Чтение 8–й страницы книги ~Тигр! Тигр!~

в себя, Шеффилд. Вас нанял предатель. Подумайте, что вы собираетесь сделать!
В этот момент раздался стук, и в Звездный зал вошел Саул Дагенхем. Было
время, когда Дагенхем, чародей от науки, сверкал среди физиков первой
величины колоссальной памятью, изумительной интуицией и мозгом изощренней
вычислительной машины шестого поколения. Но произошла катастрофа, ядерный
взрыв. Он не убил его, но сделал радиоактивным, "горячим", если можно так
сказать, ходячей чумой.

Правительство Внутренних Планет ежегодно выплачивало ему 25 тысяч
кредиток для обеспечения защитных мер. Дагенхем не мог общаться с человеком
более пяти минут, не мог занимать никакое помещение, включая собственное,
более тридцати минут в сутки. Изолированный от жизни и любви, он бросил свои
исследования и создал колосс "Курьер Инк".

Когда бледный труп со свинцовой кожей появился в Звездном Зале,
Йанг-Йовил понял неминуемость поражения. Он не мог соперничать одновременно
с тремя соперниками. Он встал.

- Переговоры закончены. Я беру ордер на Фойла.

- Капитан Йовил уходит, - обратился Престейн к офицеру джант-стражи,
приведшему Дагенхема. - Проводите его через лабиринт. Йанг-Йовил поклонился,
а когда офицер двинулся вперед, посмотрел прямо на Престейна, иронично
улыбнулся и исчез со слабым хлопком.

- Престейн! - воскликнул Банни. - Он джантировал! Координаты этой комнаты
не тайна для него! Он...

- Очевидно, - ледяным тоном отрезал Престейн. - Офицер, сообщите
начальнику стражи. Звездный Зал немедленно перевести в другое место. Теперь,
мистер Дагенхем...

- Подождите, - сказал Дагенхем. - Надо заняться ордером, И без извинения
или объяснения, он исчез. Престейн поднял бровь. - Еще один, - пробормотал
он. - Но у этого, по крайней мере, хватило такта хранить свою пирортацию до
конца.

Вновь показался Дагенхем.

- Не имеет смысла тратить время на лабиринт, - успокоил он
присутствующих. - Я принял меры. Йовила задержат - два часа гарантировано,
три часа вероятно, четыре возможно.

- Как? - поразился Банни. Дагенхем холодно улыбнулся.

- Мне пора.

- Что с Фойлом? - спросил Престейн.

- Пока ничего. - На лице Дагенхема снова появилась страшная улыбка.

- Он действительно уникален. Я перепробовал все обычные методы и
наркотики... Ничего. Снаружи - всего лишь заурядный космонавт... если не
татуировка... но внутри... из стали. Что-то завладело всеми его помыслами,
всем существом и не отпускает.

- Что же? - спросил Шеффилд.

- Надеюсь узнать.

- Как?

- Не спрашивайте, станете соучастниками. Корабль наготове?

Престейн кивнул.

- Ждите. Фойл долго не выдержит.

- Где вы его держите? Дагенхем покачал головой.

- Это помещение ненадежно.

***

Дагенхем джантировал по курсу Цинциннати-Нью-Орлеан-Монтеррей-Мехико и
появился в психиатрическом крыле гигантского госпиталя Объединенных Земных
Университетов. Крыло - едва ли подходящее название для целого города в
маленькой стране госпиталя. Дагенхем появился на сорок третьем этаже
терапевтического отделения, где в изолированном баке плавал без сознания
Гулливер Фойл. Рядом стоял солидный бородатый мужчина в халате.

- Привет, Фриц.

- Привет, Саул.

- Хороша картинка - главврач обхаживает для меня пациента.

- Мы у тебя в долгу, Саул.

- Хватит об этом, Фриц. Я не облучу тебе госпиталь?

- Здесь свинцовые стены.

- Готов к работе?

- Хотел бы я знать, за чем ты охотишься.

- За информацией.

- И собираешься для этого превратить терапевтическое отделение в камеру
инквизиции? Почему бы не использовать наркотики?

- Все испробовано. Бесполезно. Он не обычный человек.

- Это запрещено, ты же знаешь.

- Передумал? За четверть миллиона я могу продублировать твое
оборудование.

- Нет, Саул. Мы всегда будем у тебя в долгу.

- Тогда начнем с Театра Кошмаров.

Театр Кошмаров появился на свет в результате ранних попыток лечения
шизофрении методом шока с целью заставить больного вернуться к реальности,
превратив его воображаемый мир в пытку. Связанные с ним эмоциональные
перегрузки пациента были очень жестокими.

Проекторы очистили от пыли и подготовили к работе. Фойла достали из бака,
сделали ему стимулирующий укол и оставили на полу. Бак удалили. Выключили
свет.

Каждый ребенок на свете считает, будто его воображаемый мир уникален.
Психиатрам же известно: радости и ужасы личных фантазий - общее наследство
всего человечества. Терапевтическое отделение Объединенного Госпиталя
записало эмоции на тысячи километров пленки и создало всеобъемлющий сплав
ужаса в Театре Кошмаров.

Фойл очнулся в холодном поту, так и не поняв, что он вышел из небытия.
Его сжимали в клещах, кидали в пропасть, жарили на костре. С него содрали
кожу и кислотой выжигали внутренности. Он закричал, побежал, но вязкое
болото обхватило его ноги. Какофонию скрежета, визга, стонов, угроз,
терзавшую его слух, перекрывал настойчивый голос.

- Где Номад, где Номад, где Номад, где Номад?

- Ворга, - хрипел Фойл. - Ворга. Его защищало собственное сумасшествие, и
это придавало ему дополнительные силы.

- Где Номад? Где ты оставил Номад? Что случилось с Номадом? Где Номад?

- Ворга - не сдавался Фойл. - Ворга. Ворга. Ворга. В контрольном
помещении Дагенхем выругался. Главврач, управляющий проекторами, взглянул на
часы.

- Минута сорок пять, Саул. Ему, пожалуй, больше не выдержать.

- Его надо расколоть. Выжимай все до конца! Фойла хоронили заживо,
медленно, неумолимо, безжалостно. Его засасывала глубина. Вонючая слизь
обволакивала со всех сторон, отрезая от света и воздуха. Он мучительно долго
задыхался, а вдали гремел голос:

- ГДЕ НОМАД? ГДЕ ТЫ ОСТАВИЛ НОМАД? ТЫ МОЖЕШЬ СПАСТИСЬ, ЕСЛИ НАЙДЕШЬ
НОМАД. ГДЕ НОМАД? Но Фойл был на борту "Номада" в своем гробу, без света и
воздуха. Он свернулся в зародышевый комок и приготовился спать. Он был
доволен. Он выживет. Он найдет "Воргу".

- Толстокожая свинья! - выругался Дагенхем. - Кто-нибудь раньше
выдерживал Театр Кошмаров, Фриц?

- Нет. Ты прав. Это поразительный человек, Саул.

- Мы должны из него вытянуть... Ну, хорошо, к черту с этой штукой.
Попробуем Мегалан. Актеры готовы?

- Все готово.

- Начнем.

Мания величия может развиваться в шести направлениях. Мегалан является
драматической попыткой диагностики конкретного течения мегаломании. Фойл
проснулся в громадной постели. Он находился в роскошной спальне, сплошь в
парче и бархате. Фойл удивленно огляделся. Мягкий солнечный свет падал через
решетчатые окна. В дальнем углу застыл лакей, поправляя сложенную одежду.

- Эй... - промычал Фойл.

Лакей повернулся. - Доброе утро, мистер Фойл.

- Что?

- Прекрасное утро, сэр. Я приготовил вам бежевую саржу и легкие кожаные
туфли.

- В чем дело, эй, ты?

- Я?... - Лакей удивленно посмотрел на Фойла. - Вы чем-то недовольны,
мистер Формайл?

- Как ты меня зовешь, паря?

- По имени, сэр.

- Мое имя... Формайл? - Фойл приподнялся на локтях. - Нет, мое имя Фойл.
Гулли Фойл. Так меня зовут. Лакей прикусил губу. - Простите, сэр.

Он вышел. Через минуту в комнату вбежала прелестная девушка в белом. Она
села на край постели. Взяла Фойла за руки и заглянула ему в глаза. Ее лицо
выражало страдание.

- Милый, милый, милый, - прошептала она, - пожалуйста, не надо начинать
все сначала. Доктор клянется, что ты пошел на поправку.

- Что начинать?

- Всю эту чепуху про Гулливера Фойла, будто бы ты простой...

- Я Гулли Фойл. Мое имя - Гулли Фойл.

- Любимый, нет. Это болезнь. Ты, наверное, чересчур много работал.

- Я Гулли Фойл всю мою жизнь.

- Дорогой, тебе так кажется. На самом же деле ты Джеффри Формайл.

Ты... о, к чему это я рассказываю? Одевайся, любовь моя. Тебя ждут внизу.

Фойл позволил лакею одеть себя и, как в тумане, спустился по лестнице.
Прелестная девушка, очевидно обожавшая его, повсюду шла за ним. Они
пересекли колоссальную судию, заставленную мольбертами и незаконченными
картинами, миновали зал со шкафами, столами, посыльными и секретаршами и
вошли в громадную лабораторию с высокими потолками, загроможденную стеклом и
хромом. Там колыхалось и шипело пламя горелок, бурлили и пенились