read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



движений, приводящих к той или иной развязке, заранее известной и
обдуманной. От этого правила бывали отступления, как, например, введение
пролога в старинных романах, по это было, в сущности, отступлением чисто
формальным, то есть переносом действия на некоторое время назад, когда
происходили события, не входящие в задачу данного изложения. Вместе с тем
мне теперь казалось, что всякая последовательность эпизодов или фактов в
жизни одного человека или нескольких людей имеет чаще всего какой-то
определенный и центральный момент, который далеко не всегда бывает
расположен в начале действия - ни во времени, ни в пространстве - и который
поэтому не может быть назван отправным пунктом в том смысле, в каком это
выражение обычно употребляется. Определение этого момента тоже заключало в
себе значительную степень условности, но главная его особенность состояла в
том, что от него, если представить себе систему графического изображения,
линии отходили и назад и вперед. То, что ему предшествовало, могло быть
длительным, и то, что за ним следовало, коротким. Но могло быть и наоборот -
предшествующее могло быть коротким, последующее - долгим. И все-таки этот
центральный момент был самым главным, каким-то мгновенным соединением тех
разрушительных сил, вне действия которых трудно себе представить
человеческое существование.
Эти рассуждения - в те времена - имели для меня чисто отвлеченный
интерес. Но когда впоследствии я возвращался к этим мыслям, я неизменно
приходил к одному и тому же заключению, именно, что этим моментом в тот
период времени, через который мы все проходили тогда, была декабрьская ночь
в Париже в начале суровой зимы. В эту ночь Эвелина праздновала открытие
своего кабаре на одной из узких улиц, отходящих от Елисейских полей. В
морозном воздухе горели уличные фонари, двигались и останавливались
автомобили, светились вывески, на тротуарах, - был второй час ночи, - стояли
проститутки, закутанные в меховые шубы, в конце прямой, поднимающейся вверх,
незабываемой перспективы Елисейских полей темнела Триумфальная арка. Мы
ехали с Мервилем в его машине. До этого мы ужинали с ним у меня дома, он
сказал мне, что операция Эвелины прошла благополучно, что Эвелина получила
наконец деньги из Южной Америки и что он лично пострадал гораздо меньше, чем
ожидал. Он был благодушно настроен и был склонен рассматривать метампсихоз,
о котором Эвелина не переставала говорить, как совершенно невинную, в
сущности, вещь, никому не причиняющую особенного вреда. Он подтрунивал надо
мной и над тем, как я, по его словам, защищал Платона от комментаторских
покушений Эвелины.
- Слава Богу, - сказал он, - что бы ни говорила Эвелина, это ничего
изменить не может. А тебе бы хотелось, чтобы в ту минуту, когда она начинает
говорить об Элладе, она бы вдруг исчезла и на том месте, где она только что
была, возник лоб Сократа с этой необыкновенной вертикальной морщиной и ты
услышал бы блистательную речь о том, что так как мы неспособны представить
себе вечность, то боги дали нам ее верное отражение в понятии о времени?
- Я не буду тебе отвечать на цитату из Платона, - сказал я. - Но ты
угадал мое искреннее желание: я бы действительно хотел, чтобы Эвелина
исчезла, независимо от ее рассуждений, ты понимаешь, какое это было бы
счастье? Ты только представь себе: она начинает говорить, ты с ужасом
встречаешь ее неумолимый взгляд - и вдруг она исчезает. И нет больше
Эвелины. Увы, это счастье нам не суждено. Кстати, как, ты говорил,
называется ее кабаре?
- "Fleur de Nuit" {"Ночной цветок" (фр.).}.
- Название многообещающее.
Когда мы вошли в кабаре, там было полно народу. Это были обычные
посетители таких мест: немолодые дамы с голодными глазами, молодые люди в
смокингах, пожилые мужчины с усталыми лицами и представители той трудно
определимой категории, которые говорят на всех языках с акцентом и которые
могут с одинаковой степенью вероятности получить на следующий день орден
Почетного легиона или вызов к судебному следователю по обвинению в выдаче
чеков без покрытия. Первым, кого я увидел, был человек, которого я давно
знал, немолодой мужчина с озабоченным лицом, - выражение, которое он
сохранял при всех обстоятельствах. Он начал свою карьеру на юге России много
лет тому назад с того, что приобрел небольшую типографию, где стал печатать
фальшивые деньги. Его дело неизменно расширялось, и когда он уехал за
границу, у него уже был значительный капитал. Затем он перенес свою
деятельность в Константинополь и страны Ближнего Востока, заработал крупное
состояние и переселился наконец в Западную Европу, где стал собственником
нескольких доходных предприятий и где жил теперь, посещая театры, концерты и
кабаре. Но эта жизнь его не удовлетворяла, и он искренне жалел о прежних
временах. К тому, чем он заполнял теперь свои многочисленные досуги, он
никак не мог привыкнуть. Он любил, как он говорил, искусство, и это
действительно было верно, хотя и не в том смысле, который он этому придавал.
Речь шла обычно о театре и музыке. Но на самом деле он любил, конечно,
другое: гравюры, точность рисунка, безупречность типографской работы, то,
что составляло подлинный смысл его жизни и вне чего он никак не мог найти
себе применения. Он сидел за своим столиком один перед бутылкой шампанского.
Я обвел глазами небольшой зал и увидел еще несколько знакомых лиц,
фамилии которых часто фигурировали в так называемой светской хронике:
кинематографические артисты, люди без определенных занятий. У Эвелины
были знакомства в самых разных кругах; среди тех, чье присутствие она
считала необходимым в этот вечер, было, например, два велосипедных гонщика и
один боксер среднего веса, который издали был заметен, потому что его
смокинг как-то уж очень резко не гармонировал с его плоским лицом и
раздавленными ушами. - Откуда она всех знает? - сказал я Мервилю. Он пожал
плечами. На Эвелине было черное, открытое платье и жемчужное ожерелье на
шее, и это очень меняло ее.
- Хороша все-таки, - сказал Мервиль. На небольшой эстраде, освещенной
прожекторами, все время сменялись артисты. Программа была не хуже и не
лучше, чем во всяком другом кабаре, все было, в конце концов, приемлемо.
Каждого артиста представляла Эвелина. В середине спектакля, - был второй час
ночи, - после двух русских гитаристов, она вышла на сцену и сказала, что
сейчас будет выступать Борис Вернер.
- Он не нуждается в рекламе, - сказала она, - мы все его знаем.
Я переглянулся с Мервилем, он посмотрел на меня удивленными глазами. Я
не успел ему, однако, сказать, кто такой Борис Вернер; в зале раздались
аплодисменты, и на эстраду вышел тот самый круглоголовый пианист, которого
мы слышали летом в этом стеклянном ресторане над морем на Ривьере, где я
встретил Мервиля. В эту ночь он играл иначе, без своей тогдашней
небрежности, - настолько виртуозно, что невольно возникал вопрос: отчего
этот человек выступает в кабаре, а не дает концерты? Я сидел и слушал, и, в
отличие от того впечатления, которое у меня было, когда я впервые увидел его
за роялем, теперь мне казалось, что вместо пустоты, о которой он играл в
прошлый раз, сейчас возникало представление о далеком и прозрачном мире,
похожем на удаляющийся пейзаж, - облака, воздух, деревья, влажный шум реки.
Он был действительно прекрасным пианистом.
Только тогда, повернув голову, я заметил Андрея, который сидел с
какой-то блондинкой, не очень далеко от нас. Я подумал, что в его жизни
произошли значительные изменения: в прежние времена его средства не
позволяли ему посещать такие места. Но то, что меня поразило больше всего,
это его бледность и выражение тревоги в его лице. Я проследил его взгляд и
увидел, что он, не отрываясь, смотрел на высокую женщину, сидевшую за одним
из крайних столиков, на небольшом расстоянии от столика бывшего
фальшивомонетчика. Это продолжалось недолго, Андрей расплатился и ушел,
поддерживая под руку свою белокурую спутницу. Я опять посмотрел в ту
сторону, где сидела эта женщина. Далекое и смутное воспоминание возникло
передо мной. Где я мог видеть эти неподвижные серые глаза? Мне показалось,
что я стал жертвой галлюцинации: этого лица, - это я знал твердо, - я не
видел никогда и нигде. Но ее спутника я знал. Я встречал его несколько раз,
он был любителем искусства не меньше, чем фальшивомонетчик, с той разницей,
что он предпочитал литературу всему остальному. Он был настоящим и
бескорыстным библиофилом, но, поговорив с ним как-то об этом, я убедился,
что он все воспринимал с одинаковым доверием. Он любил литературу вообще,
как люди любят природу, а не какого-либо отдельного автора в особенности. В
сравнительных достоинствах литературных произведений он не разбирался, и они
его, в сущности, не интересовали. Ему было тридцать пять или тридцать шесть
лет, у него были покатые плечи, роговые очки и выражение восторженности на
лице, не менее постоянное и не менее утомительное, чем выражение
озабоченности на лице фальшивомонетчика, с которым у него было вообще
какое-то непонятное, на первый взгляд, сходство.
Я смотрел на него, вспоминая, как несколько месяцев тому назад он
говорил с дрожью в голосе о каком-то авторе, фамилию которого я забыл, и
вдруг почувствовал, что Мервиль сжимает мне руку. Я повернулся в его сторону
и увидел, что он был в чрезвычайном волнении.
- Это она, - сказал он. - Мог ли я думать?..
- Кто "она"?
- Она, мадам Сильвестр!
- Та дама, с которой ты познакомился в поезде?
- Боже мой, твоя медлительность иногда так неуместна... Что теперь
делать? Как к ней подойти? Неужели она меня не узнает?
Я никогда не видел его в таком состоянии.
- Подожди, все это не так сложно, - сказал я. - Я знаком с человеком,
который ее сопровождает.
- Что же ты молчал до сих пор? Я пожал плечами.
- Извини меня, - сказал он, - ты видишь, я не знаю, что говорю.
Через несколько минут Мервиль сидел с ней за одним столиком и излагал
ей что-то настолько бессвязное, что за него было неловко. К счастью, спутник
мадам Сильвестр успел выпить один чуть ли не всю бутылку шампанского и сидел
совершенно осовелый, глядя перед собой мутными глазами и плохо понимая, что
происходит вокруг. С эстрады смуглый мужчина в ковбойском костюме, держа в
руках небольшую гитару, на которой он себе аккомпанировал, пел вкрадчивым
баритоном по-испански, черное открытое платье Эвелины медленно двигалось



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.