Чтение 8–й страницы книги ~Капитан Сорви-голова~

Оторвавшись от седла, Сорви-голова некоторое время держался под водой.
Стоило ему, однако, высунуть голову, чтобы глотнуть воздуха, как она
превращалась в мишень для англичан. Он снова скрывался под водой, опять
выплывал и в конце концов окончательно выбился из сил. Стало трудно дышать,
одеревенели руки и ноги. Еще несколько секунд-и отважный юноша пойдет ко
дну.

Эту отчаянную борьбу увидел человек, стоявший на другом берегу. Не
обращая внимания на пули англичан, направивших теперь на него свой огонь,
человек этот бросился в воду, быстро подплыл к Молокососу и подхватил его в
то самое мгновенье, когда Жан уже терял сознание.

Одна из пуль настигла храброго спасителя, задев его плечо. Не заботясь о
ране, оставлявшей кровавый след на воде, он плыл с удвоенным упорством и,
сам почти лишившись чувств, вынес на берег юного командира разведчиков.

Неизвестный, спасший Жана с опасностью для собственной жизни, был не кто
иной, как фермер Давид Пот-тер. Храбрец отнес юношу к себе на ферму,
находившуюся в двух километрах от берега, и стал ухаживать за ним с
отеческой заботливостью.

Надо ли говорить о том, какую благодарность почувствовал молодой француз
к своему спасителю! Выздоровев, он всякий раз, когда выдавалась свободная от
службы минутка, приезжал на ферму пожать шершавую руку бурского фермера и
отдохнуть несколько часов в тесном кругу его семьи.

Выше мы уже рассказали, при каких страшных обстоятельствах и как
трагически оборвалась эта дружба.

Читатель вполне может теперь представить себе, в какую ярость привела
капитана Сорви-голова расправа с его другом и спасителем, совершенная у него
на глазах англичанами с утонченной жестокостью, недостойной солдат великой
нации.

Он поклялся жестоко отомстить, а клятва, произнесенная таким человеком,
как Жан Грандье, не могла остаться невыполненной.

Остальное нам уже известно. К сожалению, в тот момент, о котором идет наш
рассказ, капитан разведчиков был совершенно лишен возможности отомстить
членам военного суда за убийство своего друга...

После головокружительного бегства по травянистой степи и хитрых, чисто
индейских приемов, с помощью которых они вырвались из почти полного
окружения англичан, юный Поль и Сорви-голова с Фанфаном на плечах очутились
перед непроходимой чащей колючей мимозы. Они надеялись найти здесь спасение,
как вдруг навстречу им и почти в упор раздалась частая пальба. Но что за
чудо! Ни одна из пуль даже не задела Молокососов. И это было тем более
удивительно, что таинственные стрелки, хорошо укрытые за ветками и стволами
деревьев, имели полную возможность спокойно целиться

Зато с полдюжины англичан, подстреленных на расстоянии тридцати метров,
как кролики, перекувырнулись в воздухе.

- Будь покоен, хозяин! - воскликнул ослабевший, но не унывающий Фанфан. -
Будь покоен! Это друзья!

- Верно! - сказал Сорви-голова. - Верно, это свои... Вперед, товарищи!

Поль бесстрашно полез в чащу, покрытую колючками, за ним последовал
Фанфан, а Жан замыкал шествие, подталкивая Фанфана и помогая ему.

Передвигаясь таким образом, они вскоре очутились перед строем гремевших
маузеров, из стволов которых то и дело поднимались легкие клубы дыма. Около
двадцати юнцов, притаившихся под листвой, встретили их радостным криком:

- Спасены!.. Спасены!.. Сорви-голова узнал в них самых отважных
Молокососов. Их появление здесь граничило с чудом.

Тут и Мариус, по прозвищу Моко, и Фриц, и Пьетро, и юные арабы Макаш и
Сабир, и Финьоле - юнга, и три эмигранта - Жан Луи, Жан Пьер и просто Жан, и
оба португальца - Фернандо и Гаетано, и шестеро молодых буров - Карел,
Элиас, Жорис, Манус, Гюго, Иохим, и другие, лица которых трудно было
разглядеть за стволами продолжавших грохотать маузеров.

Да, их было не меньше двадцати человек, и натворить они успели немало.

Кони английских кавалеристов представляли заманчивую мишень для таких
метких стрелков, как Молокососы. Чудесно укрытые кустарником, они стреляли
без перерыва и укладывали англичан одного за другим.

Что ж! И на этот раз сорванцы остались победителями в схватке с отборным
войском ее королевского величества.

Почти все кони англичан уже валялись на земле, когда шести оставшимся в
живых кавалеристам пришла в голову спасительная мысль повернуть их назад и
помчаться к своим позициям

Их бегство сопровождалось оглушительным "ура" сорванцов, которые вышли
теперь из засады и чуть не задушили в объятиях спасенного ими капитана.

Впрочем, излияния длились недолго, рассказы пришлось отложить на земле
лежали раненые и контуженные, надо было подумать о них.

Сорви-голова направился к тем, которые только что преследовали его с
торжествующими возгласами охотни-ков, заметивших, что дичь выбивается из
сил, и вообразивших, что уже держат ее в своих руках.

Помимо чувства человечности, еще одно соображение заставило капитана
Сорви-голова поспешить на помощь своим врагам.

Его взгляд случайно упал на красивого парня, нога которого была
придавлена мертвым конем.

В этом беспомощном "спортсмене" Сорви-голова узнал сержанта, исполнявшего
обязанности секретаря суда. Его извлекли из-под коня, и Сорви-голова с
удовлетворением отметил, что тот не ранен, а лишь слегка контужен.

- Хотите получить свободу? - без дальних оговорок спросил его капитан
Молокососов.

- Конечно, - стараясь соблюсти чувство собственного достоинства, ответил
солдат, - если только это не сопряжено с условием, противным моей воинской
чести.

- Я слишком уважаю себя и дело, за которое сражаюсь, чтобы не уважать
чести обезоруженного врага. И вот чего я требую от вас взамен
предоставленной вам свободы: вы должны лично вручить мои письма каждому из
членов военного суда, осудившего Давида Поттера.

- Охотно, - ответил англичанин, не ожидавший, что так дешево отделается.

- В таком случае, прошу вас сообщить мне их фамилии.

- Извольте. Председатель - лорд Ленокс, герцог Ричмондский, полковник
гайлендеров Гордона. Судьи. Колвилл - майор третьего уланского полка, Адамс
- капитан четвертой артиллерийской батареи, Руссел-капитан второй роты
седьмого драгунского полка и Харден - капитан первой роты шотландских
стрелков.

- Благодарю вас, - ответил Сорви-голова. Жан Грандье принадлежал к людям,
которые не любят терять времени даром. Тут же достав из кармана бумажник, он
извлек оттуда пять визитных карточек и быстро бисерным почерком написал на
каждой из них следующие строки:

"Убитый вами ни в чем не повинный Давид Поттер приговорил вас к смертной
казни. Я - исполнитель его мести. Где бы вы ни были, моя рука всюду сумеет
настигнуть вас. Вы были безжалостны, а буду таким же. И вы все погибнете.
Сорви-голова".

Надписав на обороте карточек адреса членов военного суда, он вручил их
сержанту, сказав:

- Дайте честное слово доставить их по назначению.

- Клянусь честью! Ваши послания будут переданы мною их адресатам.

- Отлично. Вы свободны!

ГЛАВА 5

Сражение. - Гайлендеры Гордона и Молокососы. - Огонь!-Истребление
офицеров.-Герцог Ричмондский и его сын - Ожесточенная борьба. - Последний
патрон. - Враги повержены! - Великодушие, - Волынщик. - Письмо. - Несчастная
мать. - Победа.

Служба Молокососов - не синекура*. Из этих сорванцов выработался отборный
отряд, в замечательных достоинствах которого с каждым днем все более
убеждалось командование.

С ними считались, как со взрослыми, им поручали опасные дела.

Их капитан, недаром получивший свое прозвище Сорви-голова, водил их
иногда чуть ли не в пасть к самому дьяволу и умел найти выход из любого
положения.

Порой они несли тяжелые потери, но это ничуть не уменьшало их энтузиазма.

Мы уже видели, в какой трагической обстановке происходила их разведка в
расположении войск английского генерала Джорджа Уайта*, явно готовившегося
перейти в наступление.

Это если и не бесполезное, то, во всяком случае, преждевременное
наступление началось на северо-востоке от Ледисмита, примерно в двадцати
трех километрах по направлению к Эландслаагте.

Генерал Вильжуэн, основы-ваясь на подробном докладе Жана Грандье о силах
англичан, принял совместно со своим правофланговым соседом, генералом Жаном
Коком, все необходимые для отпора врагу меры.

Буры заняли сильные позиции, удачный выбор которых говорил о том, что они
мастерски овладели военным искусством. Позиции состояли из цепи пологих
холмов, защищенных траншеями и находящихся под прикрытием скал. В густой
траве была скрыта целая сеть заграждений из колючей проволоки, о которую
должен был разбиться боевой порыв наступающих. Там и сям в разбросанных на
некотором расстоянии друг от друга передовых окопчиках засели стрелки. Под
скалами, позади траншей, притаились бурские пушки, подле них - готовая к бою
орудийная прислуга.

Поражала мертвая тишина, нависшая над трансвааль-скими линиями с их
невидимыми защитниками. Словно по мановению руки люди и кони в поразительном
порядке, без шума и суеты занимали приготовленные позиции и вдруг исчезали,
будто таяли. Лишь изредка то там, то здесь блеснет вдалеке и тотчас исчезнет
бронзовый ствол маузера или покажется на секунду круп лошади, прижавшейся к
скале.

Чем не фантасмагория!