая спокойствие и умиротворение.

Уедет Сергей Семенович? Ну что ж, проживем. И не из таких переделок выходили. Деньги вот только получить с банкира. В том, что напиток настоящий, старинный, Корсаков теперь не сомневался, хоть и не был большим специалистом по коньякам. Не может быть у подделки такого волшебного вкуса и аромата.

Федоров снова налил по полному стакану, выпил залпом, теперь даже не закусывая и продолжал что-то бубнить о тяжелой доле простого мента, на котором ездят все, кому не лень, а чтоб зарплату прибавить, так это хрен!

Наслаждаясь вкусом, Игорь покатал коньяк во рту. Что тебе зарплата, подумал он, ты с лоточников и с нас в пять раз больше имеешь. Мы ж не против - всем жить надо, а ты когда никогда поможешь. Вот, как с Владиком. Уехал Лось, где-то теперь свои картины малюет? А все-таки жалко, что и Анюта исчезла... Было в ней что-то такое, необычное. Тайна, не тайна, но загадка какая-то присутствовала. Не даром же она снилась. Кареты, шляпки, дамы, балы... Вот так подойдешь к ней, щелкнешь каблуками, склонишь голову: позвольте на тур вальса? И закружишься с ней, поплывешь под "Сказки венского леса"... нет, Лист тогда еще не родился. Ну, какая разница? Танец унесет, опьянит. Свечи, хрусталь в люстрах, платья дам, мундиры кавалеров - все кружится, мелькает вокруг. Музыка затихнет и ты проводишь ее к открытому окну, она обмахивается веером, глаза блестят, дыхание прерывистое. Вы простудитесь, Анна Александровна, осень на дворе, ветер такой холодный...

Корсаков очнулся рывком, словно его окатили холодной водой. Скамейка была пуста - видно Федоров заметил, что Игорь заснул и ушел. Черт, вспомнил Корсаков, а сколько времени я проспал. Он схватил стоящую возле него пустую бутылку и бросился к бульвару.

На Арбатской площади еще тусовался народ, по Гоголевскому в сторону храма Христа Спасителя двигались парочки и группы любителей ночных гуляний. Редкие машины проносились, разбрызгивая лужи и вызывая вслед возмущенные крики.

Машина банкира должна была припарковаться где-то здесь. Игорь огляделся. Нет, ни одного автомобиля, стоявшего возле тротуара не видно. Корсаков почувствовал беспокойство - Леня давно должен был приехать. Трофимыч там один...

Ладно, решил он, сбегаю, посмотрю, все ли в порядке и мигом назад. Если банкир заинтересовался - будет ждать.

Быстрым шагом он пошел к старому особняку, петляя в арбатских двориках. Вот и особняк. Игорь открыл дверь. На лестнице было темно. Не должно такого быть - отсвет от переноски был бы виден на лестнице. Снова нехорошее предчувствие заворочалось в груди. Корсаков чиркнул зажигалкой и стал подниматься по лестнице. В особняке стояла странная тишина, присущая только пустым зданиям. Неужели Трофимыч ушел? Вряд ли.

Мог приятелей позвать - выпить на халяву, но тогда их было бы слышно.

Осторожно ступая через кирпичи Игорь подошел к пролому. Внутри темно, ни отсвета, ни звука. Переступив через остатки стены Корсаков шагнул к потайную комнату. Пламя зажигалки металось, бросая на стены кривые тени. В комнате было пусто. Игорь подошел к столу. Книг не было... он заглянул за стол, увидел ящик с коньяком и облегченно вздохнул. Наверное Трофимыч решил спрятать книги, пока есть время. Игорь поднял руку повыше. Зажигалка нагрелась и он выключил ее, успев заметить на полу в углу комнаты что-то похожее на кучу тряпья.

Сделав несколько осторожных шагов Корсаков чиркнул колесиком зажигалки и едва сдержал крик - на полу, разбросав руки, лежал Трофимыч. Мятущееся пламя отражалось в мертвых глазах, горло было вскрыто от уха до уха и огромный разрез щерился на Корсакова, словно чудовищный рот, наполненный кровью.

Игорь пришел в себя от боли в руке - зажигалка опять нагрелась, и погасил огонь. Отступив к столу, он пошарил рукой позади себя, наткнулся на столешницу и привалился к ней. В голове было пусто, только перед глазами стояло мертвое лицо Трофимыча и лужа крови вокруг головы. Игорь нащупал на столе подсвечник, чиркнул зажигалкой. Как ни странно, свечи зажглись. Корсаков тупо уставился на пламя, боясь обернуться и вновь увидеть труп. Ему внезапно пришло в голову, что тот, кто зарезал Трофимыча, может быть еще в доме и он почувствовал, как страх сжал горло, а по спине поползла струйка холодного пота. Надо было выбираться из особняка.

Игорь вытащил из ящика бутылки. Всего их было пять штук, да еще одну они с Федоровым уговорили. Рассовав бутылки по кармана куртки и брюк, Корсаков погасил свечи, включил зажигалку и осторожно направился к выходу. Если повезет - никто не заметит, как он выходит из особняка. Ну и, конечно, оставалось только молиться, что Трофимыч никому не сказал, с кем будет ломать стены.

Спустившись по лестнице, Корсаков замер, прислушиваясь и выглянул в переулок. Никого. Он почти бегом перебежал по переулку, нырнул в какой-то двор и остановился, привалившись к стене. Сердце колотилось, во рту пересохло. Как же так, Трофимыч? Всю жизнь ты ждал свой шанс и когда выпал счастливый билет - такой нелепый конец... кто же это так с тобой? Корсаков вспомнил, как Трофимыч принес ему спирт, когда он лежал пластом после драки с охранниками Александра Александровича и ощутил, как к горлу подкатил комок и глаза наполнились слезами.

- Суки... - прошептал Корсаков, вытирая рукавом глаза, - за что? За коньяк? За книги? Твари...

Он поднял лицо к небу и глубоко вздохнул. Сырой холодный воздух привел его в чувство. Надо было уходить подальше от особняка, а еще лучше вообще валить, куда глаза глядят. Его могли видеть, когда он выходил, направляясь на встречу с Леней, а если так, то вскоре придут и за ним. Теперь и Федоров не прикроет - с мокрым делом он связываться не станет, к тому же послезавтра он "убывает" к новому месту службы.

Корсаков с трудом оторвался от стены и побрел, не разбирая дороги. Надо было выйти к Гоголевскому, может Леня все-таки привез банкира. Игорь огляделся, соображая, куда зашел. Ага, вот там церковь Воскресения, значит туда. Он перебежал Филлиповский переулок, нырнул в тень. Мимо церкви можно было выйти на бульвар. Вот с проблемами разберусь - закажу службу за упокой Трофимыча, подумал он. Вспомнить бы еще как его звали, а то все - Трофимыч, Трофимыч.

Корсаков вышел на бульвар. Фонари освещали мокрую мостовую, серые фасады домов. В скверике через дорогу было темно, с деревьев капало, на дорожках стояли лужи. Ни Лени, ни банкира... Куда теперь?

- Игорь! - Шестоперов, махая руками, как мельница, бежал через бульвар, - ну сколько же ждать можно?

- Я подходил раньше, вас не было, - пробормотал Корсаков.

- Мы минут двадцать, как подъехали. Пришлось его с банкета вытаскивать. Ты смотри, если коньяк туфтовый...

- Плевать, - сказал Корсаков, - какой есть - такой есть. Где этот Михаил Максимович? - ему показалось, что бутылки в карманах изрядно потяжелели и захотелось поскорее от них избавиться.

- Вон там, на той стороне, - Леня показал рукой в сторону скверика, - пойдем быстрее, а то он уже извелся весь.

- Мне бы его проблемы, - пробормотал Корсаков.

Въехав двумя колесами на тротуар под фонарем стоял шестисотый "мерин", чуть поодаль мок под дождем джип охраны. Из джипа им наперерез выскочили двое парней в темных костюмах, привычно прохлопали одежду на предмет оружия. Леня пытался возмущаться, мол, только что с вами приехал, но пришлось подчиниться. Да парни и не спрашивали разрешения - обыскали молча и быстро. В "Мерседесе" опустилось тонированное стекло, из полумрака салона показалось лицо с глазами навыкате, крючковатым носом и эспаньолкой.

- Добрый вечер, Игорь э-э... Алексеевич, - голос у банкира был тихий и изнеможенный, словно он только что сказал длинную речь и голосовые связки отказывались издавать более громкие звуки, - позвольте посмотреть на товар.

Корсаков достал из кармана бутылку и шагнул было к машине, но охранник остановил его, взял из руки бутылку и, осмотрев, передал в салон. Тонированное стекло поднялось, отгораживая банкира от ночной сырости. Игорь хмыкнул и закурил. Леня топтался рядом, пытаясь выспросить, откуда у Корсакова такой коньяк.

- Леня, не мельтеши, - наконец сказал Игорь, - тебе какая разница? Меньше знаешь - лучше спишь. И дольше живешь, кстати, - добавил он, вспомнив лежавшее в особняке тело Трофимыча.

Стекло в "Мерседесе" вновь поползло вниз.

- Господа, присаживайтесь, - сказал банкир, едва шевеля губами.

Из- за спины Игоря выскочил охранник, распахнул перед ним дверцу. Чуть пригнувшись, Корсаков и Шестоперов вошли в салон, устроились напротив банкира. Мягко хлопнула дверца.

- Анатолий, будьте любезны, поезжайте на набережную, - чуть слышно сказал Михаил Максимович. Бутылка с коньяком покоилась на сиденье подле него.

"Мерседес" тронулся с места, развернулся на Арбатской площади и покатил вниз по бульвару. Кроме банкира в салоне находилась дама лет двадцати в струящемся по телу черном платье с блестками, с тонким нервным лицом. Высокая прическа почти касалась крыши салона, скромная нитка черного жемчуга обвивала стройную шею спускаясь к вырезу глубокого декольте. В салоне витал тонкий аромат духов и дорогих сигар.

- Виски? - предложил Михаил Максимович, обращаясь к Игорю.

- Если не затруднит, - принимая его тон, сказал Корсаков.

- Дорогая, будь любезна.

Дама привычно открыла бар, наполнила на треть хрустальный бокал и не глядя протянула Корсакову, одновременно закрывая бар. Ах ты стерва - Игорь залпом выпил виски и вернул бокал.

- Не будете так любезны повторить?

Дама, приподняв в недоумении бровь, взглянула на Михаила Максимовича. Тот прикрыл глаза, подтверждая просьбу Корсакова. Леня, видимо ожидавший, что виски предложат и ему, демонстративно отвернулся к окну.

Миновав храм Христа Спасителя, "Мерседес" проплыл Пречистенской набережной, выехал на Кремлевскую и остановился. Джип встал чуть позади, четверо охранников вышли из него и заняли места по периметру "Мерседеса".

- Ну, что ж, Игорь э-э... Алексеевич, - сказал банкир, словно с трудом вспоминая, как Корсакова зовут, - визуальный осмотр меня удовлетворил. Думаю, что после проведения химического анализа можно будет поговорить о цене. Анализ займет...

- Михаил э-э... Максимович, - прервал его Корсаков, - я прекрасно понимаю, что пытаться вас обмануть - себе дороже. К тому же время у меня сильно ограничено. Поэтому я предлагаю заключить сделку немедленно. Поскольку вы являетесь несомненным знатоком подобных напитков, могу предложить вам провести экспресс-анализ, призвав на помощь ваше обоняние и вкусовые ощущения, - он полез в карман, вытащил пустую бутылку и протянул ее банкиру.

Тот взял ее, включил в салоне свет и, увидев, что на дне бутылки сохранилось немного коньяка, выпучил глаза.

- Вы что, пили этот коньяк?

- Да, с местным участковым засадили по стакану, - небрежно сказал Корсаков, - ничего, приятная вещица. Под орешки хорошо пошел, лимончика, правда не хватало.

Михаил Максимович, прижав руку к сердцу, глубоко вздохнул и, продолжая пялиться на него, осуждающе покачал головой. Шестоперов хрюкнул. Корсаков покосился на Леню и увидел, что тот едва сдерживает смех.

- Дорогая, - обратился банкир к даме, - ты не оставишь нас на минутку?

- Миксик, там же дождь, - сказала дама, надменно вскинув подбородок, - я лучше здесь посижу.

- Пошла вон, - рявкнул Михаил Максимович, наливаясь кровью.

Зашипев, как обозленная кошка, дама выскочила из автомобиля. Проводив ее взглядом и подняв стекло, отделявшее салон от водителя, Михаил Максимович подался вперед.

- Игорь, ты что, серьезно что ли высосал бутылку этого коньяка? - спросил он, видимо вспомнив что они с Корсаковым знакомы и переходя на "ты".

- Какие шутки, Миша, - Корсаков развел руками, - выпили, закусили. Все как у людей. Помнишь песню: выпил с участковым и гляжу - лето...

- Ты хоть знаешь, что содержимое этой бутылки сравнимо по цене вот с этой тачкой? - банкир похлопал ладонью по сиденью.

- Да ты что? - Игорь закурил, - спасибо что сказал.

- Леня, наш друг - сумасшедший, - заявил банкир, обернувшись к Шестоперову.

- Есть немного, - подтвердил тот, - но разве быть сумасшедшим зазорно?

- Ты тоже псих, - отмахнулся от него банкир.

Он поднес бутылку к носу, принюхался, затем опрокинул ее и, вылив на ладонь оставшиеся капли, слизнул их и почмокал, закрыв глаза.

- М-м... возможно, весьма возможно, - пробормотал он, - хотя, честно говоря, напитки такой давности мне пробовать не доводилось. Ладно, сколько ты хочешь и какое количество можешь предложить?

- Пять бутылок, - ответил Игорь.

- Хм... - Михаил Максимович вытащил чековую книжку, - я выпишу чек, обналичить сможешь, когда я проведу анализ содержимого.

- Миша, только не надо ловчить, - вступил в разговор Леня, - я знаю, сколько может стоить такой коньяк. Пустая бутылка тысяча восемьсот второго года на аукционе в Лондоне при мне ушла за триста фунтов.

- Чек на предъявителя, - уточнил Корсаков.

- А ты доверчив, Игорь, - прищурившись, заметил Михаил Максимович, - так верить людям...

Корсаков пожал плечами.

- Я не людям верю, я верю в судьбу. Ее не обманешь. К тому же, откуда ты знаешь, что у меня эти бутылки последние? Обманешь - остальные я сдам кому-нибудь еще.

- Какой обман, мы же деловые люди, - пробормотал банкир, привычно заполняя чек.

- Кстати, могу взять свой процент бутылкой, - сообщил, глядя в пространство, Шестоперов.

- Я тебе лучше этот "мерс" отдам. Шучу, шучу, - Михаил Максимович похлопал по колену насторожившего уши Шестоперова, - сейчас проедем в офис, получишь наличными. Вот, Игорь, держи, - он протянул Корсакову чек.

- Надеюсь, не на твой банк?

- Не бойся, на "Credite Suisse".

Корсаков спрятал чек во внутренний карман куртки и передал банкиру остальные бутылки. Михаил Максимович придирчиво осмотрел каждую и загрузил их в бар, предварительно вытащив стоявший там виски.

- Обмоем? - предложил он, заметно повеселев.

- Коньячком? - спросил Шестоперов.

- Леня, шутки у тебя дурацкие, - поморщился Михаил Максимович, разливая виски по бокалам.

- Может подругу твою позовем? Простудится еще, - предложил Игорь.

- Пусть остынет немного. А то забывать стала, кто в доме хозяин. Сам знаешь - баба чуть слабину почувствует, сразу пытается на голову сесть.

Чокнулись, выпили. Михаил Максимович достал коробку сигар, предложил угощаться. Леня с удовольствием взял "корону", отгрыз кончик. Корсаков отказался.

- Ты хоть знаешь, Игорь, что это за напиток? - благодушно вопросил банкир, раскуривая сигару.

- Мне без разницы.

- О-о... ты не прав, Игорь. Как ты не прав! Помимо того, что он старинный есть и еще немало тонкостей в коньяке конца восемнадцатого века. Начать с того, что в тысяча восемьсот семьдесят первом году все виноградники в Европе уничтожила эпидемия филоксеры. До этого коньяк производили двойной перегонкой сухого вина из винограда "фоль бланш", а после эпидемии виноградники восстановили, привившись лозой из Техаса. С тех пор коньяк делают из винограда "уин блан" выращенного исключительно в регионе Коньяк. Я имею в виду настоящий французский коньяк, который один имеет право так называться. Все остальное - контрфактная продукция, как теперь говорят. Кстати, дерево для бочек произрастает исключительно в тех местах. Ричард Хенесси обеспечил и себя и своих потомков, предпочтя военной службе производство этого нектара.

- По мне, так все равно, какого года коньяк, - пожал плечами Корсаков, - лишь бы похмелья не было.

- Эх, мужики, - расчувствовался Михаил Максимович, - должно же быть что-то святое в жизни!

- Ну, если у тебя теперь святости прибавится - буду только рад, - буркнул Игорь, - ладно, мне пора, - он допил виски, - пустую бутылку возьмешь?

- С удовольствием, - банкир отсчитал пять сотенных бумажек с портретом заморского президента.

- Не пропадай, Игорек, - сказал Шестоперов, пожимая Корсакову руку,.

- Постараюсь, - кивнул тот.

- Дорогая, ты не присоединишься к нам, - спросил Михаил Максимович, приоткрывая дверцу.

Посиневшая дама, процокав каблучками по асфальту, впорхнула в салон.

- Я тебе этого никогда не прощу, - зубы ее выбивали дробь.

- Да что ты, никогда-никогда? А пешком до дома не хочешь прогуляться? - услышал Корсаков, прежде, чем захлопнулась дверца.

"Мерседес" и джип ушли по направлению к храму Василия Блаженного, а он, подняв воротник куртки, побрел по пустынной набережной в сторону Арбата.

Глава 6

Еще возле "Праги" он понял - что-то случилось. Напротив Староконюшенного переулка стояли две пожарные машины, суетились расчеты, разматывая брезентовые рукава. В переулок не пускали - оцепление из неизвестных Корсакову милиционеров заворачивало всех назад. Собственно и заворачивать особо было некого за ранним часом. Так, собрались случайные прохожие-полуночники, два-три бомжа и охрана магазинов вышла посмотреть в чем дело.

- А если я там живу? - спросил Игорь.

- Никто там не живет, - сообщил ему сержант, - там выселенный дом горит.

Корсаков прошел вперед до Калошина переулка и дворами пробрался к своему дому. Возле арки стояла еще одна пожарная машина, во двор тянулись шланги. Оцепления здесь не было и Игорь беспрепятственно вошел во двор.

Дом полыхал. Пламя с гудением рвалось из узких окон. Двое пожарных, с трудом удерживая брандспойт, направляли струю воды как раз на окно квартиры, где жил Игорь. Пламя исчезало на мгновение, сбитое тугой струей, чтобы тут же выметнутся из другого окна. Под окнами, задрав растрепанные головы, стояли бомжи-соседи. Игорь подошел к ним. Жар заставил закрыть лицо рукой.

- Во, а мы думали - хана тебе, - сказал узнав Корсакова один из них, почетный алкоголик и бомж, дядя Сережа, - гореть-то у тебя начало. Да так быстро: хлопнуло чего-то, дым повалил. Мы проснулись, кинулись смотреть, а из твоей квартиры как полыхнет! Только вещички собрали, глядим, а уж и потолок просел. Мы - бегом на улицу.

- Не было меня, - хмуро сказал Корсаков, - и никого там не было. Не могло загореться.

- А вот поди ж ты, загорелось. Ты Трофимыча нашего не видел? Он вроде к тебе зайти хотел.

- Не видел. Говорю же - не было меня.

- Картины небось погорели, да? Чего ж теперь делать будешь?

- Новые напишу, - Корсаков развернулся и пошел прочь.

За спиной что-то затрещало, обвалилось с грохотом.

- Перекрытия рушатся, - крикнул пожарный, - ну-ка, мужики, вали отсюда.