Чтение 8–й страницы книги ~Роковые кости~

- совсем не на своих местах. Как это произошло?! Невозможно!

Нилрем внимательно изучил новую расстановку фигур. Он вгляделся в ту часть
доски, куда упали кубики и где, следовательно, разрушения должны были быть
максимальными. Да, его подозрения оправдались. Фишка королевы Аландры была
окружена фишками норхов. Странно... норхов осталось только двое! Но все равно
справиться с этим очевидным пленением королевы будет не так-то легко после всех
тех усилий, которые отнял ее перенос из цитадели Моргшвина через
гиперпространство. На повторный побег сил уйдет гораздо больше. Больше воли,
больше концентрации... Не исключено, что понадобится краткосрочный альянс с
Трилони Развеселым. Так можно будет сосредоточить количество энергии,
достаточное для компенсации этого неожиданного провала...

Но тут размышления мага прервались, поскольку взгляд его, блуждавший по
Доске, наткнулся на нечто куда более удивительное.

Невдалеке от норхов и Аландры стояла совершенно новая фигурка.

Видимо, она изображала человека, но сделана была из рук вон плохо. Во все
стороны из нее торчали щепки, чертежные кнопки и скрепки для бумаг. Голову
заменял жестяной наперсток с грубо намалеванными желтыми точками - глазами,
синим пятнышком - носом и кривой до безобразия ярко-красной полоской,
по-видимому, означавшей улыбку. Деревянный торс человечка был заметно
скособочен, одна нога казалась увечной. Фигурка стояла, нелепо вытянув
негнущиеся кукольные руки и повернувшись лицом к квадрату, обозначавшему
Грогшир.

В одной руке у этого уродца был норховский меч. Маг наклонился, чтобы
рассмотреть его повнимательнее, но тут же отшатнулся в отвращении, сморщив нос.
Фигурка омерзительно воняла,

Игральные фишки не должны ничем пахнуть! Что же это творится?! Но прежде
чем маг успел обдумать этот вопрос, внимание его привлекла противоположная
сторона круга, точнее - квадратик, часть которого находилась в серой области, а
часть попадала на черный ландшафт Магического Круга. Квадратик был отмечен
фишкой крепости чрезвычайно сложной формы.

Рядом с ним на сером фоне отчетливо выделялась летающая боевая машина,
повернутая в сторону окружной дороги, проходящей по краю Темного Круга. А рядом
с летающей машиной красовалась зловещая фишка Рупа Пугара.

Кроули Нилрем побелел от ужаса. Во рту у него пересохло, дыхание стало
прерывистым и резким. Ирлер Мошкокрыл заточил этого паскудного тирана в его
собственном замке давным-давно, много ходов тому назад. Как же ему удалось
выбраться, да еще вместе с машиной-летучкой?! Дела оказались куда хуже, чем
самые мрачные подозрения Нилрема. Ведь Руп Пугар, этот кровопийца и детоубийца,
этот гнусный деспот, мог направляться сейчас только к одной цели, и это грозило
повлечь за собой весьма печальные последствия.

Он летел в Грогшир.

Глава 6

Оставшуюся лигу пути до Грогшира Ян Фартинг проделал бегом, время от
времени переходя на шаг, чтобы восстановить дыхание, а порой обессилено валясь
на траву немного отдохнуть.

Норховский меч он закопал в рощице, отметив место большим камнем, чтобы
легче было найти. Ведь если бы дурачок Ян Фартинг вернулся в город с таким
клинком в руках, рыцари поверили бы в его безобидность, лишь нашпиговав беднягу
стрелами. Такая уж у них была привычка - доверяй, но проверяй.

Когда он бежал, во всем теле пульсировала боль, но лучше уж эти физические
страдания, чем мучительные воспоминания, накатывавшие на него в минуты
привалов.

Бедный Мрак! Беспечный, веселый песик! Теперь он мертв. И ведь он, как
положено преданному другу, предупреждал Яна не ходить на пустоши! Ах, почему он
не послушался... Все было бы теперь совсем иначе. Прекрасная беглянка доскакала
бы до Грогширского замка и была бы сейчас под надежной защитой. А Мраку не
пришлось бы пожертвовать жизнью.

Но сделанного не воротишь. Яну оставалось лишь надеяться на то, что ему
удастся уговорить рыцарей отправиться в погоню за норхами и их пленницей. Быть
может, красавицу еще спасут.

Но надо поспешить... И Ян снова собрал остаток сил, воодушевляясь сияющим
в его памяти образом прекрасной дамы. Вскоре он взобрался на вершину последнего
пригорка. Перед ним открылся вид на город, замок и окрестности Грогшира.
Грогширский замок стоял в центре. С четырех углов его горделиво высились башни
из красного кирпича, серые каменные стены вздымались в высоту на целых сорок
футов. Широкий ров перед замком зарос кувшинками и ряской. Над воротами
развевались на шестах разноцветные стяги. Въезд на подъемный мост украшала
навесная башня. С одной стороны замка лениво скользило неторопливое течение
реки Друидки. По реке сновали лодки и ялики, купеческие суда курсировали между
Дирквудом, Лассингтоном и Толлтауэром. Все эти города принадлежали великому
королевству Харлей.

За рекой виднелись соломенные кровли крестьянских сараев и хижин,
аккуратные ухоженные поля, трудившиеся на полях пахари. Но основная
жизнедеятельность грогширцев, как городская, так и сельская, была сосредоточена
по эту сторону Друидки. Город казался лишь расползшимся отростком внушительного
баронского замка. Сверху, с пригорка, он напоминал пчелиные соты: дороги,
отчасти мощеные, но по большей части просто грязные, были стенками этих сот, а
дома - ячейками.

Здесь, в этом городе, Ян жил и рос с шестилетнего возраста. Настоящих
своих родителей он не знал, его опекали приемные отец и мать. Семнадцать лет
тому назад бездетная жена сапожника подобрала его на улице, бездомного,
оборванного и голодного. После долгих споров и парочки задушевных оплеух ей
удалось убедить своего сварливого муженька, что несчастного сироту надо
приютить и воспитать как родного сына. Впрочем, Ян ничего этого не помнил. У
него сохранилось лишь одно странное воспоминание: о том, как он проснулся у
болот на окраине Темного Круга, одетый в какие-то грязные лохмотья и без
малейшего представления о том, где он находится и откуда пришел. Ему было очень
холодно, он трясся и стучал зубами. Как ему удалось выжить на продуваемых всеми
ветрами болотах и добраться до Грогшира, Ян тоже не помнил.

По правде сказать, Ян узнал, что Соме Фартинг и его благоверная Матильда
не приходятся ему родными по крови, лишь десять лет назад, когда отец в
очередной раз перебрал эля и попытался поколотить Яна, обозвав его помоечным
ублюдком. Поскольку тайна все равно раскрылась, Матильда не стала темнить и
объяснила Яну историю его появления в Грогшире. Во всем городе было лишь два
человека, не питавшие отвращения к уродливой внешности Яна: его приемная мать
да еще Хиллари Булкинс.

Ян любил свою матушку... хотя бы за то, что она относилась к нему тепло.
Впрочем, далеко не только за это. Не будь на свете ее, да Хиллари, да редких,
купленных дорогой ценой знаков приязни от пожилого ворчуна-сапожника, жизнь Яна
стала бы просто невыносимой.

Время от времени Ян сожалел, что судьба не сделала его сыном простого
виллана. Тогда он жил бы в незатейливой крестьянской хижине и возделывал поля,
наслаждаясь красотами природы, покоем и уединением. Но взамен этого ему выпала
самая худшая доля из возможных для уродливого юноши, которого вдобавок еще
считали дурачком. Жестокая борьба за выживание на городских улицах не оставляла
калеке никаких надежд на сколь-либо достойное положение в обществе, несмотря на
то что Ян стал уже опытным ремесленником и принял на свои горбатые плечи
львиную долю отцовских обязанностей.

Грогширские рыцари - военная элита, которая должна была в случае опасности
возглавлять ополчение из неопытных в ратном деле крестьян и ремесленников, -
обычно сидели за стенами замка. Но сегодня был праздник - День весенних
обрядов, торжество По случаю неохотного явления весны на смену суровым зимним
дням. Поэтому рыцари кутили и развлекались на улицах и в тавернах. Ян решил,
что сейчас разыскивать их надо по пивным, винным погребкам и игорным домам.

Оставалось лишь молиться за то, чтобы жажда приключений в этих разгильдяях
перевесила устойчивое мнение об умственных способностях гонца, несущего
необычное для этих краев известие. И еще за то, чтобы рыцари поняли его
косноязычный рассказ. Яну иногда удавалось справляться с дефектом речи, если он
сохранял спокойствие и выговаривал слова медленно и старательно.

Да, надо будет объяснить все так, чтобы они поняли. Ян заставит их понять!

Он обогнул ветряную мельницу. Белые лопасти ветряка взмывали вверх и
опускались, ворочая скрытый от глаз прохожих тяжелый жернов. Дальше
расстилались три главные пахотные полосы земли, окружающие город. Вся пригодная
для посевов территория была разделена на три части, засевавшиеся по кругу. На
одном участке выращивали пшеницу, на втором - овес, а третий оставляли под
паром. В границах города и за его пределами находились также частные огороды,
где растили овощи, горох, бобы и рис. Зимой и ранней весной горожане выпасали
на полях скот, чтобы удобрить землю навозом; вот и сейчас то там, то сям
виднелись коровы и овцы.

Ян проковылял мимо одного из немногочисленных пахарей, решивших трудиться,
невзирая на праздник. Крестьянин шел за деревянным плугом, который тащили
четыре телки, белые в черных пятнах. Он недовольно ворчал себе под нос и время
от времени прикрикивал на животных, торопясь покончить с обременительной
работой и присоединиться к празднеству, звуки которого плыли издалека над сырой
пахучей свежевспаханной землей.

Наконец Ян добрался до улицы Каменщиков, которая издавна пользовалась в
городе дурной репутацией. Но полуразрушенные лачуги сейчас пустовали, обитатели
их все отправились на праздник. Ян спустился по изрезанной колеями дороге и
свернул в Полугрошовый переулок, минуя богатые дома с двускатными крышами,
свежевыбеленные заборы и ухоженные дворики с газонами и цветочными клумбами.
Направо вел Полосатый проезд, где в разноцветных коттеджах, плотно прижавшихся
друг к другу, обитала замковая прислуга.

Рядом с центром города лежала Торговая площадь - яблоневый сад, вокруг
которого располагались лавки и магазины. Яну вскоре пришлось замедлить шаг: он
угодил в толчею горожан, торопившихся на праздник и устроивших на улицах
пробки. Купцы, стоявшие за прилавками и у входов в палатки, выставили на
всеобщее обозрение самые разнообразные и соблазнительные приманки - все, от
дорогих тканей до редкостных специй, от медных кувшинов и до кожаных ремней.