Чтение 8–й страницы книги ~Странник. Серый Ангел~

Злобин нагнулся. У ножки стола лежала папка, в ней он по привычке носил комплект бланков. Достал нужный.

- Ирина Алексеевна, сейчас я оформлю протокол изъятия. Чтобы у нас все по правилам было. - Злобин щелкнул ручкой, приготовившись писать. - Но перед этим скажите, кто еще входил в комнату сына, кроме домашних?

- Ребята с его работы. Вчера приезжали. Задавали те же вопросы, что и вы.

- Кто именно?

- Леша Пак, его Валя Корейцем называл. Второго не знаю. Молодой парень, из новеньких.

- Пак служит в прокуратуре?

- Нет, в нашем ОВД, заместитель по розыску.

- Ясно.

Злобин достал еще один бланк - протокол допроса свидетеля.

Ирина Алексеевна тяжело откинулась на спинку стула и прижала ладонь к сердцу.

- Что же теперь будет, Андрей Ильич?

- Ничего. Искать будем вашего сына. Сходите, пожалуйста, за соседями, за теми, кто не болтлив. Карточку следует изъять в присутствии понятых.

- Господи, позор-то какой! - выдохнула Ирина Алексеевна.

Злобин не удержался и посмотрел в ее страдальческие глаза.

- Ирина Алексеевна, не изводите себя. - Он ткнул ручкой в карточку. - Это еще ничего не значит. В то, что ваш сын честный человек, я верю и буду верить до последней минуты. "Бедная. Только бы выдержала. Скоро начнем таскать по моргам, предъявлять на опознание все бесхозные трупы, подходящие под описание. Тут даже стальное сердце в клочья разлетится, а материнское и подавно".

Злобин с трудом заставил себя вывести первую строчку в протоколе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЗАСАЛНЫЙ ПОЛК

ЛАНСЕЛОТ

Злобин стоял на остановке и курил, нещадно теребя фильтр зубами. Иных проявлений эмоций он себе не позволил.

Вокруг в осенних лучах плескалась жизнь. Ветер гонял по асфальту золотые листья пополам с серебристыми упаковками и рекламными листочками. Гости с Украины расставили вдоль тротуара коробки с экзотическими фруктами, лузгали семечки и вяло перебранивались. Сын солнечного Азербайджана махал картонкой над мангалом, разгоняя шашлычный чад. Из ларьков неслась интернациональная музыка - на все лады и на всех языках. Под нее перебирала ломкими тонкими ножками группа школьниц. Все как одна сосали пиво из бутылок, между глотками успевая сделать по паре затяжек. Разговаривали развязно и визгливо, как стайка сорок на ветке. Само собой, мат шел вместо знаков препинания.

В двух шагах от Злобина готовились к трудовой вахте наперсточники. Коробку с тремя стаканчиками установили посреди тротуара так, что не обойти. Катала уже разминался, но игру не начинали. Очевидно, ждали группу обеспечения. Пару человек из нее Злобин уже вычислил. В публике, снующей на пятачке у остановок автобусов, особняком держались три девицы с наглыми глазами и пяток угрюмых молодцов все как один в однотипных кожаных куртках и кепочках. "Так, девки у нас шли сто пятьдесят девятой, а мальчики, по малолетке сходив за хулиганку, норовят с почетом сесть по бандитским статьям. - Злобин имел привычку определять, по какой статье шел человек и, возможно, по какой суждено сесть. Как правило, угадывал. - Ну их к лешему! Один хрен, по двести десятой их не загребешь [Статья 210 УК РФ - Организация преступного сообщества; статья 159 УК РФ - мошенничество.]. Вон уже и ангелы-хранители прилетели".

Из-за ларьков появился наряд милиции. Два сержанта продефилировали мимо коробки наперсточника, едва не задев ее бутсами, но на каталу никакого внимания не обратили. Будто и не было его вовсе.

Злобин сплюнул окурок под ноги. В глазах опять потемнело от злости. Всю дорогу от дома Шаповалова она, буро-красная, то и дело поднималась изнутри и застила глаза. "Едреный в корень… Тридцать две районные прокуратуры, московская городская, военная. Минимум пять сотен следаков. А больше всех досталось одному Шаповалову. Сами дерьмо развели, а потом пацана, как кутенка, в нем утопили. - Злобин остановил себя. - Ладно, не расходись. Знаешь же, любого могли утопить. И наверняка топят сейчас. И тебя самого топили не раз. Спасибо добрым людям, вытянули, не побоялись измазаться. Только поэтому ты стоишь здесь живой и чистенький. А что всей страной бултыхаемся в дерьме, не новость. И борешься не за чистоту, а чтобы не утонуть".

На память пришла цитата из полного собрания сочинений Ленина, накрепко вбитая в голову на тягомотных курсах марксизма-ленинизма: "Нельзя жить в обществе и быть от него свободным". Вместе со всеми в кулак хихикал над глубиной и неохватностью мысли вождя. Оказалось, прав был лысый черт. Зрил в корень и на век вперед!

Он с тоской посмотрел на многоэтажку, в которой еще жила надеждой мать Вальки Шаповалова.

У Злобина ни иллюзий, ни надежд не было. Если парень действительно попал в жернова, что крутят подобные Салину с Решетниковым или те, кто легко подбрасывает кредитки "Виза", дай Бог к снегу найти труп. Да и то надежда слабая. Вращающие жернова и не таких бесследно перемалывали. Ибо знают прокурорскую истину: нет тела - нет и дела.

У обочины притормозил блеклого цвета "жигуленок". Сразу же распахнулась дверца.

- Слышь, служивый, тебе куда? - раздался бодрый голос.

Злобин нагнулся, чтобы лучше разглядеть бодрячка. Оказалось, за рулем сидел дядька - вылитый кот Бегемот, только осунувшийся немного. Улыбался заразительно, скаля зубы в стальных коронках.

- Почему "служивый"? - по привычке уточнил Злобин.

- Так, прикид такой: кепочка, курточка, папочка. Сразу видно - на службу человек спешит. Садись, подброшу.

Злобин посмотрел на толпу, собравшуюся на остановках, потом - вдоль по улице. Автобусов не предвиделось.

- Мне, в принципе, к метро.

- К какому, командир?

- Надо бы к "Проспекту Мира". Но подбрось к ближайшему.

Дядька поскреб подбородок.

- Садись, подвезу к "Проспекту", - решил он.

Злобин уселся на сиденье, с трудом захлопнул разболтанную дверцу.

- А к чему такая милость? - поинтересовался он.

- Да у спорткомплекса я всегда клиента найду. Там книжный рынок. Ну, интеллигенты наши, сам знаешь, умные, но дохлые. Книжек накупит, а дотащить сил уже нет. Или оптовик какой подвернется.

Злобин привычно осмотрел руки водителя. Наколок не было. Да и не смотрелся он на сидельца. Скорее отставник. Из-под летной куртки выбивалась уставная рубашка защитного цвета.

- Сам-то служил? - спросил он.

- Ага, служил, - с готовностью отозвался дядька. - Страна у нас такая: в начальники не выбился - либо служи, либо воруй. Вот я и служил, как тузик. Куда палку бросят, туда и бегу. Не скули и не тявкай без приказа.

- Из военных?

- Из прапоров, если точно. - В полумраке салона вспыхнула металлическая улыбка. - Служил, пока ноги и руки носили. А как стало нечего нести, меня и поперли. А вы, как погляжу, из милицейских?

- Не угадал, - ответил Злобин.

- А вопросики по-милицейски задаете. - Дядька бросил взгляд в зеркальце заднего вида. - Я тут одного мента вез. Цельный полковник, ага. Пьяный, правда, в хлам. С Маяковки до самого Ясенева вез. Я его, гада, чуть ли не в подъезд ввез. А он мне - пять долларов и визитку сверху. - Дядька обиженно причмокнул губами. - Спорить я не стал, но осадок остался. Утром, думаю, позвоню. Ага! Поднимает трубку и как рявкнет: "Тимохин, слушаю!" Блин, наш комполка танкового тише орал. Ну я вежливо говорю: "Здрасьте. Водитель, что милость вашу в жопу пьяную вез, беспокоит". А он: "Что надо?" Я возьми от балды и скажи: "Техосмотр". А он рыкнул: "ГАИ Центрального округа. Скажи, от меня". И трубку бросил. Не веришь? Вон талон. - Дядька указал на цветную картонку в углу лобового стекла.

Как травят байки на Балтфлоте, Злобин знал, но с фирменным трепом московских водителей столкнулся впервые. От беззастенчивого этого вранья комок под сердцем разжался, и Злобин беззаботно рассмеялся.

- Не верите? Сейчас визитку покажу. Сами можете позвонить, вдруг чего-нибудь обломится.

Дядька круто вывернул руль, по встречной полосе обошел едва тащившийся грузовичок, по крутой дуге, заложив левый поворот, влетел на перекресток и вклинился в поток, вползавший под светофор на противоположной стороне дороги.

- Вот так мы их. Мертвая петля, как у Чкалова. Тютелька в тютельку, - с гордостью прокомментировал он. - А как не нарушать? Москва, брат… Хочешь ехать - будешь нарушать. Все как в жизни. Кругом одни законы и заборы, а жить надо… И дураки, мать их! - Он вспугнул гудком бабку, прыгнувшую под колеса. - Дома надо сидеть, старая! - послал он ей вслед сквозь приоткрытое окошко.

Нагло растолкав соседей, он выкатил "жигуленок" на трамвайные пути, рванул с места, за минуту догнав громыхавший по рельсам трамвай. Обогнал его, едва не чиркнув по фарам, за что заработал отчаянную трель звонка и яростную жестикуляцию женщины в кабине.

- Дома на мужа махай, дура! - глядя в зеркальце, ответил дядька.

Вильнул к обочине и резко притормозил. Взялся за ключ зажигания.

- Случай у меня был. Дружок девицу подвозил, ага. Выскочил за сигаретами, а ключи забыл. А эта лахудра дрыгалки свои перебросила, за руль села - и ага. Дружок до сих пор хрен в газете курит.

Он выключил мотор.

- Так я же не девица вроде бы, - возразил Злобин.

- Ну, причиндалы мужские в этом деле не главное. - Дядька не гасил улыбку, но кошачьи глазки настороженно обшарили пассажира. - Руки есть, рулить сможешь, ноги есть - на педаль нажмешь. Поскучай минутку, я и ларек и назад.

Злобину ничего не оставалось как согласиться. От нехорошего предчувствия в зашарпанном салоне, пахнущем сырой картошкой и бензиновой ветошью, стало холодно и неуютно. Дверцу дядька не закрыл, и на том спасибо.

Вернулся он через минуту, как обещал, с пачкой "Явы" в руке. Плюхнулся на сиденье так, что "жигуленок" заходил ходуном. Стал отколупывать пленку на пачке, при этом тихо хихикал, постреливая в Злобина глазками.

Злобина это немного заводило, но виду он не подал. Мало ли сумасшедших за рулем в Москве.

Дядька сунул в рот сигарету и вдруг стал серьезным.

- А за вами хвост, Андрей Ильич. От самого дома Шаповалова пасут, ага.

Упреждая вопрос Злобина, он из нагрудного кармана куртки выудил удостоверение, раскрыл у себя на коленях. "Генеральная прокуратура. Управление по надзору за соблюдением закона в органах дознания и следствия прокуратуры. Оперативный уполномоченный Барышников Михаил Семенович", - прочел Злобин каллиграфические буковки. Под таким велеречивым названием шифровалась служба собственной безопасности Генпрокуратуры. У Злобина в кармане лежало такое же удостоверение.

СТАРЫЕ ЛЬВЫ

Срочно

т. Салину В.И.

После посещения адреса "Искателя" зафиксирован контакт объекта "Ланселот" с Барышниковым М.С. - старшим оперативной группы, приданной "Ланселоту". Барышникову присвоен псевдоним "Мишка".

На машине "ВАЗ-2101" (гос. номер МО 347 Л, регион 77) "Ланселоту" удалось оторваться от наблюдения. Принял решения не преследовать.

Владислав

* * *

Двор был угрюмый и запущенный, как квартира обнищавшего да к тому же и крепко пьющего москвича. Пыльные окна смотрели на мир заспанно и осоловело. С обветшалых, больных тополей ветер сбивал листву. Истошно скрипели покореженные качели, на которых качались, забравшись с ногами на сиденья, две малолетки.

Злобин с Барышниковым курили, выпуская дым через низко опушенные стекла.

- Так ты где служил, Михаил Семенович?