огласив округу оглушительным набатным звоном. Несколько мгновений
Иксилон стоял неподвижно. Он даже успел удивленно хлопнуть
ресницами, прежде чем обрушился на дорогу по соседству с Гомером
и, нечленораздельно хрюкнув, тут же свернулся клубочком и громко
захрапел, как новобранец после команды "отбой". Жомов недовольно
покосился на Иксилона, раздумывая, не уменьшить ли громкость
храпа вторым булыжником, но, решив, что это уже не поможет,
только махнул рукой и вернулся к трапезе. А Гомер, поднявшись с
пыльной дороги, отряхнулся и подошел к Рабиновичу.
землю Эллады? - нараспев поинтересовался он. - Диковинный облик
такой подобает лишь грозным титанам да гордым Кронидам. Ответь же
мне, кто вы, во имя Афины!
словно решая, что лучше - дать ему сразу в ухо или послать в
пригород Магадана, а затем все равно дать в ухо. А Гомер ждал
ответа, совершенно не подозревая о том, какую каверзу судьба в
лице кинолога готовится ему преподнести. Сеня несколько мгновений
смотрел в наивные глазенки поэта, а затем махнул рукой.
Рабинович. - Только сразу предупреждаю, еще раз начнешь со мной
своим "высоким слогом" разговаривать, скормлю псу. Он у меня
непривередливый. Сожрет все и не подавится. Понял?
видом выражая недовольство подобной клеветой, а затем фыркнул и,
стащив из-под рук у Попова кусок вяленого мяса, отошел в сторону.
Дескать, поэтов, хозяин, будешь сам жрать, а меня и баранина
вполне устроит. Гомер проследил за псом взглядом и расценил его
действия иначе. Поэт посчитал, что уж если странный пес странных
путешественников и вяленым мясом не брезгует, то и от грека на
закуску отказываться не станет. Горестно вздохнув, Гомер
пробормотал себе под нос: "Нет пророка в своем отечестве!" - а
затем обиженно посмотрел на Рабиновича.
от вас на развалины Трои. Лишь души героев оценят поэта...
покосился на безразличного ко всему происходящему Мурзика и
прикусил язык.
пройти к Олимпу?
простой вопрос Рабиновича, то ли намереваясь снова о чем-то его
спросить, но не успел. Едва Гомер разинул рот, собираясь выдавить
из себя очередную порцию шедевров античной литературы, как
неожиданно для всех окрестности огласил громогласный звук фанфар
или их греческих аналогов, удивительно похожий на сигнал
воздушной тревоги времен Второй мировой войны.
напротив, от неожиданности так резко сглотнул, что едва не
подавился, и пару секунд не мог шевелить челюстями, замерев у
дороги, как идеальный натурщик для лепки статуи немого удивления.
Сеня вздрогнул и интуитивно схватился за дубинку, Жомов вскочил
на ноги и даже Мурзик угрожающе зарычал, повернувшись в сторону
гор, с отрогов которых и долетел звук труб Иерихона. А греки,
побросав свою скудную трапезу, к тому же ополовиненную
жомовско-поповской ордой, суетливо принялись выстраиваться в
боевой порядок прямо напротив застывшего на пятой точке Андрюши.
туники и, пытаясь приладить на место непослушную амуницию,
натирали ее пропыленными и засаленными котомками, видимо, надеясь
этим странным способом заставить ее сверкать на солнце. Причем ни
один грек не смотрел на то, что делают его руки, а каждый,
раззявив рот, пялился в сторону горной дороги, по которой с
невероятной скоростью приближался огромный столб пыли.
скрипя тормозами, резко остановился прямо напротив двух армий,
застывших по стойке смирно. Сопровождавшие его почетным эскортом
клубы пыли в первую секунду не заметили остановки и проскочили
мимо. Но затем они исправили свою ошибку и вернулись назад, осев
не на дороге, а на греках, ментах и Мурзике толстым серым
налетом. Видимо, просто из вредности!
отплевывались и протирали глаза, пыль окончательно утратила
способность к беспилотным перелетам и опустилась вниз, открыв
путешественникам довольно-таки странное зрелище. Прямо посреди
дороги возвышался небритый и давно не стриженный долговязый панк
с маленьким серебряным рожком в руках, обутый в ковбойские сапоги
с пришитыми к голенищам крылышками и обряженный в
девственно-белый хитон.
свисали вниз, словно нос у тапира, а непрестанно трепетали.
Причем правое крыло левого сапога усиленно старалось врезать по
левому крылу правой половины обуви. А поскольку глаз оно не
имело, то чаще всего попадало то по голому колену панка, то по
его икре, а то забиралось и кое-куда повыше, прямо под край
хитона. Панку это довольно быстро надоело, и он решил пошире
расставить ноги. От чего мгновенно стал похож на
младенца-переростка, у которого "памперсы" уже да-авно перестали
что-либо впитывать. Впрочем, было похоже, что небритого скорохода
его собственная поза ничуть не волнует.
в греческих воинов. - То, что сказал вам Арес, позабудьте,
мерзавцы. Новые милости шлют вам владыки Олимпа. С этого часа
счастливыми стать вам поможет лишь Артемида. Богиня удачу сулит
вам в охоте, и недостатка уж в пище у вас не наступит навеки.
Больше не нужно вам драться друг с другом мечами, и поклоняйтесь
отныне вы только лишь ей - Артемиде! - панк резко выдохнул. -
Поняли меня, уроды? Марш на охоту все!
друзей непробиваемый Жомов. - Еще один Гомер? А почему так быстро
бегает?
прокашлявшись, заорал: - Мне по фигу, как он бегает, но сейчас я
ему покажу, что бывает, когда стоваттные колонки вместо наушников
используют!
застывшего рядом с ними Гомера. Пару мгновений он удивленно
рассматривал путешественников, видимо, пролистывая в голове
персональный каталог национальных костюмов, а затем, недоуменно
пожав плечами, поморщился и произнес:
Но ты, жирная свинья, если еще раз посмеешь так рявкнуть на
олимпийца, будешь жрать свеклу в хлеву у Геры. И тебя, бык
комолый, - панк кивнул головой в сторону Жомова, - это тоже
касается! А пока живите. Меня дела ждут!
небритый скороход протрубил в свой рожок и стартовал с места,
постепенно набирая скорость. Та пыль, что осела на ментах, слегка
дрогнула, видимо, решая, отправиться ей вдогонку за быстроногим
оленем из племени крылатых лосей или остаться на облюбованном
месте, а затем выбрала второе. В отличие от Жомова, который с
истошным криком "стоять" рванулся вслед обнаглевшему бегуну.
Удержать Ваню никто не успел, и ему пришлось пробежать метров
двести, прежде чем омоновец понял всю тщетность попытки
задержания очередного возмутителя спокойствия. А когда
запыхавшийся Жомов вернулся, Гомер с укоризной посмотрел на него.
имя что-то должно было значить. - Его не догнать даже героям. Он
вестник богов и психомп...
Жомов. - Встречу его еще раз, ноги в рот запихаю так, чтобы
крылышки на ботинках у него из задницы торчали.
улыбкой профессора орнитологии, объясняющего ребенку, от чего
плавают утки, проговорил поэт. - Психомп - это значит
душеводитель. Гермес провожает тени умерших в царство Аида.
бы схлопотал в нос от и без того разозленного омоновца, но
свершиться правосудию помешал Рабинович. Толкнув обоих болтунов в
плечи, он развернул их лицом к античному воинству, которое вело
себя, мягко говоря, очень странно.
еще недавно с усилием начищавшее доспехи и оружие, теперь
лихорадочно освобождалось от атрибутов воинского ремесла, бросая
их где попало. Сверкающие доспехи безжалостно отправлялись в
пыль, шлемами пара умников играли в футбол, мечи загонялись по
самую рукоять в мягкую землю, а со щитов стали сдирать бронзу и
кожу, видимо, чтобы сдать в пункт приема цветных металлов и
утильсырья, соответственно. Не подверглись надругательству только
Лондон Джек
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Орлов Алекс